Иконологический
анализ
Иван Крамской
Христос в пустыне 1872
Исполнила
Флисак БОЖЕНА
Бдк2-10
2013
Характеристика эпохи
изобразительное
искусство 19 века
Русская художественная культура
истоки которой начинались с классицизма
приобретший мощное народное звучание,
как высокий классицизм, который отражался
в живописи, постепенно переходил от романтизма
к реализму в русском изобразительном
искусстве. Современниками того времени
особенно ценилось направление живописи
русских художников в котором преобладал
исторический жанр с акцентом национальной
тематики. Но в тоже время в искусстве
исторической живописи не ощущалось особых
изменений по сравнению с мастерами второй
половины 18 века и от самого начала истории русского портрета.
Часто художники России посвящали свои
произведения подлинным героям древней
Руси, подвиги которых воодушевляли к
написанию исторических полотен. Русские
живописцы начала 19 века утвердили собственный
принцип описания портрета,
картин выработав свои направления в живописи,
в изображении человека, природы, свидетельствующий
о совершенно самостоятельной образной
концепции. Русские художники в своих
работах отражали различные идеалы национального
подъема, постепенно отказываясь от строгих
принципов классицизма, навязанных академическими
устоями. ! 19 век ознаменован высоким расцветом
русской живописи, в котором художники
России оставили для потомков неизгладимый
след в истории отечественного изобразительного
искусства, проникнутое духом всестороннего
отражения жизни народа. Искусство 19 века
в котором заметную роль сыграли русские
художники переоценить невозможно.
Русское изобразительное искусство,
проникнутое передовыми идеями того времени,
служило великой гуманной цели — борьбе
за освобождение человека, за социальное
переустройство всего общества.
В целом в первой
половине XIX века Россия добилась впечатляющих
успехов в области культуры. В
мировой фонд навечно вошли произведения
многих русских художников. Завершился
процесс формирования национальной
культуры.
На рубеже XIX-XX вв. модернистские
поиски привели к складыванию
группы художников, объединившихся вокруг
журнала "Мир искусства" (А.Н. Бенуа,
К.А. Сомов, Е.Е. Лансере, Л.С. Бакст, Н.К.
Рерих, И.Э. Грабарь и др.). "Мир искусники"
провозгласили новые художественно-эстетические
принципы, противостоявшие реалистическим
воззрениям передвижников, и склонность
академизма. Они пропагандировали индивидуализм, свободу
искусства от социальных и политических
проблем. Главное для них - красота и традиции
русской национальной культуры.
Одновременно в изобразительном
искусстве начала столетия сформировалось
и новое направление, вошедшее в
историю под названием романтизма.
В России романтизм выражал прогрессивные
общественные идеи, порожденные Отечественной
войной и национальным подъемом. Художники-романтики
ратовали за эмоциональную приподнятость
образа, старались показать силу чувств
человека и возвышенность его
стремлений. В творчестве А. Орловского,
прекрасного рисовальщика, бывшего
очень популярным у современников, наглядно
проявились черты романтизма. В серии
работ он изобразил воинов 1812 года, а также
представителей различных национальностей,
населявших Россию.
К концу XIX в. значение и влияние
передвижников в художественной
жизни падает. В изобразительном
искусстве появились новые направления,
развивавшие основные принципы критического
реализма, по-новому откликавшиеся
на животрепещущие вопросы современности.
Крупнейшим художником последней трети
XIX — начала XX в. был В. А. Серов. Бурный
расцвет живописи, усиление интереса
к национальному искусству вызвали
широкое коллекционирование картин
отечественных художников. В результате
деятельности крупнейших коллекционеров
и меценатов 1 были созданы великолепные
собрания произведений искусства, положившие
начало Третьяковской галерее (по имени
коллекционера П. М. Третьякова) и Русскому
музею, открытому в Петербурге в 1898 г.
