Словообразование в современном немецком языке

Содержание

Введение

Актуальность темы исследования. Область словообразования немецкого языка является одним из достаточно разработанных разделов немецкой лингвистики.

Вопросам словообразования немецких слов посвящено немало работ как зарубежных, так и отечественных исследователей (Е.В. Розен, Б.А. Серебренников, Л.И. Илия, Е. Коэльвель), изучавших словообразовательные возможности немецкого языка как в историческом плане, так и с точки зрения современного состояния языка. Однако в этой области лингвистики имеется еще ряд вопросов, не получивших до сих пор достаточного освещения.

Актуальность исследования определяется развивающейся тенденцией современного немецкого языка к упрощению. Огромную часть сегодняшней лексики составляют всевозможные сокращения, аббревиатуры и акронимы, проникшие во все пласты словарного состава английского языка. В сегодняшнем английском языке большое место занимают односложные и двусложные слова, а более длинные воспринимаются как нечто инородное.

Цель и задачи исследования. Цель данной курсовой работы состоит в исследовании сокращения как способа словообразования. Для достижения указанной цели были поставлены следующие задачи:

• охарактеризовать учение о словообразовании как лингвистическую дисциплину;
• рассказать об изменениях в лексике флективных языков и истории процесса аббревиации;
• осветить основные способы и средства словообразования в современном немецком языке;
• рассмотреть сокращения в современном немецком языке;
• выявить сущность сокращения как способа обогащения языка;
• определить основные проблемы перевода немецких сокращений на русский язык.

Объектом исследования являются понятие сокращения в современном немецком языке, предметом исследования – пары лексических соответствий сокращений на немецком и русском языках.

Данная курсовая работа состоит из введения, двух глав, объединяющих шесть параграфов, заключения и списка литературы.

1. Словообразование в современном немецком языке

1. Учение о словообразовании как лингвистическая дисциплина

Словообразованием называется как процесс образования производных слов, так и раздел языкознания, в котором изучается производность, средства и способы образования слов.1

Главные задачи словообразования как раздела языкознания таковы:

1) установить, является ли  слово производным в современном  языке (на синхронном уровне),

2) определить, от чего и  с помощью чего образованно  данное производное слово.

До недавнего времени словообразование рассматривалось, (а также рассматривается и сейчас) либо как часть грамматики, либо как часть лексикологии.

В пользу отнесения словообразования к грамматике высказываются следующие доводы:

1. словообразование использует средства (например, аффиксы) аналогичные морфологическим средствам, используемым в словообразовании (грамматические флексии), т.е. в грамматике;

2. словообразовательные процессы связаны с переходом слова из одной части речи в другую или из одного лексико-грамматического разряда в другой.

В пользу отнесения словообразования к лексикологии высказывают следующие доводы:

1. в результате словообразовательного акта образуется лексическая единица;

2. словообразование – средство пополнения словарного состава языка.

Очевидно, доводы в пользу отнесения словообразования к грамматике и доводы в пользу отнесения словообразования к лексикологии вполне убедительны. Однако, тесно соприкасаясь, как с грамматикой, так и с лексикологией, словообразование не принадлежит целиком ни тому, ни другому аспекту лингвистической науки. Словообразовательный акт приводит к новой лексической единице.2 Действительно, лексическая единица – это предмет лексикологии, но только в той мере, в какой она является частью готового словарного состава, а не как единица словообразовательной системы, и, тем более, не как результат словообразовательного акта. Словообразование – говорят сторонники отнесения этого аспекта к лексикологии, средство пополнения словарного состава. Однако это лишь одна из сторон словообразования и значение словообразования не ограничивается пополнением словарного состава языка. В современных развитых странах словообразование представляет собой саму форму функционирования языка и так же, как грамматический строй, есть необходимая форма организации и функционирования словарного состава. Для языка с развитой словообразовательной системой словообразование есть необходимое условие его функционирования, а не просто средство пополнения словарного состава. Более того, для немецкого языка словообразовательные средства являются гораздо более многочисленными и в своей совокупности более важными, чем морфологические средства.

Мы можем говорить о выделении словообразования в самостоятельный аспект науки о языке, т.е. мы можем говорить о словообразовании, наряду с грамматикой и лексикологией, а не о словообразовании как части грамматики и лексикологии. Это происходит в том случае, когда у него есть свой собственный объект исследования. Есть ли такой объект у словообразования? Есть. Это – производное слово, образованное в результате аффиксации, конвертирования, словосложения, сокращения или какого-либо другого словообразовательного акта.

Итак, словообразование – автономная лингвистическая дисциплина. Этот факт очень важен при изучении процессов словообразования, в нашем случае сокращений и аббревиации, в рамках грамматики получают наиболее полное освещение одни аспекты, в рамках лексикологии – другие, при этом аспекты, наиболее специфичные именно для словообразования, остаются без должного внимания.

