Таким он был до второй половины 2002 г., после  чего наличные новые купюры и монеты евро полностью заменили национальные валюты 11 стран. Пропорционально их переводному курсу были изменены все рыночные цены, заработная плата, пенсии, налоги, банковские счета и т.д.

  В 1999-2001 гг. в безналичных расчетах в зоне евро параллельно используются евро и привязанные к нему национальные валюты. Работает принцип “никакого принуждения”: любой субъект хозяйственной деятельности имеет право выбирать, в какой валюте он будет выставлять и оплачивать счета.

     С 1 января 2002г. в обращение вводится наличный евро (см. рис. 2.1) и все безналичные  расчеты осуществляются только в  евро. 

  Рис. 2.1 Схема перехода на единую валюту 

      Брюссель, 5 января 2009. Союз. К зоне единой европейской валюты присоединилась еще одна, шестнадцатая страна –  Словакия. «Уверен, что это событие  положит начало множеству положительных  перемен в словатской экономике и обществе», - сказал накануне наступления нового, 2009 года комиссар ЕС по вопросам валютной политики Хоакин Алмуниа. – «Экономика страны оказалась способна выполнить все условия присоединения к евро менее чем через пять лет после вступления Словакии в ЕС». Словакия стала самой бедной страной зоны евро – ее валовой внутренний продукт составляет около 67 процентов от среднего по странам евро. Интересно, что, несмотря на самые высокие в ЕС темпы роста экономики, Словакии удалось удержать показатели инфляции в рамках, обусловленных Маастрихтскими критериями вступления в зону евро.

     Однако  за пределами Еврозоны для евро установлен плавающий курс. Это означает, что он колеблется ежедневно по отношению, например, к доллару США или другим валютам мира. Но это, особо подчеркнем, даже при нынешнем стремительном обесценении евро на мировом рынке не сказывается сколько-нибудь заметно на внутренней стабильности евро. Во-первых, переводной курс евро к национальным валютам 16 стран твердо фиксирован, и, во-вторых, в Еврозоне поддерживаются в целом стабильные рыночные цены и, следовательно, наблюдается умеренная, не внушающая опасности инфляция.

     Введение  единой валюты евро должно было завершить глобализацию общего рынка и интеграцию стран ЕС и реализовать его неоспоримые преимущества. На общем рынке ЕС уже с 1993 г. были сняты все пограничные шлагбаумы для беспрепятственного перемещения людей, товаров, услуг и капиталов. Не хватало только одного - важнейшего рыночного денежного инструмента в виде единой и стабильной валюты.

     Чтобы обеспечить введение евро с устойчивой покупательной способностью, каждая страна Евроленда в соответствии с Маастрихтским договором 1992 г. должна была обеспечить значительное повышение своего экономического и финансового потенциала. Известны пять Маастрихтских критериев конвергенции:

• инфляция не должна превышать показатели трех лучших по этому показателю членов ЕС более чем на 1.5 процентных пункта;
• банковские процентные ставки по долгосрочным кредитам не должны более чем на 2 процентных пункта превышать показатели трех "'отличников" ЕС;
• текущий дефицит госбюджета должен поддерживаться в пределах 3% ВВП страны;
• общий долг страны не может превышать 60% ВВП;
• курс национальной валюты к экю в последние два года должен колебаться в пределах ±15%.

     Приоритетной  задачей Европейского центрального банка (ЕЦБ) является успешное и надёжное функционирование на экономическом  пространстве Еврозоны стабильной валюты евро. Тем самым, с одной стороны, сохраняется покупательная способность  национальных валют на внутреннем рынке Евроленда, а с другой, реализуется функция общей переводной денежной единицы стран-участниц, выражающаяся в едином масштабе цен.

     Единая  валюта евро должна устранить прежний  порядок обмена национальных валют с оплатой комиссионного сбора, а также ликвидировать финансовый риск в договорных отношениях от непредвиденных колебаний. Евро становится надежным единым денежным средством для сравнительной оценки рентабельности хозяйственной деятельности и экономической эффективности финансирования научно-технических проектов и долговременных инвестиций в странах Еврозоны. От этого получают большую выгоду все страны Евроленда.

     В настоящее время три наиболее обыденных атрибута принадлежности к Евросоюзу (собственно членство в  ЕС, Шенгенской зоне и зоне евро) являются не вмещающими, а пересекающимися категориями:

     Великобритания и Ирландия подписали Шенгенское соглашение на условиях ограниченного членства. Великобритания также не сочла нужным вступать в зону евро.

     Дания и Швеция в ходе референдумов также решили сохранить национальные валюты.