Деятельность лучших представителей науки,
литературы, изобразительного искусства,
театра и музыки обогатила сокровищницу
мировой культуры и выдвинула культуру
России на одно из первых мест в мир
Биография художника
Крамской Иван Николаевич
(1837 – 1887)
Крамской занимает
особое место в истории русской
художественной культуры второй
половины ХIХ века. Он известен не только
как большой и талантливый художник, авторитетный
общественный деятель, но и как блестящий
художественный критик, тонкий писатель
об искусстве.
Иван Николаевич Крамской родился
в семье писаря в городе Острогожске недалеко
от Воронежа в 1837 году. В юности он работал
ретушером при фотографических мастерских,
а в 20 лет приехал в Петербург и поступил
в Академию Художеств. В 1858 году написал
первую критическую статью, в которой
заявил, что современный художник подобен
пророку, что он должен “поставить перед
лицом людей зеркало, от которого бы их
сердце забило тревогу”.
Осенью 1863 года Крамской
возглавил “бунт 14-ти” – демонстративный
выход из Академии 14 претендентов на Большую
золотую медаль с требованием свободного
выбора темы для конкурсной программы.
Крамской получил звание классного художника
второй степени.
Вышедшие из Академии
художники образовали первую в России
независимую организацию Санкт-Петербургскую
художественную артель, чтобы “работать
вместе и вместе жить”. Некоторое время
Крамской был старостой Артели. В 1865 году
он способствовал первому участию членов
Артели в художественной выставке, проходившей
в Нижнем Новгороде. С 1863 по 1869 годы Крамской
преподавал в Рисовальной школе Общества
Поощрения Художеств, также давал уроки
живописи в царской семье с конца 1860-х
– по 1880-е годы, а 1869 году за ряд живописных
портретов был удостоен звания академика.
В письмах 1860-х Крамской
выступил последовательным защитником
новых идей. Он не мыслил себя вне времени,
вне окружающей жизни. В его понимании,
как и в понимании многих его современников,
свобода личная неотделима от интересов
общества. Вместе с тем он много работал
на заказ, в частности в 1866-1869 годах участвовал
в росписи купола храма Христа Спасителя
в Москве. Но более всего в эти годы он
был увлечен поиском собственного пути
в искусстве. С самого начала своего творчества
Крамской определился как портретист.
В это время он работал как в живописной,
так и в графической технике, писал камерные
и парадные композиции. Его моделями были
в основном товарищи по Артели и её гости.
Среди ранних работ выделяется живописный
овальный автопортрет 1867 года и портрет жены Софьи Николаевны Крамской,
изображенной в саду за чтением на фоне
заката.
На рубеже 1860–1870-х
годов Крамской активно участвовал в учреждении
Товарищества передвижных выставок, в
котором видел возможности осуществления
своей давней мечты о взаимопонимании
среди художников. Артель в этом смысле
не оправдала его надежд, он вышел из нее
в 1870-м году. С начала 1870-х годов Крамской
стал общепризнанным авторитетом среди
передвижников, во многом определяя их
политику. С первой передвижной выставки
1871 года и вплоть до 15-ой, состоявшейся
в год смерти художника, он активно участвовал
в каждой выставке Товарищества.
На первой передвижной
он представил картину “Русалки”, написанную
по повести “Майская ночь” Н.В.Гоголя.
Обратившись к поэтическому мотиву, художник
расширил представления о жанре, бытовавшие
в русской живописи 1860-х годов, и создал
бес событийный жанр. Эта лирико-романтическая
линия творчества нашла свое продолжение
как в иллюстрациях к Н.В.Гоголю, А.С.Пушкину,
так и в целой группе «поэтических» работ
Крамского («Девушка с распущенной косой»,
«Осмотр старого дома»).
В серии портретов,
исполненных в технике монохромной живописи
художников М.К.Клодта, Ф.А.Васильева и
скульптора М.М.Антокольского Крамской
бросил вызов фотографии, ставшей особенно
популярной в эти годы: белые рамки, окаймлявшие
изображения, воспринимались как имитация
фотографического паспарту. В то же время
каждый портрет выделяла емкость и глубина
психологической характеристики. Тем
самым Крамской решительно утверждал,
что только искусству доступно внутреннее
сходство.
