О методологических основаниях теории Кейнса

О методологических основаниях теории Кейнса

Методологические основания теории Кейнса сформировались в контексте полемики с А. Маршаллом и А. Пигу (при этом классиков и неоклассиков в сегодняшнем понимании Кейнс не разграничивал). Как неоднократно отмечал сам Кейнс, в "Общей теории..." он уточнил ряд теоретических положений, данных им в "Трактате о деньгах", поэтому при современной оценке его теоретических воззрений правомернее апеллировать именно к "Общей теории...".

Во введении к "Общей теории..." Кейнс заявляет, что он противопоставляет свои аргументы и выводы аргументам и выводам классической теории. Необходимость этих противопоставлений он видит в том, что классическая теория применима не к общему, а только к особому случаю, поскольку ситуация, рассмотренная в ней, "является лишь предельным случаем возможных состояний равновесия" (5), а характерные черты этого особого случая не совпадают с чертами реальной экономической системы, в которой мы живем.

Кейнс неоднократно подчеркивал ограниченность классического подхода, отмечая, в частности: "Теоретики классической школы похожи на приверженцев эвклидовой геометрии в неэвклидовом мире, которые, убеждаясь на опыте, что прямые, по всем данным параллельные, часто пересекаются, не видят другой возможности предотвратить злосчастные столкновения, как бранить эти линии за то, что они не держатся прямо. В действительности же нет другого выхода, как отбросить вовсе аксиому параллельных линий и создать неэвклидову геометрию. Нечто подобное требуется сегодня и экономической науке"''. В другом месте он пишет: "Весьма возможно, что классическая теория представляет собой картину того, как мы хотели бы, чтобы общество функционировало. Но предполагать, что оно и в самом деле так функционирует, - значит оставлять без внимания действительные трудности"7.

Если сформулировать кратко главную методологическую проблему "Общей теории...", то это - несоответствие между абстрактно-теоретической картиной мира, отражающей лишь частный случай предельного состояния экономического равновесия, и общим состоянием реальной экономической системы. Данное несоответствие относится к онтологической составляющей классической теории. Кейнс ставит перед собой задачу дать иную онтологическую или абстрактно-теоретическую картину, которая отражала бы "действительные трудности" в изучении реальности. Для этого он предлагал сместить акценты с проблем распределения или аллокации ограниченных ресурсов в состоянии равновесия на проблему определения объемов производства, обеспечивающих полную занятость и ограничиваемых размерами потребления.

Но И. Розмаинский предлагает нам следующую формулировку главной методологической проблемы: "Следует ли трактовать экономику как точную науку?" (8). Как он считает, Кейнс дает отрицательный ответ на этот вопрос. (Логично было бы в этом ключе вспомнить слова Ф. Хайека о Кейнсе, утверждавшего, что Кейнс не был высокообразованным экономистом, не рассматривал даже экономику как науку - его главным интересом всегда было влияние на текущую политику, и экономическая теория была для него просто инструментом для достижения этих целей (9) .)

Вопрос о том, является ли экономическая теория точной наукой, сам по себе имеет место, но из методологических предпосылок, которые формулировал Кейнс, анализируя классику в работе "Общая теория...", такой вопрос не следует. Кроме того, эту проблему следует формулировать яснее, ведь экономика как наука не может быть точной по определению.

Сомнения в формулировке главной методологической проблемы, связанной с "точностью", возрастают, когда автор обсуждаемой статьи делает следующее заключение: "Таким образом, речь идет о трех основных элементах макроэкономической теории, предложенной Кейнсом, - функции потребления, функции спроса на деньги ("предпочтения ликвидности") и функции инвестиций (играющих основную роль)". Но если в теории представлены функциональные зависимости, то почему нельзя получить точных результатов? Все наоборот! Трудно получить точные ответы, когда нет функциональных зависимостей. Кейнс неоднократно подчеркивает, что его целью является анализ причинно-следственных связей (но анализ функциональных зависимостей, как известно, является разновидностью причинно-следственного) и что он должен быть точным!