Поскольку словообразование характеризуется многосторонними и весьма тесными связями с такими разными участками строения языка как грамматика, лексика и морфология, включение его в какую – либо одну из названных дисциплин неизбежно суживается ракурс рассмотрения словообразовательных явлений. Так, при отнесении словообразования к грамматике страдает, по всей видимости, лексико-семантический аспект исследования, а при включении словообразования в лексику – формальный или структурный. Любое однобокое рассмотрение процессов словообразования перестает отражать фактическое положение дел и существенно ограничивает собственную проблематику словообразования.

Из всего сказанного выше очевидно, что словообразование сегодняшнего немецкого языка является отдельной дисциплиной со своими противоречиями и проблемами, одной из таких проблем являются процессы и причины сокращения и аббревиации, о чем говорит столь малое количество источников, посвященных этим явлениям.

2. Изменения в лексике флективных языков. 
   История процесса аббревиации

Прежде чем дать характеристику сегодняшних процессов, давайте заглянем в прошлое, ведь уже тогда и сокращения и аббревиатуры имели место и играли немаловажную роль.

Важнейшим уровнем языковой системы является лексика, которая отражает и запечатлевает окружающую человека действительность, его внутренний мир и может стимулировать поведение носителей языка. Словарный состав национального языка фиксирует и передает от поколения к поколению специфику этносоциокультурных норм, поддерживая, таким образом, преемственность и устойчивость этнического менталитета.3 Изучая особенности словоупотребления, можно диагностировать состояние духовного здоровья этноса и в какой-то мере даже прогнозировать его эволюцию – при условии адекватной оценки фактов, последовательной их регистрации и установления направленности динамики. Вопрос о языковой изменчивости, представляющий постоянное качество языка, является вопросом о сущности языка. Наиболее наглядно языковой динамизм выступает при рассмотрении языка при временной, исторической перспективе.

Системность лежит в основе методики изучения языковых явлений, направленной на их рассмотрение как динамического компонента языковой структуры, то есть исключительно с точки зрения его роли в организации целого. Не отдельные изменения приводят к изменению системы в целом, а, наоборот, история системы, обусловленная присущими ей противоречиями, определяет историю отдельных фрагментов системы, то есть, чтобы восстановить историю системы и представить систему как таковую, необходимо обратиться к единичным фактам, к отдельным изменениям в их совокупности. С другой стороны, само наблюдение за данными факторами, выражающими и манифестирующими эволюцию языка, позволяет различить общие тенденции и отклонения от них, регулярные сдвиги и сдвиги частного характера, явления профилирующие и ограниченные и т.д. В силу качественной неоднородности наступающих изменений одни из них имеют прямое отношение к перестройке языка в целом, другие как бы скользят по ее поверхности, оставаясь на периферии системы, или даже вообще ее не затрагивают.

Наблюдения за тенденциями, происходящими в языке, имеют очень давнюю историю. Спор античных грамматистов о соотношении аналогии и аномалии, попытки “рационалистов” объяснить разнообразие языковых фактов действием законов логики, вскрытие диалектической природы языка В. фон Гумбольдтом видевшего диалектику языка в существовании антимоний и считавшего, что язык как целое состоит из противоречащих друг другу понятий, именно эта противоречивость и определяет характер языка; исследование взаимодействия звуковых законов с “давлением системы” и др. в сравнительно-историческом языкознании XIX в. предвосхитили споры, разгоревшиеся в ХХ в. с появлением взгляда на язык как на определенную систему. Это происходило на фоне общего поворота науки ХХ в. от “атомистических” к “холистическим” воззрениям, то есть к признанию примата целого над частями и всеобщей связи явлений.4 Большую роль в выработке подобного подхода к языковым явлениям сыграли идеи И.А. Бодуэна де Куртенэ о роли отношений в языке, о разграничении статики и динамики, внешней и внутренней истории языка и т.д. Ф. де Соссюр рассматривает язык как систему, в которой следует разграничивать ее внутреннюю структуру и внешнее функционирование. Вслед за Соссюром многие исследователи ставили знак равенства между понятиями “система” и “язык”, желая лишний раз подчеркнуть факт системности языка.

