Этическая мысль Средневековья и эпохи Возрождения

 За пределами еврейско-иудаистской  культуры имя Моисея прежде всего сопрягается с десятью заповедями. Они являются общей основой, своего рода введением к детализированному своду законов, охватывающему все общественно значимые аспекты поведения человека и включаемому сотни разнообразных норм от правил гигиены до форм благочестия.

 Обычно принято подразделят  заповеди Десятисловия на две группы: первые четыре, относящиеся к сфере сакрального права, и вторые шесть, относящиеся к сфере мирского права.

 Исключительно важной  с точки зрения связи бога  и народа является четвертая  заповедь. Она гласит: «Помни день  отдохновения». В ней отношение  к богу и отношение к ближним  оказывается одним и тем же  отношением. Суббота - время духовного  сосредоточения, размышлений о боге, очень важных для того, чтобы  за повседневной суетой, за всякими  частными делами не потерять  из виду общих целей. Это  день, который отдается богу. И  в то же время это день, в  который перед лицом бога уравниваются  все в пределах Израиля, независимо  от их социального статуса.  Отдохновение приписано и рабам,  и чужеплеменникам, находящимся  в доме, и даже домашнему скоту.  В субботнем отдохновении духовное  единство Израиля перед богом  находит свое предметное воплощение.

 Существует прочная  традиция рассматривать Десять заповедей Моисея как первый во времени и один из важнейших по сути нравственных кодексов. Можно назвать по крайней мере, три признака, в силу которых заповеди Десятисловия можно интерпретировать в качестве нравственных требований:

Безусловность, изначальность. Они вводятся как прямые и первые указания бога. Мораль выводится через  противопоставление, отрицание корысти  и целесообразности мира. Она не только не ставит себе задачи вписаться  в причинно-следственные связи мирской  жизни, но полагает, что мирская жизнь  обязана оправдаться перед ней. Мораль уходит корнями в непостижимые глубины бесконечного, она абсолютна.

Категоричность. Они подлежат исполнению без каких-либо оговорок и ограничений. Моисей связывает  выполнение заповедей с благодеяниями. Однако не благодеяния придают им истинность, а ,напротив, из их истинности вытекают благодеяния. Благодеяния - не условие, а следствие: только соблюдая заповеди, вы сможете жить, в противном случае погибнете.

Всеобщность. Этот признак  применительно к Декалогу является спорным. Нельзя рассматривать в качестве всеобщих первую и четвертую заповеди, в которых Яхве выступает как национально ориентированный бог. Да и остальные могут считаться таковыми, только если вырвать их из контекста Декалога, а сам Декалог - из контекста всей программы Пятикнижия. Тем не менее так оно и случилось. Декалог вошел в христианско-европейскую культуру как самостоятельный нормативный кодекс.

 Как мы уже отмечали, Яхве и Моисей обращаются не  к отдельным индивидам, они  ведут диалог с Израилем как  целым. Их задача - воспитание, наставление,  возвышение народа. Их задача - государственное  устройство Израиля, создание  политического пространства для  становления и развития народа. Моисей учил не как философ,  а как законодатель. Он делал  ставку не на свободу духа, а на принудительную силу закона. Поэтому он интересовался по  преимуществу поступками, а не  состоянием души и распространял  ответственность за деяния на  потомков, что с государственно-политической  точки зрения было богоразумно и эффективно.

 Моисей оставался равнодушным  к посмертной судьбе человека. Только в свете основной задачи, которую решал Моисей (переход  от естественного состояния в  государственно-правовое) можно понять  своеобразие Десятисловия.

Смысловым центром этики  Моисея является идея справедливости. Отсюда - ее суровость и беспощадность. Идея милосердия в ней выражена крайне слабо. Говоря точнее, милосердие в  ветхозаветной этике не обрело самоценного  значения, оно существует в связи  со справедливостью, выступает как  особая его форма.

 Известно, что Яхве  характеризуется в Пятикнижии  как грозный, карающий бог.  Вместе с тем он именуется  и богом милостивым. В чем же  заключается его милостивость? Например, Яхве карает взрослых израильтян тем, что они умрут, не дойдя до цели. Эту же участь по справедливости должен разделить с ними и Моисей. Однако бог благоволит к своему пророку, и это выражается в том, что он дозволяет Моисею перед смертью бросить взгляд на Ханаан. Милосердие Яхве - милосердие судьи, который склоняется к минимальному сроку осуждения в рамках того, что предусмотрено соответствующей статьей уголовного кодекса. Милосердное начало в ветхозаветной этике обнаруживается в особом отношении к вдовам и сиротам. Бог предостерегает от соблазна воспользоваться их слабостью. Здесь милосердие разрешается в гневе (поскольку я милостив, я убью вас) и прямо совпадает со справедливостью по формуле: око за око (ваши жены станут такими же вдовами, а сыновья такими же сиротами, которых вы угнетаете).