На второй передвижной
Крамской выставил картину “Христос в
пустыне”. В том же году, узнав о намерении
Совета Академии Художеств удостоить
его звания профессора исторической живописи,
отказался принять это звание.
Тема Христа стала
едва ли не самой важной и в дальнейшей
судьбе художника. Над “вторым томом Христа”
– картиной “Хохот”, художник работал
до конца своих дней. История восприятия
полотна богата самыми противоположными
суждениями. Христа Крамского называли
революционером-нигилистом и Богочеловеком
ю Письма Крамского раскрывают глубину
и важность постановки вопросов христианского
мировоззрения в жизни художника. В них
отражен также и процесс мучительно долгой
работы над самим полотном, которое писалось
по выражению художника “слезами и кровью”.
В картине нет места
ясным и радостным тонам, как нет места
наивной светлой вере. Его вера обретается
в мучительном борении духа, в противостоянии
миру и самому себе.
Эстетика картины
лежит в границах того, чем вдохновлялось
время Крамского. Художник искал изображение,
соотнося его с собственным мыслимым образом,
нисколько не претендуя на универсальность.
Созданный им образ не божественен и не
сверхъестественен. А «правда лица» зависела
не от принятого канона, а от подлинности
отношения художника, от его веры. «И на
вопросы зрителей: «Это не Христос, почему
Вы знаете, что он был такой? Я позволял
себе дерзко отвечать, но ведь и настоящего,
живого Христа не узнали», – писал художник.
С начала 1870-х годов
Крамской – ведущий портретист своего
времени, удивлявший современников редкой
проницательностью и тонкими психологическими
характеристиками.
Спокойно смотрят
его модели из серого, ”муругого” пространства
портретных фонов. Детали костюма, внешней
обстановки менее всего интересовали
художника, порой оставались едва прописанными.
В объектив художника прежде всего, попадали
лица и руки, которые писались при помощи
излюбленного приема Крамского – светотени, выявляющей
“сердечные движения”. Именно в лице
заключалось самое важное и значительное.
Оно выделялось светом, проникающим в
самые глубины человеческого существования.
Этот прием Крамской возвел в принцип
своего портретирования. Сдержанность
в изображении подробностей предполагала
такое художественное измерение, которое
обнаруживало внутреннее содержание личности,
её мироощущение. Он утверждал лучшее
в человеке, изображая модель в состоянии
духовного и душевного напряжения, отбросив
пелену житейского и повседневного.
Духовная стойкость,
незаурядный ум переданы в портрете Л.Н.Толстого,
одном из лучших произведений русской
живописи второй половины ХIХ века. Собранная
воля, подвижническая решимость почувствованы
Крамским в портрете М.Е.Салтыкова-Щедрина.
В портрете Д.В.Григоровича за изящной
светскостью жеста, ярко характеризующим,
по признаниям современников его манеры,
в усталом взгляде обнаруживается драма
писателя, пережившего собственный успех
и литературное призвание. Под сильным
впечатлением от встреч с неизлечимо больным
поэтом был создан своеобразный портрет
- картина “Некрасов в период “Последних
песен” ставший живописным памятником
человеку, сумевшему противостоять смерти
в момент творческого порыва. Свидетельством
близких отношений Крамского и Третьякова
стал небольшой камерный портрет коллекционера
(1876, ГТГ), признанный лучшим портретом
собирателя.
Путешествие по
Европе, осуществленное Крамским
в 1876 году, повлекло за собой
увлечение искусством Запада. Он
интересовался современной французской
живописью, античной классикой,
изучал наследие старых европейских
мастеров.
Наиболее близким
ему было портретное искусство Гольбейна,
который по выражению Крамского “опускался
своим анализом в самую глубину человеческого
лица...запускал свой щуп до дна души человеческой”.
Это соответствовало пониманию собственных
художественных задач. “Я всегда любил
человеческую голову”, – говорил художник,
стремясь увидеть в своих современниках
такие качества человеческой
натуры, которые не меняются с течением
времени.
