Восточные и западные традиции понимания судьбы

Так происходит постепенное  расшатывание оппозиции определенность/неопределенность в сторону неопределенности: то, что объявлялось и воспринималось как непреложное, непреложным только кажется; судьба может быть изменена, судьба зависит от своего владельца. Оппозиция общее/индивидуальное склоняется в сторону индивидуального. В  арсенале ММ обнаруживается иная линия: группа сюжетов о несбывшихся  предсказаниях, см., например: «Обреченный  на смерть от грозы»: человек, которому предсказана такая смерть, вместо того, чтобы укрыться в погребе, идет во время грозы в поле и там  молится о спасении, остается жив (укрывается в погребе и погибает); «Обреченный на съедение волку»: человек  подслушивает в лесу разговор волчьего пастыря с волками и узнает, что одному из волков разрешено съесть его; хитростью избавляется от волка  и остается невредимым; «Предсказание не сбывается»: царевичу предсказано, что он станет разбойником и умрет на 18-м году жизни, он действительно становится разбойником, его осуждают, но он хитростью освобождается, обманув палача.

Число подобных примеров может  быть легко умножено - здесь и «Спящая красавица», классический пример компромисса с судьбой, и «Герой на перепутье», выбирающий роковую дорогу и побеждающий рок, наконец, притчевый сюжет о лягушках в горшке с молоком: пассивная тонет, активная плавает, движением сбивает масло и выбирается наружу и др. ²

Такого рода сюжеты подводят к афоризму «человек - кузнец своего счастья». В этом контексте борьба с судьбой получает положительную оценку как переход от пассивного ничегонеделания (под лежачий камень вода не течет) к активному формированию собственного жизненного пути. Обе установки -на пассивность и на активность - заложены в ММ и в каждой ее представляющей традиции, что и формулируется в соответствующих текстах, см. хотя бы у Даля: «Наша доля - Божья воля; всякую долю Бог посылает; от судьбы не уйдешь; своей части не минуешь; час придет и часть принесет; бойся, не бойся, а без року нет смерти и т.д. Сам человек строитель участи своей; не надейся на участь; не купи коня хромого и т.д.»

ММ, что ей и предлагается по статусу, беспристрастно фиксирует  ситуацию человек-судьба как в ее полярных, так и в «средних», более  нейтральных проявлениях. И здесь, конечно, не находят отражения все  мучительные попытки человека разгадать  тайну наделения судьбой, его  протест, его борьба с судьбой  - все, что веками выплескивается в философские размышления и в литературу.

Если, вернувшись к ММ, мы рассмотрим, что, так сказать, представляет главную ставку в конфликте человека с судьбой, окажется, что среди  не слишком разнообразных вариантов (брак и рождение детей, богатство) основой является смерть, и все строится в соответствии с тем, удается человеку избежать ее или хотя бы оттянуть, или не удается («Аника-воин»). Усложняющим является то обстоятельство, что в принципе человек не знает час своей смерти, на что есть соответствующий сюжет: «Почему люди перестали знать время своей смерти?» Странствуя по земле, Бог встречает мужика, который говорит ему, что делает непрочный забор, так как знает, что скоро должен умереть; тогда Бог решает скрыть от людей время их кончины. - Как мы видим, здесь обе стороны проявляют спокойствие и рационализм. Час смерти узнается либо случайно, либо путем специальных приемов. Тогда-то и появляется возможность выбора - покориться или бороться.

Литература раскрывает эту  ситуацию как пик душевных страданий. В «Крестовых сестрах» Ремизова Маракулин  видит сон, предвещающий ему смерть; названа и дата - ближайшая суббота. Что же кажется герою непереносимым? - «Родился человек на свет и уж приговорен, все приговорены с рождения своего и живут приговоренными и совсем забыв о приговоре, потому что не знают часа, но когда сказан день, когда отмерено время и положен срок, указана суббота, нет, это уже выше сил человеческих, данных Богом человеку, которого наделив жизнью приговорил, но час смерти утаил от него». Напомним, что Маракулин переживает субботу, испытывает страшное облегчение, забывает об осторожности и погибает. Такой сдвиг в часе у Ремизова не случаен: он ориентирован на «сонную действительность», на иной мир с особыми пространственными и временными параметрами, которые не могут быть перенесены в мир яви буквально, без разгадки и пересчета. Маракулин погибает не от того, что ему была предсказана смерть, но от того, что он не вынес «указанной субботы», и боролся он не со смертью, а с ее датой, и подвел его буквализм. Оправдалось ли в таком случае предсказание или Маракулин погиб вопреки ему и в таком случае парадоксально оказался строителем своей судьбы?

