Автор работы: Пользователь скрыл имя, 07 Декабря 2013 в 19:01, реферат
Искусство Врубеля, как поэзия Лермонтова, находит отклик у молодых. В духовном развитии подростков бывает "Лермонтовский" период, когда в тайне отождествляются с Печориным, когда лирику Лермонтова предпочитают всякой другой, даже пушкинской. А те, кто восприимчив к живописи, в это время открывают для себя Врубеля. С возрастом приходит более зрелое понимание его живописи, но, чтобы оно пришло, первая встреча с ним должна состояться в молодые годы: не испытав в юности обаяния Врубеля, потом наверстать уже трудно.
Введение
Ранние годы
Ученичество
Киев. Встреча с древностью
Незамеченные шедевры
Демоническое
Музыка цельного человека
Портреты
Начало нового века. Поверженный Демон
Болезнь. Рисунки с натуры
Последнее
Основные даты жизни и творчества Врубеля
Жизнь и творчество Михаила Врубеля
Содержание
Введение
Ранние годы
Ученичество
Киев. Встреча с древностью
Незамеченные шедевры
Демоническое
Музыка цельного человека
Портреты
Начало нового века. Поверженный Демон
Болезнь. Рисунки с натуры
Последнее
Основные даты жизни и творчества Врубеля
Введение
Искусство Врубеля, как поэзия Лермонтова, находит отклик у молодых. В духовном развитии подростков бывает "Лермонтовский" период, когда в тайне
отождествляются с Печориным, когда лирику Лермонтова предпочитают всякой другой, даже пушкинской. А те, кто восприимчив к живописи, в это время
открывают для себя Врубеля.
С возрастом
приходит более зрелое
испытав в юности обаяния Врубеля, потом наверстать уже трудно.
Ранние годы
Если ничего не знать о Врубеле, кроме его картин, можно вообразить его похожим на Демона. Но, как свидетельствовали хорошо знавшие его люди,
ничего демонического не было ни в характере, ни в наружности Михаила Александровича Врубеля. В его характере коренилась какая-то вечная невзрослость,
беспечная нерасчётливость, — человек мгновенных порывов, неожиданных поступков, внезапных причуд.
Отец Врубеля служил по военному ведомству, и семья часто переезжала, поэтому у будущего художника не было родного гнезда и связанных с ним
воспоминаний: родился он в Омске, через три года жил уже в Астрахани, потом год в Петербурге, затем в Саратове, снова в Петербурге, пять лет в Одессе и,
наконец, с 1874 года опять в Петербурге, где восемнадцати лет поступил в университет — в Академию художеств.
В университете Врубель учился на юридическом факультете, но к юриспруденции оставался более чем равнодушен — только философию изучал
усердно, особенно труды Канта. Именно в университетские годы, часто бывая в Эрмитаже, завязав знакомства с художниками, он стал много рисовать сам и
осознал своё настоящее призвание.
Искусство начинало
забирать над ним власть. Он
с грехом пополам после
двадцати четырёх лет, снова сделался студентом-первокурсником — на этот раз Академии художеств.
Ученичество
Искусство всецело
овладело Врубелем уже в
переменился: откуда взялась необыкновенная сосредоточенность на работе и равнодушие ко всему, что вне её! Он работал не замечая усталости, по 10 и по 12
часов в день и только досадовал, когда что-то отвлекало и вынуждало отрываться.
Когда после недель и месяцев такой работы, усугублявшей, изощрявшей художественное зрение, Врубель приходил на выставку и смотрел картины
современных живописцев, они казались ему поверхостными, он не находил в них “культа глубокой натуры” . По этой причине он вскоре охладел даже к
Репину.
Врубель относился к нему с уважением, брал у него дополнительные уроки акварели, говорил, что Репин имеет на него большое влияние. Но вот
открылась Одиннадцатая передвижная выставка, где среди прочих было выставлено капитальное полотно Репина “Крестный ход” . И оно разочаровало
ученика — недостаточной, как ему казалось, любовью к натуре, недостаточно пытливым вниканием в неё.