Понятие системы языка, представляющей собой не только то, что есть в языке, в его нормах и речевых проявлениях, связано, прежде всего, с определением ее открытости и гетерогенности. Нет, и не может быть такого языка, который реализовал бы все свои возможности, исчерпал бы все свои ресурсы. Система делает язык устойчивым в условиях функционирования и реализации и в то же время определяет пути его развития. Однако многие языковые изменения не образуют постоянной восходящей линии, связанной с рассматриваемым процессом. Убеждение в том, что язык – историческое и динамическое явление, порождало в практике языкознания различные теории, отличительной особенностью которых были односторонний подход к проблеме и неспособность вполне удовлетворительно объяснить причины и характер развития языка. Так, на первых этапах становления сравнительного языкознания присутствовала точка зрения, что известные науке языки пережили период своего расцвета в глубокой древности, а ныне они доступны изучению только в состоянии своего разрушения, постепенной и нарастающей деградации. Данное положение, впервые высказанное Ф. Боппом, получило дальнейшее подтверждение у А. Шлейхера, который писал: “В пределах истории мы видим, что языки только дряхлеют по определенным жизненным законам, в звуковом и формальном отношении. Языки, на которых мы теперь говорим, являются, подобно всем языкам исторически важных народов, старческими языковыми продуктами. Все языки культурных народов, насколько они нам вообще известны, в большей или меньшей степени находятся в состоянии регресса”. Эта теория, объявляющая исторический период существования языка периодом старческого одряхления и умирания, сменилась затем целым рядом других. Среди них следует выделить так называемую “теорию удобства”: стремление к удобству, экономии речи и вместе с тем небрежность говорящих все увеличиваются, поэтому унификация языковых форм приводит к разложению. Новое и оригинальное понимание принципа экономии, управляющего развитием языка, представил А. Мартине, который рассматривал данный вопрос с позиций функциональной лингвистики.5

Хотя тенденция к экономии языковых средств изначально присуща языку, проявляется во всех языках и потому может быть названа универсальной, реализуется она по-разному, на разных языковых уровнях, в разных микросистемах; пути и скорость ее проявления зависят от типологических характеристик самого языка.6 Типологически индоевропейский язык-основу и развившиеся из него диалекты можно, в общем, отнести к языкам синтетического, номинативного, флективного строя (согласно морфологической классификации). В разные периоды некоторые языки индоевропейской семьи отступали от общей модели, обретая черты, не свойственные семье в целом. Языки индоевропейских народов Западной Европы в большинстве своем демонстрируют утерю флективности, переходя к аналитическому строю, как, к примеру, английский, французский. Практически вся известная нам история развития индоевропейских диалектов с момента первых исторических свидетельств их существования проходит под знаком упрощения морфологической системы языка, утери флексии и грамматической изменяемости слова. В первом тысячелетии до нашей эры средняя степень флективности индоевропейской морфологии (древнегреческий, латинский, санскрит) была намного выше, чем уровень современных языков семьи (английский, французский, русский, хинди и др.).

На протяжении всего исторического периода существования индоевропейские языки идут путем сокращения флективных форм. Утеря таких важных элементов индоевропейской системы морфологии, как показатели падежа, рода, типа склонения, сопровождается выработкой аналитического строя языков нового времени. Среди наиболее распространенных способов замены флективных конструкций на аналитические можно назвать, во-первых, слияние форм с разными значениями в одну, и, во-вторых, выработка новых форм с использованием служебных слов. Типы именного склонения унифицируются: в старофранцузском их еще три, в современном французском языке склонение отсутствует. В области глагольного словообразования происходят сходные процессы – в результате уподобления формы сливаются или же преобразуются в аналитические конструкции со служебными словами и вспомогательными глаголами. Одной из наиболее характерных в плане экономии можно назвать, например, в данных условиях всегда наблюдавшееся стремление к синтетическому сжатию обозначений словосочетаний.

Уже в древнеанглийском языке наблюдается тенденция к упрощению индоевропейской флексии: в позднем древнеанглийском уподобляются личные глагольные окончания, исчезают остатки двойственного числа, в среднеанглийском происходит унификация форм именного склонения, и, следовательно, стирание родовых противопоставлений. В современном английском языке имеется только две падежные формы, основная и притяжательная (образуемая агглютинацией), не существует категории рода, категория числа отделена от падежа. В целом, в английском языке на ранних этапах его существования указанная тенденция проявилась на фонологическом уровне, а позднее сказалась и на системе словообразования, да и на строе языка в целом. В немецком языке это выразилась, прежде всего, в редукции падежных окончаний, хотя характерной особенностью немецкого языка и сейчас остается сохранение словообразовательных суффиксов и широкое развитие системы словопроизводства с помощью аффиксации и словосложения даже на самых новейших этапах его развития.7 В славянских языках тенденция к экономии начала складываться еще на стадии праславянского языка, когда значительно упростился консонантизм, получила значительное распространение в аблауте ступень редукции, сократились грамматически сложные образования, упростились и также сократились формы образования системы прошедших времен. В тот же период все древние дифтонгические сочетания перешли в монофтонги, упростились группы согласных. В старославянском уже слабеет значение двойственного числа, происходит унификация систем окончаний разноосновных имен, формируются аналитические глагольные формы, такие, как сослагательное наклонение, перфект, плюсквамперфект. В древнерусском языке отмечаются схожие процессы, и, таким образом, в современном русском языке структура морфологии содержит уже только 2 числа, стерлось противопоставление прошедших времен, унифицировавшись в причастной форме на – л, звательный падеж слился с именительным, а косвенные падежи многих типов склонения также проявляют тенденцию к слиянию. Происходит процесс сокращения и постепенного отмирания флексии, т.е. экономия языкового выражения (см. сравнительную таблицу некоторых морфологических категорий имени и глагола в индоевропейских языках8):