Иследование байрона

1.1809-1816 гг. — это второй период творчества  Байрона, который включает в себя  заграничное путешествие (1809-1811), почти  обязательное для молодых людей  из аристократических семей, и  жизнь в Англии. Во время путешествия  он побывал в Португалии, Испании, Албании и Греции. Для молодого  поэта это было время созревания  души и таланта. В 1812 г. он издал  две песни «Паломничества Чайльд Гарольда» и сразу стал знаменитым. В этот период созданы восточные поэмы, «Еврейские мелодии», куда вошли шедевры лирики поэта, целый ряд политических стихотворений.

На конец 1812 г Электрическая турбина на ваз www.remturboservice.com.ua. . и начало 1813 г. приходится политическая деятельность поэта, он стремился стать независимым парламентарием, обращающимся в своих выступлениях к самым насущным вопросам времени. Первое его выступление было посвящено Биллю о смертной казни разрушителям станков. Байрон сам видел ужасающую нищету рабочих, уничтожавших станки, которые лишали их самого скудного заработка. Билль был принят. Байрон ответил на него стихами «Ода авторам Билля против разрушителей станков», где писал: «За ломку машины ломаются кости и ценятся жизни дешевле чулка». Палачами называл он лордов, принявших этот закон. О себе же писал, что и его можно тоже считать разрушителем станков.

Второе выступление было посвящено защите ирландцев-католиков, которые оказывались изгоями у себя на родине, если не принимали протестантизма. В третьей речи Байрон отстаивал права граждан подавать в парламент петиции, в данном случае речь шла о петиции по поводу всеобщего избирательного права. Ни одна из речей поэта не достигла цели, он понял, что его деятельность в Палате лордов обречена на неудачу, но на всю жизнь остался горячим сторонником угнетенных, борцов за свободу.

А. Веселовский в книге «Байрон» писал, что первый период творчества поэта прошел под знаком Прометея. Действительно, образ этого античного титана, восставшего против Зевса, всегда был близок Байрону. Стихотворение «Прометей» было написано только в 1816 г., но пафос борьбы с тиранией постоянно ощутим в творчестве поэта. В первых двух частях «Чайльд Гарольда» это проявляется особенно ярко.

На этом этапе были написаны так называемые восточные поэмы: «Гяур» (The Giaour, 1813), «Абидосская невеста» (The Bride of Aby-dos, 1813), «Корсар» (The Corsair, 1814), «Jlapa» (Lara, 1814), «Осада Коринфа» (The Siege of Corinth, 1816) и «Паризина» (Parisina, 1816).

Глава 2. Второй этап творческого пути Дж.Г.Байрона: признание на государственном и международном уровнях

Большой страстностью чувств отличается цикл лирических стихотворений Байрона «Еврейские мелодии» (1815). Эти стихи были тогда же положены на музыку И.Натаном и И.Брэмом. Вслед за Мильтоном Байрон обращается к библейским мотивам, но лирическая тема стихов связана с переживаниями поэта, вызванными современными событиями, современным положением личности в обществе.

В 1815 - 1816 гг. выходят в свет стихи наполеоновского цикла. Байрон - романтик в этих стихах выражает свое отношение к личности Наполеона. Оно меняется в зависимости от того, какую историческую роль он играл в тот или иной период. В некоторых стихотворениях цикла Наполеон обрисован сочувственно, но в «Оде с французского» (1815) обозначилась критическая оценка отступившего от дела свободы.

Однако не только стихи создавались Байроном во время второго периода творчества. Это время его триумфа, время написания восточных поэм и произведения, прославившиего молодого поэта далеко за пределами Англии - двух первых песен поэмы «Чайльд-Гарольд».

2.1. «Чайльд-Гарольд» как пропуск  в большую литературу

Летом 1809 года Байрон отправился в длительное путешествие по континенту. За два года он побывал в Испании и Португалии, на островах Средиземного моря, в Албании, Греции и Турции, в странах Малой Азии. Возвращение было вынужденным - кончились средства - и печальным: он похоронил мать, двух друзей и любимую женщину. Одиночество, печаль, сознание бесцельности существования - вот итог его двухлетнего путешествия. Но - не главный. Он и не подозревал, какой клад привез с собою - это были его путевые наброски. По совету друга он обработал эти наброски и издал. Так появились две первые песни поэмы «Паломничество Чайльд-Гарольда».

Путь паломничества героя поэмы совпадает с маршрутом двухлет-него восточного путешествия, предпринятого самим Байроном в 1809-1811гг.

Французский эпиграф и предисловие к первым двум песням, помеченное февралем 1812 г., появились в первом издании. «До-полнение к предисловию» в четвертом (1813 г.). В седьмом, вышедшем в феврале 1814 г. - стихотворное обращение к Ианте, которым теперь и открывается произведение.