Этические теории Нового Времени (XVII – XIX вв.)

Новое время преимущественно  ориентировано на выявление натуралистического основания морали, на поиск гармонии между объективными и субъективными  факторами.

Новые идеи мыслителей Нового времени весьма значительны и  не только «сводят мораль с неба на землю», но и обосновывают нравственную полноценность личности. Идея самостоятельности  морального субъекта, на которой основывалась духовная оппозиция в эпоху Средневековья, становится центральной, а как универсальное  средство ее утверждения, дающего возможность  также объяснять общеобязательность морали, выступает разум. Разум должен обуздать эгоистически направленную природу  человека, согласовать личные устремления  с общественным благом. Такая установка, которая рождает иллюзию возможности  морального совершенствования общества путем просвещения, а также стремление подойти к морали с точки зрения естественной науки, пренебрежение  к ее специфике приводят к универсализации  моральных проблем, морализаторству, которое связано с упованием  на нравственный путь разрешения социальных противоречий.

1. Этика Б. Спинозы.  Аксиоматический метод доказательства  морали

Основная установка мыслителей Нового времени предполагала выведение  морали из природы, что часто становилось  сведением ее к естественнонаучному  знанию. Стремление придать этике  статус строгой научной теории, используя  методы математики и физики, было характерно для этических изысканий Декарта, Гоббса, Спинозы и многих других.

Бенедикт Спиноза (1635—1677 гг.) превращает этику в натурфилософию (его основной труд «Этика» является учением о субстанции). Одним из основополагающих выступает в его  произведениях тезис о рациональной сущности человека.

Проблема индивидуального  и общего в его этике приобретает  ярко выраженную гносеологическую окраску, а добро и зло объясняются  в контексте утилитаризма. Наиболее важными для понимания этики  Спинозы и этической основы его  философии стали положения о  человеческом теле как об объекте  души, о соотношении порядка идей и порядка вещей, о трех родах  познания, суть которых в воображении, являющемся главной причиной ложности, о рассудке и интуитивном знании.

Спиноза изображает человека предельно реалистично Каждый из нас стремится не только сохранить свое бытие, но и расширить его путем увеличения своей власти, своего совер–шенства, чтобы достичь как можно большей независимости от внешних причин.

Совершенствованию человека сопутствуют радостные чувства, а уменьшению совершенства – печаль и неудовольствие Желание свидетельствует о деятельном начале человека. Человек по своей природе стремится к тому, чтобы другие жили, поступали так же, как он. «А так как все одинаково желают того же, то все одинаково служат друг другу препятствием и, же–лая того, чтобы все их хвалили или любили, становятся друг для друга предметом ненависти». Основной причиной этого он считает то, что действия людей направлены от субъекта к объекту, искажены, так как человек в повседневной жизни сознает свои желания и действия, но не знает их действительных причин.

Спиноза считает, что ключ к пониманию человеческих поступков  – в его природе, состоянии  аффектов. Поэтому этика, в свою очередь, должна исходить из естественных законов  поведения, из которых и следуют  определенные действия с та–кой же необходимостью, с какой «из природы треугольника следует, что три угла его равны двум прямым». Главное основание добродетели, считает мыслитель, стремление к самосохранению.

Осознание пользы при этом является движущей силой человеческого  поведения. Добро тождественно пользе человека, а зло – тому, что  препятствует пользе. В природе не существует ни добра, ни зла, все это  – человеческие ситуации.

Никакая вещь не может быть уничтожена без действия внешней  причины, поэтому стремление человека к самосохранению – это преодоление  пассивных состояний. Преодолевая  их, человек освобождается от власти аффектов, живет по законам самосохранения. Сам путь перехода от пассивных аффектов к активным и является путем добродетели, нравственного совершенствования. То, что определяется пассивными состояниями, может также определяться разумом. Добродетель же находится в переходе от одного уровня детерминации к другому. В результате эгоизм, который движет поведением человека, становится моральным лишь тогда, когда он становится разумным эгоизмом.

Спиноза полагал, что программа  человеческого поведения состоит  в рационально интуитивной любви  к Богу. Разум по отношению к  аффектам не является только репрессивным основанием. Он может достичь цели лишь тогда, когда заменяет чувства  и сам выступает как аффект.