Преломление той же темы можно видеть в прозаическом тексте Хармса «Смерть старичка»: описание странных метаморфоз, приводящих к  смерти героя, оканчивается следующей моралью: «Так настигла коварная смерть старичка, не знавшего своего часа». Ср. философскую интерпретацию «часа смерти»: «День смерти случаен, он мог наступить раньше или позже. Как это понимать? Я введу термин... Если мгновенное существование распространить по неподвижному времени, то некоторые события можно назвать характерами жизни. Преждевременное приближение смерти - один из них, слишком поздний приход ее - другой».

Рассуждения такого рода отнюдь не умозрительны. Как только действие переходит из «мира ММ», с ее операционной взвешенностью и в каком-то смысле бесстрастностью, в «мир культуры», в современную секуляризованную ситуацию, где к тому же нарекание  судьбы переносится на «научный», «объективный»  уровень, возникает вопрос, стоит  ли человеку заранее знать свой час  смерти, выдержит ли он «испытание датой»? Ко всему прочему человек нередко  пытается играть с судьбой в не очень честную игру: принимая положительные  предсказания, в случае отрицательных  он требует либо опровержения, либо, по меньшей мере, антидот. И снова  все сводится к той же проблеме - борьба с неизбежностью смерти, которую можно признать вообще, но невозможно - здесь и теперь для себя (отсылка к «Смерти Ивана Ильича» Толстого почти излишня).

В нашей современной ситуации и поисках «хорошей судьбы» обращаются к совершенно несовместимым источникам, и притом обязательно ко всем сразу (амальгама Востока и Запада - почти обязательное условие); затем это «все» проверяется наукой, отчего приобретает статус истинности: так «фельетонная эпоха» навевает человечеству сон золотой. Механизм этих манипуляций, может быть, и заложен в ММ, но хитрости сказочных героев не идут ни в какое сравнение с ухищрениями современного «культурного сознания», направленного, в конце концов, на создание достаточно примитивного душевного комфорта.

И наконец, формулируется  центральная идея, уже знакомая нам  по ММ, но высказанная здесь более  решительно: «Почему же ни Юлий Цезарь, ни Клавдий, ни Калигула, ни Домициан, которому был предсказан даже день и час смерти, не сумели изменить своей участи?». Ответ - потому, что у них был нарушен механизм охраны. Признание его существования - первая надежда на возможность изменить свою судьбу. И автор приводит соответствующие примеры: «Исследуя руки в течение тринадцати лет, я обнаружил немало людей, имевших на ладони знаки смерти и травмы, но вовсе не умерших и не пострадавших в возрасте, отмеченном знаками. Так что же, случайная смерть все-таки отвратима?». На это следует утвердительный ответ: случайность побеждается волей человека. Отсюда уже естественный шаг к возможности управлять своей судьбой: «Человек должен знать свою судьбу, иначе он не сможет ее изменить. Рука позволяет узнать, что задумал по отношению к нам наш собственный мозг. И, если нам уготована никчемная жизнь или «случайная смерть», не уклоняться от борьбы, но принять вызов и победить... Не будем же пешками в игре невидимых и скорее всего малосознательных сил, а заставим их подчиниться нашему мужеству, решимости и воле».³

Так объединяются в этом тексте сюжеты «Предсказание сбывается» и «Предсказание не сбывается». Предприимчивости и другим подобным качествам сказочного героя здесь соответствуют воля и мужество, и эта замена значима. Если в сказочных сюжетах судьба нарекается некоей внешней и высшей силой, которую и надо «обойти», то здесь вся космическая или  божественная арматура, в конце концов, уступает место тому, «что задумал  по отношению к нам наш собственный  мозг», т.е. все происходит внутри человека, более того, может свидетельствовать  о его слабости. Естественно, что  самым действенным средством  в таком случае должны быть «мужество, решимость и воля». Надо сказать, что психологически это и самое  легкое средство, поднимающее человека в собственных глазах. Уже знакомый нам афоризм «человек - кузнец своего счастья» или «хозяин своей судьбы» получает тем самым абсолютное значение: он не только меняет, но он сам и формирует свою судьбу, и это очень удачно найденный действенный способ снятия страха перед «датой несчастья». И в этом кардинальное отличие секуляризованного подхода от схемы, диктуемой ММ, где антропоцентричность ни в какой степени не отменяет зависимости человека от власти высших сил и где знание даты не ощущается как трагедия (вспомним хотя бы практичного старика, который по этому случаю делал плохой забор). Непрочность секуляризованной модели в том, что она обращена только на индивида, на котором все и замыкается. То, что все находится в его руках, что он сам может распорядиться собой и т.п., имеет и обратную сторону: а если не сможет, кто защитит его и спасет от одиночества, в котором он окажется? Очевидно, что более надежным будет возвращение к всякому, каждому, любому человеку, чей жизненный цикл проходит по единой схеме, предопределенной извне. Что же касается временного членения и болезненного вопроса «когда?», то существует и другой, более надежный и, может быть, более достойный способ победы над собой (и требующий при этом не меньше «мужества, решимости и воли») - быть готовым постоянно.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