Вот еще одно странное умозаключение уважаемого автора (но поводу неточности): "Стереотипы, конвенции и ожидания, а вовсе не оптимизационные расчеты определяют человеческие решения, которые поэтому не поддаются точному количественному анализу" (10). Настораживает слово "поэтому". Во-первых, существуют стереотипы поведения, связанные с весьма точными количественными параметрами (например, церковная десятина), а ожидания математически измеримы с помощью вероятностного анализа. Во-вторых, как правило, всякое решение, принимаемое человеком, оптимально с его точки зрения (кроме явных просчетов и ошибок, о которых он сожалеет). Оптимизационные решения, то есть решения, имеющие целью направить развитие какого-либо объекта или метода к наилучшему состоянию, всегда относительны, они не являются синонимом рациональных расчетов, принимаемых на основе экстремумов, "максимумов" или "минимумов". Далее, количественному анализу может быть подвергнуто все, что можно измерить, а принципиальная возможность измерения связана с воспроизводимостью измеряемых объектов.

Кейнс же подчеркивал то обстоятельство, что на принятие экономических решений оказывают влияние не только экономические расчеты. Кроме расчетов на них всегда воздействуют психология, иррациональное мышление, но расчеты представляют собой фундамент, на который накладываются эти факторы. Проблема не в том, что невозможно ничего рассчитать, а в том, что трудно абстрагироваться от субъективных предчувствий и ощущений. "...Частная инициатива будет на высоте лишь в том случае, когда разумные расчеты дополняются и поддерживаются духом жизнерадостности, чтобы мысль о конечном ущербе, в плену которой часто оказываются пионеры, - как это отчетливо известно из опыта и нам, и им самим, - просто отбрасывалась бы в сторону, подобно тому как здоровый человек попросту не думает о смерти". Кейнс пишет также: "... нельзя сделать вывод, что все на свете зависит от игры иррациональных сил человеческой психологии. Напротив, состояние долгосрочных предположений нередко весьма устойчиво, и даже если это не так, то другие факторы оказывают компенсирующее влияние. Надо помнить, что человеческие решения, поскольку они воздействуют на будущее - в личных, политических или экономических делах, не могут полагаться на строгие, математически обоснованные предположения, поскольку отсутствует база для их обоснования. Именно наша врожденная жажда деятельности есть та сила, которая движет миром; рациональная половина нашего "я" занимается, как умеет, отбором альтернатив, рассчитывает там, где можно, однако она нередко оказывается во власти наших капризов, настроений и желаний попытать счастья" (11) (курсив мой. - И. ШI.). Приведенные цитаты, как и многие другие, показывают, что нет базы не для экономических расчетов, а для метафизических ощущений. Последние вкупе с экономическими расчетами уменьшают вероятность получения желаемых результатов.

Каждому из нас знакомы примеры того, как при одних и тех же точно выверенных математических расчетах один предприниматель достигает результата, а другой нет, одно правительство действует эффективно, а другое нет. Влияние идиосинкразического знания и ограниченной рациональности субъектов нельзя сбрасывать со счетов. Так, в тексте "Общей теории..." содержится заслуживающий внимания материал по поводу национальных особенностей разных народов при принятии решений в области экономической политики. В частности, примеры показывают, что в разное время и с разным успехом удавалось учесть национальные черты в проведении политики в сфере потребления и предпочтения ликвидности. Правительство либо добивалось процветания нации, способствовало достижению полной занятости (в случае правильного выбора мер влияния), либо обрекало народ на бедность.

Однако абстрагируемся от иррациональных ощущений и обратимся к расчетам. Прежде чем представить общую теоретическую картину реальной экономической системы, Кейнс отмечает проблемы, которые не имеют прямого отношения к теме, но представляют "действительные трудности" для анализа. Он выделяет три такие трудности: выбор единиц измерения, пригодных для исследования экономической системы в целом; роль, которую в экономическом анализе играют предположения; определение дохода. В раскрытии этих грех моментов представлены основные методологические новации Кейнса (12) в его "Общей теории...".