В конце 1870-х – 1880-е
годы в жизни Крамского наступил период
тяжелого кризиса. В его письмах чувствуется
драматизм мироощущения. Он признавался,
что в последние годы погрузился в “состояние
мятежа”, что испытывал “отчаяние за
будущее”, что болезненно реагировал
на происшедшую в обществе утрату близких
ему идеалов 1860-х. Он тяжело пережил смерть
Ф.М.Достоевского, был неудовлетворен
ходом работы над картиной “Хохот”, так
и оставшейся неоконченной. “Я сломлен
жизнью, и далеко не сделал того, что хотел
и должен был”, – писал он П.М.Третьякову.
Отношения Крамского с членами Товарищества
обострились в это время и привели в конечном
итоге к конфликту. Его идеи о необходимости
обновления организационных форм выставочного
объединения так и не нашли понимания
в среде передвижников.
В эти годы к Крамскому
пришла слава общеизвестного, и даже “модного”
портретиста. Он исполнял портреты императора,
императрицы, великосветской знати, давал
уроки рисования цесаревнам. И при этом
с болью отмечал, что устал иметь дело
с публикой, что работа на заказ все более
тяготит его.
Депрессия и болезнь,
одолевшие Крамского в эти годы жизни,
глубоко омрачали его существование. В
то же время, словно внутренне сопротивляясь
безрадостной реальности, он много работал.
Свидетельство тому - глубокое, осмысленное,
выстраданное искусство Крамского последних
лет, непрекращающиеся творческие поиски,
создание необычайно выразительных образов.
Среди них блестящие портреты И.И.Шишкина,
А.С.Суворина, дочери С.И.Крамской, В.С.Соловьева,
1885.
В 1880-е годы Крамским
были исполнены несколько значительных
картин. Преображение человека под воздействием
таинственных сил природы оказывается
главным для художника в картине “Лунная
ночь”. Часть демократически настроенной
публики восприняла это произведение
как явление салонного искусства, внешне
красивое, но поверхностное. Еще более
резким оценкам подверглась картина “Неизвестная”.
Изысканная внешняя красота и грациозность
“Неизвестной”, подчеркнутые художником
некоторая отчужденность и высокомерие
не могли скрыть чувство незащищенности
и одиночества перед лицом мира, к которому
она принадлежала и от которого она зависела.
Это сообщало неоднозначность психологическому
состоянию героини.
Картина “Неутешное
горе” по своему замыслу имела глубоко
личный характер. Она написана под впечатлением
смерти двух младших сыновей художника
и воплощала “драму человеческого сердца”,
драму личности, ищущей при столкновении
с трагическими обстоятельствами опору
в себе. В облике матери, изображенной
в глубоком трауре, звучит безмолвное
отчаяние, глухая боль - и в то же время
огромная внутренняя сила, готовность
противостоять горю, миру, судьбе. Картина
“Неутешное горе” была приобретена П.М.Третьяковым,
несмотря на возникшее в 1880-е годы непонимание
между собирателем и художником.
В том же 1884 году Крамской
приступил к последней своей большой картине
на библейский сюжет “Иродиада перед
головой Иоанна Крестителя”. Эта неоконченная
картина сегодня воспринимается как предсмертная
исповедь художника. Физическое уничтожение
человека не означало смерти его духа.
В образе Иоанна Крестителя отражена судьба
поколения 1860-х годов, судьба самого Крамского.
Сознание неумолимого
движения жизни пронизывает небольшой
по размеру последний автопортрет Крамского
с дочерью С.И.Крамской. В сопоставлении
стареющего художника, обременнего опытом
и знаниями, и юного существа, стоящего
на пороге жизни, полного надежды и молодости,
видится глубокий философский смысл. Этот
автопортрет художника был исполнен во
время последнего его путешествия во Францию
на Лазурный берег в Ментону, куда Крамской
ездил лечиться.
