Автор работы: Пользователь скрыл имя, 13 Марта 2014 в 15:18, реферат
В современном обществе очень непросто оценить место, занимаемое религией: возникает неопределенность с религиозной идентификацией и самоидентификацией граждан, с выделением тех религиозно определяемых субъектов, отношения с которыми намерено выстраивать государство, наконец, с самим понятием религии.
Мы будем исходить из тех рамочных условий, которые заданы российской Конституцией. Она во-первых, постулирует свободу равно совести и убеждений, так что с точки зрения государства вопрос о том, какие именно убеждения являются религиозными, не имеет принципиального значения. Во-вторых, Конституция утверждает равноправие религиозных объединений, то есть государство выделяет именно объединения граждан на основе религиозных убеждений и отказывается от какой бы то ни было дискриминации таких объединений.
В принципе, можно наблюдать позитивную реакцию государства во всех этих сферах, но нельзя не заметить, что эту позитивную реакцию проявляют представители практически только одного политического круга. Достаточно найдется высказываний за государственное вмешательство в экономику, но никак не в либеральном крыле путинского окружения. Высокопоставленные чиновники всячески поддерживают идею внедрения религиозного обучения по региональному признаку (кстати, крайне опасную для федерации), но тоже далеко не все. На государственных каналах ТВ Церковь де-факто становится все заметнее, хотя о прямом выделении РПЦ квот вещания, конечно, нет и речи: время на ТВ слишком дорого и в коммерческом, и в политическом смысле. Министр иностранных дел на VIII Всемирном русском народном соборе произнес речь о "православной цивилизации" не хуже самого Патриарха или члена Центрального совета СПГ (и депутата от "Единой России") Константина Затулина «Москва - Третий Рим» - выступление К.Затулина на Всемирном русском соборе // Радонеж. 2004. №1. Принятая еще в начале путинского правления «Концепция национальной безопасности», увязывающая террористические угрозы с некими угрозами этнической или религиозной идентичности, исходящими из-за рубежа, положила начало многочисленным политическим и юридическим заклинаниям на тему безопасности в религиозной сфере. Ну а отступление от либерализма и демократии во внутренней политике - это уже не декларации, а факт.
Можно заметить, что сближение позиций происходит у Московской Патриархии не с федеральной властью в целом, а преимущественно - с ее антилиберально настроенным крылом. Здесь неверно было бы говорить о какой-то конкретной группе, скорее надо говорить о совокупности групп в правящих кругах. И каковы бы ни были религиозные личные чувства некоторых представителей этих групп, сближение носит скорее прагматический характер. Пока можно говорить о том, что часть политиков предлагает РПЦ и некоторым другим религиозным организациям получить статус привилегированных партнеров власти (насколько это получается, в ближайшее время можно будет видеть, наблюдая за судьбой законопроекта Сергея Глазьева "О социальном партнерства"). А активисты Союза православных граждан призывают "православных силовиков" реализовывать программу СПГ.
При этом ни высокие государственные чиновники, ни руководство РПЦ не стремятся к воссозданию чего-то вроде дореволюционного статуса Церкви. Поэтому можно все-таки надеяться, что инерция сближения не заведет слишком далеко. Что, впрочем, зависит больше не от отношений власти и Церкви, а от развития отношений внутри самой власти.