     Норвегия, Исландия и Швейцария не являются членами ЕС, однако входят в Шенгенскую зону.

     Черногория и Косово не являются ни членами ЕС, ни участниками Шенгенского соглашения, однако евро является официальным платежным средством в этих странах.

3. Отставание Западной Европы от США

     В 80-е и 90-е годы в литературе был популярен тезис об устойчивом отставании европейских стран от США и Японии по темпам экономического роста. Для такой точки зрения были основания: в 50-е и 60-е годы Япония демонстрировала ежегодный прирост ВНП в среднем на 9.4%, тогда как в Западной Германии эта цифра не превышала 6.3, в Италии - 5.6, а во Франции - 5%; в 90-е годы первенство перешло к США, где темпы роста ВНП в 1992-1999 гг. составляли в среднем 3.9% в год, в то время как в ЕС-2.2%.

     В США хозяйственный рост был обеспечен  радикальным изменением структуры экономики за счет стремительного расширения информационного и коммуникационного секторов (с 3.4 до 6.8% ВНП), повышения внутреннего спроса (в среднем на 5.3% ежегодно), превосходившего динамику ВНП, и гигантского притока инвестиций, не в последнюю очередь обусловленного спекулятивным вздуванием котировок на фондовом рынке (принесшим американским инвесторам 5.5 трлн. долл. за один лишь 1999 г.).

     Факторы быстрого экономического роста имели  несколько искусственный характер. В Японии таким фактором служил экспорт, поглощавший до 60% всего прироста промышленной продукции, в США - высокий спрос на инвестиционные товары со стороны американских компаний (затраты на эти нужды в 1995-2000 гг. росли на 13% в год, а в I кв. 1998 г. и I кв. 2000 г. были установлены абсолютные рекорды, составившие 26.7 и 25.2% в годовом исчислении соответственно). Для европейцев же ориентиром был внутренний спрос на конечную продукцию. Они наращивали торговые операции внутри ЕС и при этом, уступая Японии в 60-е годы и США в 90-е, уверенно обгоняли в 60-е США, а в 90-е - Японию. Теперь факторы, ускорявшие развитие обоих прежних лидеров, в значительной мере себя исчерпали, и в 2001 г. ЕС впервые обошел по темпам экономического роста и США, и Японию.

     Европа, будучи на протяжении веков центром хозяйственных и социальных инноваций, прочно заняла место экономического лидера лишь относительно недавно, сумев воспользоваться плодами промышленной революции XVIII-XIX вв. Еще в 1750 г., уступая по доле ремесленного и промышленного производства Китаю и даже Индии, к началу XX в. она стала мировым хозяйственным лидером. Это обеспечило ей и политическую гегемонию. Периодом европейского экономического доминирования был лишь исторический отрезок, ограниченный 1789-1914 гг., называемый иногда the long nineteenth century. В это время хозяйственные системы европейских стран развивались на собственной основе, не копируя чужие достижения и не имея источников внешних инвестиций. История не знает аналогов столь стабильного и быстрого самостоятельного экономического роста. Здесь уместно отметить, что хозяйственное возвышение Соединенных Штатов в первой половине XX в. было не только следствием их собственных успехов, но и результатом саморазрушения европейских экономик.

     Хозяйственные системы европейских стран быстро обретали черты постиндустриализма. Непосредственно после окончания Второй мировой войны до 50% населения Европы проживало в сельской местности, а доля аграрного сектора в ВНП достигала 30%.

     На  протяжении 70-х и 80-х годов положение выровнялось, а к началу 90-х Европейский союз уже опережал США по степени сжатия доли промышленного сектора в ВНП. Сходные процессы шли и в первичном секторе: хотя в сельском хозяйстве ЕС к середине 90-х годов было занято до 5% активного населения, тогда как в США - не более 2.7%.

     В 60-80-е годы Европа сохраняла низкие темпы прироста населения и была почти закрыта для иммигрантов, а экономическое развитие США основывалось на постоянном привлечении новой рабочей силы. Сравнение стран ЕС и США по темпам роста ВНП на душу населения убедительно демонстрирует превосходство европейских хозяйственных систем над американской, однако одни только количественные показатели сегодня уже не обеспечивают мирового экономического лидерства.

     Характер  отношений между ЕС и США в 80—90-е гг. претерпел принципиальные изменения.

     С середины 80-х гг., когда явно обозначился  процесс резкого углубления западноевропейской интеграции и повышения ее качества (переход к экономическому, валютному  и политическому союзу), о США  и Западной Европе в принципе следует говорить как о равноправных экономических партнерах, хотя в военно-стратегическом отношении США остаются бесспорным лидером. В настоящее время ВВП Западной Европы примерно равен американскому, а по удельному весу в мировой торговле она примерно втрое превосходит США. Западноевропейским инвесторам принадлежит свыше 2/3 прямых иностранных вложений в США.