Но как бы
не судил с юношески-
редкостное дарование. В первую очередь эта заслуга принадлежала художнику-педагогу, которого признавали своим лучшим учителем и Суриков, и Васнецов,
и Поленов, и сам Репин, — Павлу Петровичу Чистякову.
Собственные произведения
Чистякова немногочисленны,
него была своя система обучения — строгая, последовательная, а вместе с тем гибкая, оставлявшая простор личным склонностям, так что каждый извлекал из
чистяковских уроков нужное для себя. Суть “системы” заключалась в сознательном аналитическом подходе к рисованию и письму с натуры. Чистяков учил
“рисовать формой” — не контурами, не тушёвкой, а строить линиями объёмную форму в пространстве.
Сделавшись учеником
Чистякова, Врубель так
головы, где конструкция достаточно ясна и постоянна, но и в таких поверхностях, где она почти неуловима, например в скомканной ткани, цветочном
лепестке, пелене снега. Он учился чеканить, огранивать, как ювелир, эти зыбкие поверхности, прощупывал форму вплоть до малейших её изгибов. Можно
видеть, как он это
сделал, на примере “Натурщицы в
обстановке Ренессанса” , а также
великолепного рисунка “
Академии.
Умный и проницательный Чистяков разглядел необыкновенную одарённость ученика и выделял его среди всех других. Поэтому, когда к Чистякову
обратился его старый друг профессор А. В. Прахов с просьбой рекомендовать кого-либо из наиболее способных студентов для работы в древнем храме
Кирилловского монастыря под Киевом, Чистяков без колебаний представил ему Врубеля со словами: “Лучшего, более талантливого и более талантливого для
выполнения твоего заказа я никого не могу рекомендовать” .
Так вышло, что весной 1881 года, не успев окончить Академию, Врубель отправился в Киев, где началась его самостоятельная художественная жизнь.
Киев. Встреча с древностью
Итак, Врубель в Киеве должен был руководить реставрацией византийских фресок XII века в Кирилловской церкви, кроме того, написать на стенах её
несколько новых фигур и композиций взамен утраченных и ещё написать образа для иконостаса.
Врубель написал
на стенах несколько фигур
ангелов, голову Христа, голову
Моисея и, наконец, две
“Сошествие святого духа” на хорах и “Оплакивание” в притворе. В нём есть неповторимый врубелевский лиризм, выражение скорби в сочетании с
торжественным покоем; оно предвещает эскизы “Надгробного плача” для Владимирского собора, сделанные тремя годами позже, уже после поездки художника
в Венецию.
Рисунок 1.
Сошествие святого духа.
Незамеченные шедевры
Врубель провёл
в Венеции около полугода. Больше
всего заинтересовали его
предшественники, мастера кватроченто (XV век) , теснее связанные со средневековой традицией, — Карпаччо, Чима да Конельяно и, особенно, Джованни
Беллини. Влияние венецианского
кватроченто сказалось в
Венеция много
дала Врубелю и стала важной
вехой в его творческом
формы и возвысила его экспрессию, то венецианская живопись пробудила колористический дар. И всё же он нетерпеливо ждал возвращения. С ним
происходило то, что часто бывает с людьми, оказавшимися на длительный срок за пределами родины: только тогда чувствуют силу её притяжения.
Была и ещё
причина, почему Врубелю
называя имени, таинственно намекал в письмах к сестре.
Ещё до отъезда за границу он несколько раз рисовал Э. Л. Прахову — её лицо послужило ему прообразом для лика богоматери. Портретное сходство
сохранилось и в самой иконе, но там оно приглушено; более явно — в двух карандашных эскизах головы богоматери.