В целом ряде статей
и писем 1880-х годов Крамской подводил итог
своим размышлениям о назначении искусства.
Важнейшим положением его эстетики стало
требование совершенства живописной формы.
Он не уставал призывать художников писать
“просто, легко, свободно и, мало того,
обворожительно”, но при этом остерегал
от утраты “самого дорогого качества
художника – сердца”. Немало сил отдал
он привлечению в ряды передвижников И.Е.Репина,
В.Д.Поленова, Н.А.Ярошенко, В.И.Сурикова,
и др. Он искренне радовался достижениям
талантливой молодежи, успехам всего русского
реализма, в котором видел “историческое
оправдание” усилий собственной жизни.
Крамской умер в 1887
году в Петербурге в своей мастерской
за работой над портретом доктора К.А.Раухфуса.
Похоронен на Смоленском кладбище, а в
1987 его могила была перенесена в Некрополь
Александро- Невской Лавры.
Могила И. Н. Крамского на Тихвинском кладбище в Александро-Невской лавре (Санкт-Петербург)
Почтовый конверт СССР, 1987 год:
150 лет со дня рождения Крамского
Христос в пустыне, 1872
Холст, масло. 180×210 см |
Государственная Третьяковская
галерея, Москва |
| |
|
Библия от Матфея, глава 4
После крещения Иисус возведен
был Духом в пустыню для
искушения от дьявола. Постившись там
сорок дней и сорок ночей, Он, наконец,
ощутил голод. Тогда приступил к Нему искуситель
и сказал: «Если Ты Сын Божий, скажи, чтобы
камни сии сделались хлебами». Иисус ответил
сатане словами из Священного Писания:
«Не хлебом одним будет жить человек, но
всяким словом, исходящим из уст Божиих».
Тогда дьявол решил искушать
Его также словами из Писания.
Он вознес Иисуса на крышу храма
и сказал: «Если Ты Сын Божий, бросься
вниз, ибо написано: „Ангелам Своим
заповедает о Тебе, и на руках
понесут Тебя, да не преткнешься
о камень ногою Твоею“». Иисус сказал
ему: «Написано также: Не искушай Господа
Бога твоего».
Еще раз дьявол решил
искусить Иисуса. Он вознес Его на весьма
высокую гору, показал Ему все
царства мира и славу их и сказал:
«Все это дам Тебе, если, падши, поклонишься
мне». Тогда Иисус говорит ему:
«Отойди от Меня, сатана, ибо написано:
„Господу Богу твоему поклоняйся и
Ему Одному служи“». Тогда побежденный
дьявол оставил Иисуса, и ангелы приступили
и служили Сыну Божию.
Место произведения в
творчестве художника
Бывает, что художник и
сам не может точно понять, что
и зачем хотел он сказать своей
картиной. Так произошло и с
Крамским, который находился в
постоянных поисках и сомнениях,
и если его портреты обладают ясностью
и чистотой образа, то «Христос в
пустыне» - одно из тех произведений,
которое всегда вызывает вопросы
у зрителя.
Однажды, в бытность свою учеником
Петербургской Императорской Академии
художеств Иван Крамской нарисовал
человека, читающего Евангелие. Профессор
похвалил работу, а потом молодой
художник показал ее случайно забредшему
старику офене (разносчику товара, коробейнику).
Тому совершенно не понравилось: «Света
на лице его нет. Почём я знаю,
может, это он песенник от скуки раскрыл
и разбирает. Ты, может, обличье-то и
нарисовал, а душу забыл…» - «Господи,
да как же душу-то рисовать?» - «А это
уж твоё дело, не моё…».
Иван Николаевич стоял в углу
последнего зала Академии, в котором
висело его только что оконченное
полотно «Христос в пустыне». Десять
лет прошло с тех пор, как он
с грандиозным скандалом покинул
свою Alma Mater, а эта история с уличным торговцем
так ясно стояла у него перед глазами,
словно старик только что вышел, пришаркивая
левой ногой. В зале было немыслимое количество
народу. Шла вторая выставка передвижников.