     На  протяжении 70-90-х годов в общей  численности рабочей силы ЕС доля исследовательского персонала росла  темпами в 3-6 раз выше американских. Не менее разительные перемены произошли также и в финансировании научно-исследовательских работ: если в 1996 г. объем привлеченного в ЕС венчурного капитала достиг американского показателя шестилетней давности, то за 1998-1999 гг. он увеличился в 3 раза, а в 2000 г. вырос на 89% к уровню 1999 г., до 48 млрд. евро. Оптимальный под ход к использованию высоких технологий в 90-е годы стал решающим фактором современного экономического ренессанса Европы. Как уже отмечалось, в конце XX в. Япония, Соединенные Штаты и Европейский союз избрали принципиально разные подходы к использованию достижений научно-технического прогресса. В Японии широко внедрялись технологические решения, полученные прежде всего в США. Это позволило набрать бешеные обороты в экспортной деятельности, но сокращение на Западе спроса на массовые индустриальные товары привело Страну восходящего солнца к закономерному экономическому спаду. США сделали акцент на производстве информационных технологий и капитальной продукции, отчасти также экспортировавшихся, отчасти удовлетворявших внутренний спрос в инвестиционном секторе. В этом случае рецессия должна была последовать за снижением инвестиционного спроса, неизбежным по мере рассеивания радужных надежд, связанных с Интернет-экономикой. Европа же использовала свои технологические достижения прежде всего для производства качественной продукции потребительского назначения, предпочитая, скорее, следовать за спросом, чем формировать его искусственным образом.

     Сверхвысокие  темпы развития американской экономики в 90-е годы стали для нее своего рода ловушкой. Страны ЕС сумели в 90-е годы удержать, а отчасти даже укрепить позиции в сфере производства большинства высокотехнологичных продуктов, предназначенных для конечного потребления. Сегодня европейские компании теснят американские всюду, где речь заходит о производстве сложных товаров потребительского назначения. Установление в ЕС единых стандартов в области связи обеспечило бум и в этой отрасли: если в 1994 г. среди 10 крупнейших компаний, производящих телекоммуникационное оборудование, было всего три европейских, а объем продаж их продукции оставался на 10% ниже, чем у входивших в список американских фирм, то в 2000 г. в нем присутствовали уже 5 европейских, в 1.8 раза превосходивших по объемам продаж своих американских конкурентов. В последние годы среди 12 государств, максимально широко использующих Интернет, постоянно присутствовали 7-8 европейских, причем лидировали в списке Финляндия и Норвегия. ЕС уверенно опережает США по распространенности средств мобильной связи (в Европе ими пользуется 72.1% населения, в США - 42.7%). Три европейские фирмы - "Nokia". "Siemens" и "Ericsson"" - контролируют 49.3% мирового рынка мобильных телефонов (американская "Motorola" - 13.2, а японские "Panasonic", "NEC" и "Mitsubishi" - 11.1%).

     На  рубеже столетий европейские страны вступили в конкуренцию с США  и в областях, где прежде американское превосходство даже не оспаривалось, например, в производстве вооружений и самолетостроении. Относительная традиционность структуры хозяйственных систем Европы, оптимальным образом использующих новые технологии, дает ЕС шанс обойти США по темпам роста, и для этого существуют как минимум три предпосылки.

     По  итогам 1997 г. ВНП Европейского союза, рассчитываемый по текущим обменным курсам валют, превзошел американский показатель. Лишь ускорение темпов роста американской экономики в 1998-2000 гг., а также укрепление доллара по отношению к евро помогли Соединенным Штатам вернуть пальму первенства. Однако, помимо масштабов экономики и темпов ее роста, существует целый ряд, иных показателей, определяющих экономическое влияние того или иного региона, и в большинстве из них ЕС уже прочно занимает лидирующие позиции.

Заключение

     Перспективы дальнейшего развития европейской  экономики связаны, с одной стороны, с решением ряда сложных взаимосвязанных проблем, олицетворяющих социальные достижения и успехи традиционной Европы, с другой - консервирующих неэффективную в современных условиях экономическую структуру. В частности, поддержание действующей системы социальных гарантий требует значительных государственных расходов, что в свою очередь удерживает налоговые ставки на высоком уровне и тормозит экономический рост. Другие важнейшие задачи связаны с реформированием пенсионных систем и пересмотром политики в отношении госсобственности и регулирования рынков.