Философия и методология экономической науки

 

2. Эволюция метода экономической науки

Эволюция методологических стандартов в экономической теории отразила соперничество двух базовых  философско-эпистемологических установок: рационализма и эмпиризма.

В классической политической экономии ведущей методологической установкой был рационализм: предполагалось, что экономика, как и мир в  целом, устроена разумно, и задача науки  – познать экономические законы, лежащие в основе этого мироустройства. Для пионеров экономической науки  метод был задан. Они заимствовали его из науки своего времени, будь то физика (А.Смит) или медицина (Ф.Кенэ). Исследовательская стратегия, предполагавшаяся этим методом, состояла в том, чтобы свести многообразие реального мира к его существенным чертам, системно представленным в единой теоретической схеме. Правда, при изучении экономических процессов в масштабе целых стран основной метод естествознания – строгий лабораторный эксперимент – был недоступен. На первый план вышел логический метод, а важнейшим достижением классической школы стало формирование системы базовых научных абстракций – категорий политической экономии, выражавших структуру и функции экономической системы. Осуществить эту программу удалось Д. Рикардо: именно он первым выстроил идеальный объект - систему «чистой теории», которая высвободила экономическую науку из плена эмпирико-рассудочного знания, обычно не выходившего за рамки здравого смысла. На основе этой системы категорий формулировались законы политической экономии и гипотезы о перспективах общественного развития, осмысливались факты и тенденции хозяйственной жизни.

Ключевой вопрос об адекватности заимствуемого метода условиям этой новой области его применения вплоть до середины ХIХ в. не был даже поставлен. Упор на логический метод отвлекал внимание от многих практических проблем, не получавших объяснения на базе принятых теоретических предпосылок. Это стимулировало появление сначала внутренней (Т. Мальтус, Р. Джонс), а затем, в середине ХIХ в., внешней (историческая школа) критики в адрес методологии Рикардо.

Ответом на эту критику  внутри классической школы стала  методологическая доктрина Д.С.Милля, разграничившая науку и искусство  политической экономии. Милль полагал, что эмпирические законы подлежат объяснению «конечными причинами», а применительно  к политической экономии – законами человеческой природы. Но даже знание таких истин он признавал недостаточным  для решения практических проблем. Наряду с наукой как «собранием истин», Милль выделял еще и искусство  как «набор правил поведения».

Наука политической экономии - под которой, несомненно, подразумевалась рикардианская теория - квалифицировалась как «абстрактная». Ее единственно возможным методом называлась «абстрактная спекуляция», а наилучшим результатом - «абстрактная истина». Абстрактность политической экономии как науки проистекала из того, что в сферу своего анализа она вовлекала только главные причины хозяйственного поведения людей, абстрагируясь от прочих, дестабилизирующих, причин. Соответственно, законы политической экономии Милль определял как законы-тенденции.

В отношении искусства  политической экономии подобное абстрагирование  Милль считал невозможным: «когда речь идет о применении принципов Политической Экономии в конкретном случае, необходимо принимать во внимание все индивидуальные обстоятельства этого случая». В  «Системе логики» Милль предложил  целый механизм взаимодействия науки  и искусства:

Искусство ставит цель, которой  нужно достичь, определяет эту цель и передает ее науке. Наука ее принимает, рассматривает ее, как явление  или факт, подлежащий изучению, а  затем, разобрав причины и условия  этого явления, отсылает его обратно искусству с теоремою относительно того сочетания обстоятельств и - в зависимости от того, находятся ли какие-либо из них в человеческой власти или нет - объявляет цель достижимой или недостижимой. Таким образом, искусство дает одну первоначальную, большую посылку, утверждающую, что достижение данной цели желательно. Наука предлагает искусству положение (полученное при помощи ряда индукций и дедукций), что совершение известных действий поведет к достижению поставленной цели. Из этих посылок искусство заключает, что совершение таких действий желательно; а раз оно находит их и возможными, оно превращает теорему в правило или предписание. 

Никакой отдельной науке  такое взаимодействие, по мнению Милля, не под силу: «предпосылкой каждого  искусства служит не одна из наук, а  наука в целом или, по крайней  мере, ряд отдельных наук».