Его картина висела последней. Она должна
была стать «гвоздем» экспозиции, и действительно
произвела небывалое впечатление. «Картина
моя, - вспоминал Крамской, - расколола
зрителей на огромное число разноречивых
мнений. По правде сказать, нет трех человек,
согласных между собой. Но никто не говорит
ничего важного. А ведь «Христос в пустыне»
- это моя первая вещь, которую я работал
серьёзно, писал слезами и кровью… она
глубоко выстрадана мною… она – итог
многолетних исканий…».
Крамской, словно в каком-то тумане,
толкался среди людей, надеясь услышать
главное, чтобы понять, что он сделал,
что он написал, что он хотел сказать
современникам? В ответ на его
голову сыпались вопросы, вопросы и
вопросы. Бесконечные, бессмысленные,
болезненные. - Иван Николаевич, голубчик,
ну какой же все-таки момент изображен
в картине: утро ли сорок первого
дня, когда Христос уже решился
идти на страдание и смерть, или
та минута, когда «прииде к Нему бес»?
Будучи студентом Императорской
Академии Художеств, молодой Крамской,
потрясённый картиной Иванова «Явление
Мессии», привезённой в Россию в
1858 году, выступил в печати со своей
первой критической статьёй. «Художник – писал он –
это пророк, открывающий истину людям
своими творениями».
Со всей силой юношеского максимализма
Крамской стал доказывать «всему миру»,
что «ни хлебом единым жив человек».
Постепенно друзья стали замечать,
что и без того худое лицо Крамского
ещё больше осунулось, побледнело, в
глазах появился лихорадочный нездоровый
блеск. Он почти уже не ходил по
выставке, все больше сидел в углу,
опустив на колени усталые натруженные
руки… Иван Николаевич продолжал
улавливать обрывки фраз, но смысла
их уже не разбирал… Где-то, почти над
самым ухом забасил Стасов: «Это жестокая
ошибка – изображение Христа затруднённого!
Нет! Нужен Христос действующий, совершающий
великие дела, произносящий великие слова!».
«Да что Вы такое говорите, Владимир Васильевич!
– Не прекращая разговаривать с критиком,
Гаршин горячо жал руку Крамского. – Здесь
выражение громадной нравственной силы,
ненависти ко злу и совершенной решимости
бороться с ним. Христос поглощён Своею
наступающей деятельностью, Он перебирает
в голове всё, что Он скажет презренному
и несчастному люду… Друг мой, как вы нашли
такой образ». «Я знаю, большой нужно иметь
риск, чтобы браться за такие задачи. Мирового
масштаба герой требует и подобной картины…
Много нужно мне теперь докторов и времени,
чтобы унять сплошные стоны и необъятные
страдания. Только думаю, что и стоны и
страдания останутся со мной, и нет им
исхода… И вы и я, вероятно, не одиноки…
есть много душ и сердец, находящихся в
мятеже… Ужасное время, страшное время!
Нет места в человеческом сердце, которое
бы не болело, нет чувства, которое бы не
было самым дерзким образом осмеяно! Скверная
штука жизнь!».
Иван Николаевич понимал, что искушение,
совершившееся с Христом в
пустыне, случается с каждым из нас.
Природа щедро одарила Крамского
талантами, и он ощущал в себе эту
силу. Но его всегда мучил один вопрос:
на что можно ее употреблять? Когда
бес предлагает Христу попробовать
свои силы, превратив камни в еду,
Господь отвергает унижение этой
Божественной мощи ради удовлетворения
нужды. «Ладно, - говорит дьявол, - Ты
не захотел для Себя одного употребить
эту силу – вот высокая гора,
с которой видны все царства
вселенной. Ты только мне поклонись
– и все это будет Твое. Ты сможешь
творить добро для всех». Это соблазн антихриста,
и Крамскому он тоже был знаком. Как часто
закрадывалась к нему мысль о его превосходстве
над другими людьми. О том, что он - умнее,
талантливее, лучше…