Поскольку первой среди трудностей Кейнс назвал выбор единицы измерения, то, следовательно, он стремился к тому, чтобы сделать экономические выводы более точными, чем прежде. В этой связи он отмечает: "...единицы измерения, которыми обычно пользуются экономисты, неудовлетворительны..." (13) ; статистические сопоставления могут быть употреблены "с целью удовлетворения исторической или социальной любознательности; в таких случаях обычно прибегают к приблизительным суждениям, да здесь и не нужна та абсолютная точность, какой требует причинный анализ (независимо от того, насколько полно мы знаем действительные значения интересующих нас величин и насколько верно мы можем определить эти значения)" (14) .

Таким образом, Кейнс стремился представить релевантные единицы измерения, отражающие качество функционирования экономической системы, а не делал заключения о том, что экономика вообще не может быть точной наукой.

Для оценки функционирования экономической системы предлагалось две единицы измерения: денежная и единица труда (15) 1. К сожалению, единица труда, говоря словами самого Кейнса, "улетучилась из экономической литературы." и экономической практики стараниями его последователей. Одномерное упрощение измерений "кейнсианской системы" в целом, отказ от единиц труда и подмена их статистическими сопоставлениями обобщающих монетарных показателей, используемых в качестве основания для обширной и долговременной политики государственного регулирования, не продвинули решение проблемы так, как это представлял себе Кейнс. Экономической науке, видимо, еще предстоит оценить плодотворность применения единиц труда (как предстоит это сделать в отношении целого ряда вопросов: о деньгах, их свойствах, об утрате значимости золотого стандарта, о различении денежного и финансового кризисов, о влиянии национальных особенностей на экономическое развитие, о типах расширенного воспроизводства и т. д.).

В вопросе о предположениях - второй трудности, согласно Кейнсу, следует подчеркнуть, что он настаивал на ином понимании времени и его влияния на экономику. "Экономический механизм в каждый данный момент испытывает влияние многих взаимно переплетающихся факторов, связанных с различными прошлыми состояниями расчетов на будущее" (16), - писал Кейнс, исходя из того, что действительность формирует не только прошлое или достигнутое состояние (как было в классической теории), но и расчеты на будущее. Но сами эти расчеты, особенно в краткосрочной перспективе, меняются под влиянием достигнутых результатов. Нельзя не отметить, что особым средством связи между настоящим и будущим были названы деньги: "Важность денег в основном как раз и вытекает из того, что они являются связующим звеном между настоящим и будущим" (17). (Заметим, что в этом теоретическом положении Кейнс видел возможность снятия дихотомии в понимании денег, свойственной классической школе, но это тема специального исследования.) К тому же деньги, как известно, любят счет, и это еще один довод против утверждения, что экономика - наука неточная.

В целом призыв Кейнса к переосмыслению роли будущего в экономической науке имеет более счастливую судьбу, чем, например, новая онтология экономической реальности. Так, М. Фридмен решительно отстаивал тезис о том, что оценивать экономические теории следует исключительно по точности их прогнозов независимо от реалистичности их предпосылок. В 1950-х годах появилось технологическое прогнозирование - самостоятельное научное направление изучения будущего с помощью исследовательских технологий, которые нацелены на выявление назревающих проблем и возможностей их решения. Технологическое прогнозирование заняло важное место в современной практике управления экономикой, поставив своей задачей не просто предвидеть будущее в вероятностном варианте, но и выявить границы возможностей влияния будущего на настоящее с целью достижения желаемых результатов.