С позиций исторической школы  разъяснения Д.С. Милля были явно не достаточными. Отталкиваясь от неоднородности геоклиматических и социокультурных условий хозяйственной деятельности по странам и эпохам, ее лидеры (Б. Гильдебранд, К. Книс, позднее – Г. Шмоллер) поставили под сомнение саму идею универсальных, не зависящих от места и времени экономических законов. Экономическая наука была переосмыслена как последовательно эмпирическая, преимущественно дескриптивная (описательная) отрасль знания, нацеленная на сбор фактов, изучение конкретного опыта хозяйствования в его историко-культурном разнообразии, выявление исторических аналогий и эмпирических зависимостей. Идеи исторической школы дали импульс формированию национальных систем статистики, а также выделению экономической истории в отдельную научную дисциплину. В то же время преимущественно описательная установка исторической школы противостояла общепринятым стандартам научности и делала ее уязвимой в глазах широкой научной общественности.

Карл Маркс был, по-видимому, первым, кто отреагировал на ключевую проблему, намеченную исторической школой. Он предложил способ сочетания теоретического задела классической школы с принципом  историзма. Его решение включало два главных момента.

Во-первых, Маркс свел разнообразие институтов в пространстве к их разнообразию (изменчивости) во времени. Если исторический процесс - это естественно исторический процесс, т.е. он следует некоторым естественным закономерностям, то институциональное разнообразие экономических систем национальных государств - это не что иное, как проявление неравномерности прохождения этими странами одних и тех же фаз универсального в своих основных чертах процесса исторического развития. «Страна, промышленно более развитая, - писал Маркс - показывает менее развитой стране лишь картину её собственного будущего».

Во-вторых, Маркс с помощью  принципа историзма ограничил степень  общности экономического знания: экономические  законы не всеобщи, но они реальны  и действуют на протяжении отдельных  фаз исторического процесса, соответствующих  периодам господства отдельных общественно-экономических  формаций. Как следствие из этого  подхода, классическая политэкономия  переосмысливалась как политэкономия  в узком смысле слова, относящаяся  только к капитализму.

Соответственно, марксисты  предполагали, что наряду с политэкономией капитализма возникнут аналогичные  теории других способов производства (напр., политэкономия феодализма), которые  вместе составят политическую экономию в широком смысле слова.

В своем главном экономическом  сочинении «Капитале» Маркс решал  необычную научную задачу - выстраивал теорию капитализма как развивающегося объекта. Стандартные логические средства были недостаточны для ее решения, и  Маркс опирался в своем исследовании на идеи гегелевской диалектики. Впоследствии метод, примененный Марксом в  «Капитале», стал объектом глубоких исследований многих отечественных (А.А. Зиновьев, Э.В. Ильенков, В.П. Шкредов, А.К Покрытан и др.) и зарубежных (М. Добб, Л. Альтюссер, К. Артур и др.) авторов, которые заслуживают специального рассмотрения.

В сжатом виде метод Маркса можно охарактеризовать как построение системы «встроенных» одна в другую теоретических моделей разного  уровня общности и анализ этих моделей  в целях выявления не только внутренней логики их функционирования, воспроизводящей  относительно устойчивые связи и  закономерности в объекте (что характеризует  любую теоретическую модель), но также их внутренние противоречия. Последние рассматриваются как  источники возможного роста и  усложнения системы или, наоборот, наиболее вероятные угрозы для ее нормального  функционирования. Основанием для увязки теоретических моделей между  собой служит онтологическая схема  генетического развития (самопорождения) системы - основа принципа восхождения от абстрактного к конкретному. Противоречия системы, как правило, выступают в форме классовых антагонизмов, в основании которых лежат закономерности и тенденции движения материального субстрата экономических процессов (динамика производственных пропорций, затрат, технических условий и т.п.). Общая картина развивающегося объекта возникает в результате наложения факторов динамики на модели функционирования системы. Еще одна характерная особенность диалектического мира Маркса - взаимосвязь объекта и субъекта познавательной деятельности. Познание закономерностей объекта и практическая деятельность людей, этим знанием вооруженная, не отделены от объективной диалектики объекта. Напротив, они выступают ее неотъемлемой составляющей.

 

 

3. Функции современной экономической методологии

В то время как прежняя, преимущественно нормативная функция  методологии оказалась под огнем  критики, современные экономисты-методологи предприняли немалые усилия по освоению новых сфер профессиональной активности. В результате сегодня можно говорить о таких функциях методологии, как: (а) дескриптивно-методологическая; (б) критически-онтологическая и (в) профессионально-этическая.