Из четырёх
иконостасных образов
одеянии глубоких, бархатистых тёмно-красных тонов, подушка на престоле шита жемчугом, у подножия — нежные белые розы. Богоматерь держит младенца
на коленях, но не склоняется к нему, а сидит выпрямившись и смотрит перед собой печальным вещим взором. В чертах и выражении лица мелькает какое-то
сходство с типом русской крестьянки, вроде тех многотерпеливых женских лиц, что встречаются на картинах Сурикова.
Впервые почувствованная любовь к родине, первая возвышенная любовь к женщине одухотворили этот образ, приблизили его к человеческому сердцу.
Вернувшись из Венеции, Врубель метался. Он словно не находил себе места — то принимал решение уехать из Киева (и действительно на несколько
месяцев уезжал в Одессу) , то возвращался опять; его потянуло к хмельному “кубку жизни” , он бурно увлекался какой-то заезжей танцовщицей, много пил, жил
неустроенно, лихорадочно, а к тому же ещё и жестоко бедствовал, так как денег не было, отношения же с Праховым стали более холодными и далёкими.
Нет прямых
свидетельств душевного
только денежный кризис. Два года Врубель работал для церкви, в атмосфере религиозности, которая также мало согласовывалась с окружающим, как мало
совпадала с идеалом богоматери светская дама Эмилия Прахова. И впервые стал искушать Врубеля и завладевать его воображением сумрачный образ
богоборца — Демона.
Одновременно
Врубель работал тогда и над др
картину “Восточная сказка” , но сделал только эскиз акварелью, да и тот порвал, когда Э. Л. Прахова отказалась принять его в подарок. Потом, впрочем, он
склеил разорванный лист, который доныне составляет гордость Киевского музея русского искусства.
Благодаря киевским ученикам и ученицам Врубеля уцелели его летучие наброски, его акварельные этюды цветов, которые он делал прямо на уроках, на
клочках бумаги, а потом бросал, — ученики же их заботливо подбирали и хранили.
Одно заказное
произведение Врубель в Киеве
всё же довёл до конца:
владельца ссудной кассы.
А затем Врубель снова перешёл к работам для церкви. Теперь это были эскизы рукописей нового Владимирского собора в Киеве.
Работ Врубеля
во Владимирском соборе нет,
кроме орнаментов в боковых
нефах. Его эскизы “
духа” , “Ангела” не были осуществлены.
С. Яремич говорил
о киевских работах Врубеля:
“Видно всё же, что эти редкие
по совершенству произведения
ещё не окончательное
художника” . У Врубеля ещё не откристаллизовалась своя тема — только брезжила в замыслах, ещё не было определившегося места в расстановке
художественных сил России конца века. В Киеве он жил на отшибе, получая импульсы только от старинных мастеров. Ему предстояло войти в гущу
художественной жизни — современной жизни. Это произошло, когда он переехал в Москву.
Рисунок 2.
Девочка на фоне персидского ковра.
Демоническое
Переселение было внезапным и чуть ли не случайным. Осенью 1889 года Врубель поехал в Казань навестить заболевшего отца и на обратном пути
остановился в Москве — всего на несколько дней, как он предполагал. Но Москва его затянула, закружила и навсегда оторвала от Киева. Ближайшим поводом
было знакомство, через посредство В. Серова, с московским “Лоренцо Медичи” — Саввой Ивановичем Мамонтовым.
На первых порах
Мамонтов совершенно пленил
достоинству талант Врубеля: уже через два месяца после первого знакомства Врубель поселился в его гостеприимном доме и стал своим человеком у него в
семье.
В 1891 году Врубелю предложили
сделать иллюстрации к
вернуться к давно задуманному образу Демона.
В течение многих лет Врубеля влекло к образу Демона: он был для него не однозначной аллегорией, а целым миром сложных переживаний.
Несохранившийся киевский
“Демон” , судя по отзывам
тех, кто его видел, был более
жестоким и смятенным, чем “
кроткой задумчивостью. Закончив картину “Демон сидящий” , он принялся за иллюстрации к Лермонтову. Прежде всего к “Демону” .