Сказанное выше объясняет, почему у  древнегреческих историков с  самого начала присутствовало в трудах понятие судьбы. Оно было не только в труде Геродота, который допускал вмешательство в действия людей сверхъестественных сил, но и Фукидида, который исходил из того, что нужно искать естественные и только естественные причины исторических событий, в результате чего обрел славу атеиста. Судьба понималась как нечеловеческая, объективная сила, которая предопределяла ход и исход событий. Когда люди сами своими действиями направляли ход событий, последние были одновременно предопределенными и предсказуемыми. Отсюда тенденция к отождествлению понятий предопределенности и предсказуемости. Когда ход и исход событий направлялся судьбой, они выступали перед людьми как непредсказуемые и тем самым как бы не предопределенные. Они действительно не были предопределены самими людьми, но предопределены господствовавшей над ними какой-то силой, которая и осознавалась как судьба. И в этом смысле они были одновременно предопределенными и неопределенными.

Существовало две основные трактовки  судьбы как в обыденной жизни, так и в исторической науке. Одна из них - понимание судьбы как абсолютной предопределенности, т.е. как того, чего не могло не быть, как неизбежности, неотвратимости, необходимости. В языке такое понимание судьбы нашло свое выражение в словах «рок», «фатум». Неопределенность при такой трактовке выступала как нечто субъективное. Она сводилась к непредсказуемости, которая была следствием лишь незнания объективной неотвратимости, необходимости.  Другая трактовка предопределенности и неопределенности нашла свое выражение в словах «везение», «фортуна». В молодежном жаргоне ныне это обозначается как «везуха». Здесь предопределенность понимается как зависимость хода и исхода человеческих действий от случайного стечения обстоятельств. В данных условиях было именно так, но в принципе могло быть и иначе. Во второй трактовке предопределенность неотделима от неопределенности и тем самым от непредсказуемости. Непредсказуемость здесь выступает как результат не отсутствия знания ситуации, а самой ситуации. Такая трактовка судьбы открывала дорогу для обоснования значения активной деятельности человека. Человек должен ловить миг удачи, использовать поворот колеса фортуны. Если он сам не будет активно действовать, удача может его обойти. Через понятие судьбы античные историки вышли на понятия предопределенности и неопределенности, необходимости и случайности, альтернативности и безальтернативности в истории, предсказуемости и непредсказуемости хода исторических событий, а в дальнейшем и на проблему свободы и необходимости в истории.

На первых порах понятие судьбы играло не слишком заметную роль. История  рассматривалась как предопределенная прежде всего волей людей. Но, начиная  с эпохи эллинизма, понятие судьбы все больше выдвигается на первый план. Это была иллюзорная форма, в  которой происходило осознание  того, что история не представляет собой простой совокупности или  даже цепи исторических событий, что  в этих событиях проявляется исторический процесс, который протекает по законам, не зависящим от воли и сознания людей.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список литературы:

1.Аверинцев С.С. Судьба // Философская энциклопедия. Т.5, М., 1970

2.Елагин Д. Буддизм: История возникновения и философия. Лесосибирск, 1997.

3.Культура и этнос. Учебное пособие для самостоятельной работы студентов/ Сост. Суродина Н.Р., Шипулина Н.Б., Щеглова Л.В.- Волгоград: Перемена, 2002

4.Поликарпов В.С. Лекции по культурологии. М., 2003.

5.Понятие судьбы в контексте разных культур. М., 2004.

6.Столяров Д.Ю., Кортунов В.В. Культурология: Учебное пособие для студентов заочного обучения всех специальностей. - М.: ГАУ им.С.Орджоникидзе, 1998.

7.Толстая С. М. Судьба // Славянская мифология. Словарь. М., 1995.

8.Философский энциклопедический словарь/Ред.-сост. Губский Е.Ф. и др. М. 2003.

 

 

² Толстая С. М. Судьба // Славянская мифология. Словарь. М., 1995.

³ Аверинцев С.С. Судьба // Философская энциклопедия. Т.5, М., 1970