"Спор о методе" Дж. М. Кейнса с Я. Тинбергенои

Как учит опыт истории экономической науки, начиная со "спора о методе" (между К. Менгером и Г. Шмоллером) и заканчивая методологическими дискуссиями 1980-х годов, ни один спор не завершился победой одной из спорящих сторон. Поэтому всякое возобновление "спора о методе" следует расценивать лишь как свидетельство появления еще одного метода, еще одного направления теории, отвоевывающего свое место под солнцем. Конечно, радикально настроенные представители спорящих сторон могут предъявлять претензии на исключительность и универсальность, а менее радикально настроенные - на комплементарность и частичность своей позиции.

Что же касается спора о методе между Кейнсом и Тинбергеном, то следует помнить, что Тинберген - один из первых нобелевских лауреатов, получивший премию совместно с Р. Фришем (1969 г.) за разработку математических методов анализа экономических процессов, особенно в экономической политике.

Конечно, работы Тинбергена не покорили весь мир так же, как святая инквизиция - Испанию или идеи Рикардо - Англию (18), но тем не менее представлять его как заблудшую овцу в споре о методе, даже по поводу "границ применения множественной корреляции", для современного экономиста представляется чрезмерным. Тем более что метод множественной корреляции позволяет лишь вычислит!) степень тесноты связи в границах уже установленной проблемной области, когда принципиальная совокупность факторов ясна и не претендует на установление самой предметной области, самой совокупности факторов.

Собственно, овладения общественным сознанием, подобного тому, как это было у Рикардо, в 1940 г. уже не могло и быть, ведь и идеи Кейнса не покорили всех ученых и государственных мужей послевоенной эпохи (несмотря на то что в иные моменты казалось, что "история развивается по Кейнсу"), потому что уже в 1930-х годах заявили о себе основные современные течения и направления экономической мысли, и даже самая популярная в настоящее время в нашей стране неоинституциональная теория ведет свой отсчет со статьи Р. Коуза "Природа фирмы", появившейся в 1937 г. (В неоинституциональной теории также критиковалась неоклассика за то, что неоклассические представления о хозяйственной системе были далеки от реальности. Был предложен неоинституциональный вариант корректировки - трактовка хозяйственной системы как "организации" (19) .)

Именно в 1930-х годах начались изменения в восприятии экономической науки. Образ науки как единого древа знания, формирующего свои новые ветви-направления на твердом стволе-основании ранее освоенных истин, постепенно стал уступать место новым представлениям, рисующим мир экономической науки плюралистичным, а само знание, представлявшееся ранее как абсолютное, теперь виделось ограниченным и фрагментарным. Данная трансформация в области экономической методологии легла в основу тех масштабных тенденций, которые определили интеллектуальный климат последней трети XX в. и начала XXI в. И Кейнс, и Тинберген были активными участниками этого трансформационного процесса, но воспринимали и оценивали эти изменения, как можно видеть из представленных в журнале материалов, по-разному.

Знакомясь с интересными текстами Кейнса и Тинбергена, невозможно "уличить" кого-то в алогичности "внутренних" рассуждений. Но очевидно, что Кейнс пытается предъявить к методу множественной корреляции, являющемуся, по существу, частным или прикладным, требования, которым отвечает, с его точки зрения, метод общий и, как можно судить из контекста, единственно верный. Так, описывая экономический метод познания, Кейнс отмечал: "...После установления предварительных выводов путем последовательной изоляции одного за другим усложняющих факторов мы теперь должны вернуться к пашей исходной позиции и учесть, насколько это возможно, вероятные взаимодействия всех этих факторов. Именно такова природа экономического мышления. Любой другой способ применения формальных принципов познания (без которых, однако, мы заблудились бы, как в лесу) привел бы нас к ошибкам" (20). Настаивая на истинности предпосылок, соизмеримости условий, независимости рассматриваемых факторов, характере функций и пр., Кейнс, по сути, не отвечает на вопрос о том, как проверить их истинность, что взять в качестве критерия/ев истинности, соизмеримости, независимости и пр. Современная научная методология отказалась именно от принципа верификации предпосылок и перешла к фальсифицируемости выводов или точности прогноза.