Его этические рассуждения  связаны также со спецификой философского знания, имеющего аксиоматически-дедуктивный  и конструктивный подходы. Спиноза  следует платоновскому образу философии  как умозрения, которое полностью  охватывает реальность. В той степени, в какой философия старается  дойти до начал, объясняющих основание  мира, и решить вопрос, что значит быть, доказательство ее истинности совмещается  со способностью логически, последовательно  развернуть заданное основоположение в законченную стройную систему, в рамках которой и объясняется, оправдывается перед разумом все, что требует объяснения и оправдания. Как идеальное конструирование мира философия из всех наук ближе всего к математике, а внутри ее – к геометрии.

Поэтому Спиноза старается  строить свои рассуждения на основе геометрического метода. В античности сложилась традиция двоякого употребления слова «этика»: в широком смысле ею называли почти всю философию, имеющую дело с человеческим бытием в отличие от природного бытия, в  узком смысле этику понимали как  учение о моральной психологии, критериях  и формах добродетельного поведения. Спиноза, создавая свое произведение «Этика», отталкивался, конечно, от широкого значения понятия этики.

Для Спинозы человеческое бытие, которое в своей философски осмысленной основе и есть предмет  этики, ничем не отличается от природного бытия. По этой причине для него философия  совпадает с этикой. Проблемы морали сосредоточены у него вокруг понятий  добра и зла.

Конечной целью человека является блаженство, состоящее в  интеллектуальной любви к Богу. Спиноза  стремится создать универсальную  этику, субъектом которой является личность, независимо от ее социальных, культурных, религиозных определений, свободная личность. Понятие, таким  образом, этического универсализма  заложено в его определении субстанции («то, что существует само в себе и представляется само через себя, то, представление чего не нуждается  в представлении другой вещи, из которой оно должно было бы образоваться»). Сферой универсальной этики является познающий разум; так как разум  есть, наряду с протяженностью, один из двух известных атрибутов субстанции, то значит, что этическое поле максимально  приближено к полю самой субстанции, а этический образ жизни соразмерен божественному. Такое ограничение  области философского знания означало радикальный разрыв с предшествующей традицией, которая рассматривала  этику в контексте учения об обществе и государстве и привязывала  и то и другое к священным текстам.

2. Рациональная этика  Р. Декарта

Декартовское учение о  страстях фактически занимает место, которое  традиционно числилось в метафизике за этикой.

Р. Декарт строит свою антропологию как анатомию движений человеческого тела. Жизнь тела, считает он, может быть описана на базе понятных физических законов. Человек – всего лишь физическая субстанция, которую можно наблюдать и понимать. Страсти являются естественной природой человека, практически автономной от мыслительных усилий души. Страсти можно представить через описание физико-физиологического механизма.

К страстям Декарт относил  все движения человеческой жизни, исключая лишь те немногие, которые не смогут при–надлежать телу. Не телу, а только душе принадлежат «мысли». Все виды восприятий или знаний Декарт также называет стра–дательными состояниями (они приобретены от вещей, извне).

Автономными действиями души являются лишь желания, которые зависят  от свободно проявляющей себя воли. Декарт наглядно изображает человеческое телесное существование как движение страстей.

Модель эта имеет механический характер. Именно она, по мнению Декарта, может претендовать на полноту описания. Основной причиной страстей Декарт считает  действие предметов на наши чувства. Оно имеет для человека разное значение, либо возбуждая различные  страсти, количество которых бесконечно велико, либо рождая шесть первичных  страстей. Среди таковых мыслитель  выделил: любовь, ненависть, удивление, желание, радость и печаль.

Декарт также обратился  к традиционной для метафизики, непосредственно  этической теме – власти над страстями… Он призывает «приложить старания, чтобы наставлять и руководить»  человеческими страстями, воздерживаться от крайностей. При этом Декарт убежден, что «те люди, кого особенно волнуют  страсти, могут насладиться жизнью в наибольшей мере». Таким образом, мыслитель не дает каких-либо моральных  предписаний. Он не берет на себя роль морализатора или проповедника, а является независимым наблюдателем.

Этическая позиция философа самостояния находится в основной процедуре, которую Декарт разработал в своей концепции, – процедуре cogito. Этическими считают также его разработки в области антропологии как физико-физиологического исследования. Тщательно и сознательно выстраиваемую жизненную стратегию исследователи также относят к этическому учению философа, так как считают, что именно она – его этический жест и внутреннее условие его философствования.

3. Этика К. А. Гельвеция.  Общее благо

К. А. Гельвеций (1715—1771 гг.), так  же, как и Гольбах, интерпретировал  человека в психофизиологическом ключе (человек – чисто физическое существо). Человек, преодолевая свой природный  эгоизм, становится разумным, начинает правильно понимать свои интересы и  следовать за «компасом общественной пользы» в процессе их осуществления. Мораль Гельвеция предлагает установку  на общественное благо.