Дескриптивно-методологическая функция в экономико-методологической литературе двух последних десятилетий переосмыслению подверглось не только общее представление о науке - во многом изменился и уровень понимания фактического положения дел в “профессиональном цехе” экономистов. В работах, характеризующих это положение, экономическая наука предстает как сложно структурированный и динамично развивающийся организм, действующий в соответствии со своими, порой неявными, правилами и закономерностями.

Были описаны механизмы  функционирования научного сообщества; на основе углубленных интервью с  ведущими экономистами показана их творческая лаборатория; опубликованы работы, в  которых видные специалисты разных направлений и специализаций  представили свои взгляды на роль теории, принципы и методы научной работы; язык и литературный стиль экономический произведений.

Одним из наиболее перспективных  направлений работы становится тщательный методологический анализ научного творчества отдельных авторов. Такие исследования дают возможность понять технологию научной работы крупных ученых и  нередко развеивают связанные с  ней мифы, вскрывая, например, расхождения  между методологическими декларациями и фактической методологией многих видных экономистов, таких как М. Фридмен,  П. Самуэльсон, Р. Коуз и др.

Именно экономико-методологические исследования подвели к пониманию  реального жанрового разнообразия современной экономической науки. Было показано, например, что немалая  путаница при постановке научных  и образовательных задач связана  с нечетким разграничением исследований, нацеленных на разработку формализованных  теоретических моделей, с одной  стороны, и эмпирически ориентированных  исследований - с другой.

Еще большие проблемы связаны  с недооценкой специфики исследований, имеющих непосредственно практическую (прежде всего экономико-политическую) направленность. Такие исследования часто смешиваются с конкретизацией теоретических моделей для особых классов объектов или ситуаций, в  то время как речь должна идти о  разработках, увязывающих знание экономических  закономерностей с конкретными  обстоятельствами экономико-политической ситуации. Для более точного определения  этого жанра исследований предлагается вернуться к термину «искусство экономики».

Следует подчеркнуть, что  в данной сфере также действуют  свои социальные фильтры, направляющие восприятие проблемной ситуации исследователем-прикладником и заказчиком смотреть рисунок 3.1. На стороне заказчика – это, прежде всего, его цели (политические установки), а на стороне исследователя - его системно-практическая онтология, концептуализирующая проблемную ситуацию на базе его профессиональных знаний и опыта. Наконец, фильтр ценностных установок обозначает особое место этого фактора в механизме функционирования прикладного знания как поля потенциального ценностного (в частности, этического) конфликта между заказчиком и ученым-исполнителем.

Дескриптивно-методологические исследования имеют двоякую роль: для самого научного сообщества это необходимое условие формирования адекватного профессионального самосознания, для широкой общественности – источник информации об экономической науке как общественно значимом факторе, оказывающем влияние на экономическую политику.  На значимость экономической методологии безотносительно к тому, как относятся к ней сами экономисты, указал известный современный экономист-теоретик А. Рубинштейн:

Академические экономические  исследования используют общественные ресурсы и выполняют образовательные  функции. В отношении таких видов  деятельности должен существовать определенный мониторинг, тем более в данном случае, коль скоро многие  экономисты постоянно высказывают суждения о действительности, базируясь в  своей аргументации на опыте академических  исследований. Между тем единственно, кто может осуществить такой  мониторинг  - это или сами экономисты, или философы, хорошо знающие экономическую  науку.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Рисунок 3.1 – Наука и  практика

Критически-онтологическая функция наглядным свидетельством активной роли в экономической науке онтологических установок служат данные специальных опросов американских студентов. Оказалось, что в университетах, известных своими научными школами, настроения студентов весьма четко следуют за ориентациями профессуры.

Вернув в сферу своих  интересов вопросы научных онтологий (картин экономической реальности), экономисты-методологи не только продемонстрировали значимость этой компоненты научного знания, но и включились в конкретную исследовательскую работу по реконструкции  и критическому анализу таких  онтологий.

Наибольшее внимание уделялось  реконструкции и осмыслению онтологических (поведенческих, этических и институциональных) предпосылок современной неоклассической  теории. В частности, анализировались  противоречия между онтологиями, лежащими в основе, соответственно, микро- и  макроэкономики, теории общего экономического равновесия и микроэкономической теории рационального поведения. Активно  обсуждались онтологические предпосылки  альтернативных направлений современной  экономической мысли: «неоавстрийской» школы, пост-кейнсианства, институционализма.