Эпиграф разъясняет цель поездки -- узнать мир и, быть мо-жет, увидев, что он повсюду несовершенен, примириться, со сво-им Отечеством. В предисловии кратко сообщается о местах, где автор побывал, а также сделано предупреждение -- не искать за личностью вымышленного героя реальных лиц.

«Дополнение к предисловию» писалось уже как реакция на первое восприятие поэмы. Байрон счел необходимым еще рассказать о герое: «...несмотря на многочисленные признаки обратно-го, утверждаю, что это характер вымышленный». И попутно автор оправдывает свое намерение показать героя таким, каков он есть, не предлагая его в качестве морального образца, а, нап-ротив, нравственного предупреждения против «ранней развра-щенности сердца»

Основной текст поэмы написан классической для английской поэзии «спенсеровой строфой»: девять строк, из которых первые восемь -- пятистопный, а последняя, девятая -- шестистопный ямб: при следующем порядке рифмовки -- абаббсббсс.

Начало поэмы под стать средневековой атрибутике несколько архаизовано и в языке, но вся эта бутафория отбрасывается, как только начинается само путешествие. Оно протекает не в прош-лом, а в современной Европе.

Вторжение французов, мужество народа перед лицом врага, помощь Англии испанцам, радующая поэта, политические ошиб-ки англичан, которые побуждают его к горькой иронии, красота подвига -- об этом поэма. Очень многое Байрон успевает заме-тить, помимо волнующей всех романтиков экзотики, в которой и свободное кипение страсти и очарование тайны; об очень многом он успевает сказать иногда бегло, иногда увлекаясь и посвящая несколько строф героической деве Сарагоссы или бою быков, жестокому и прекрасному -- с кровью, с солнцем, с яркостью кра-сок,-- в котором тоже раскрывается характер народа: «Так вот, каков испанец!»

Автора и героя сближает неудовлетворенность миром, но если герой видит одно средство -- бегство, в том числе и от самого себя, Байрон, окидывая современный мир взглядом не только поэта, но политика, мечтает о его переустройстве. Вот почему его всегда влечет готовность к подвигу, возможность действия.

Во второй песне путешествие продолжается по пережившей свое величие Греции; ее тема -- главная здесь. Поэма и образ героя сливаются для Байрона в едином мотиве скитальчества: «Ношу с собой героя своего,//Как ветер тучи носит...» -- скажет он, принимаясь весной 1816 г. за третью песнь.

Разделенная в написании несколькими годами, не имеющая четко выраженного сюжета, поэма держится внутренним единст-вом темы и присутствием автора. Ее тема -- исторический опыт в восприятия современного сознания. Такой она была в первых песнях, такой остается в заключительных.

Новаторский жанр «Паломничества...» -- лиро-эпическая поэма -- был развит в творчестве Пушкина, Лермонтова и других классиков мировой лите-ратуры.

2.2. Восточные поэмы Дж.Г.Байрона - отражение впечатлений от большого  путешествия по странам Европы

После возвращения из восточного путешествия, уже в лон-донский период своей жизни, Байрон создает ряд поэм, использующих приобретенные впечатления и выдерживающих новый жанр. Однако соотношение между автором и героем в них несколько меняется: автор отступает в тень и с большей или меньшей последовательностью излагает историю своего ге-роя. Историю, центральным в которой почти всегда является лю-бовный эпизод.

При сохранении в основных чертах типа своего героя Байр-он меняет ситуацию, а значит, возможность для него проявить себя. В одном случае, например, в «Гяуре», «Паризине», любовная интрига выдвигается на первый план и в ней целиком раскрывается страстная натура в ее безграничной жажде свободы и в ее обреченности. В другом случае, например, в «Осаде Коринфа», сам любовный сюжет вплетается в ткань событии, имею-щих более широкое, историческое значение.

Помимо обстоятельств, меняющихся от поэмы к поэме и варьирующих тип романтического героя, их различие обусловлено характером повествования. В целом жанр, как отмечал в своем классическом исследовании В. М. Жирмунский, восходит к балладе, сохраняя ее повествовательную гибкость, развивая заложенную в ней допустимость лирического комментария событий. Однако в очень широком диапазоне стилистических и композиционных приемов создается Байроном цикл «восточных поэм» или «повестей».

Он открывается «Гяуром», напечатанным 5 июня 1813 г. и к концу ноября выдержавшим уже семь изданий. Успех поэмы заставил автора прекратить над ней работу, менявшего текст от издания к изданию, так что объем вырос вдвое. «Поэма-змея» -- авторское определение поэмы: она свивается кольцами и число их может бесконечно увеличиваться. Такая возможность обеспечена свободной, фрагментарной композицией поэмы, имеющею подзаголовок -- «Отрывок турецкой повести».

Если еще в «Паломничестве Чайлд-Гарольда» Байрон обещал не придерживаться последовательно развивающегося повествования, то в «Гяуре» «риторическая связь» и вовсе пропадает. Сю-жет складывается из эпизодов, расположенных даже вне хроно-логического порядка и отмечающего лишь вспышки творческой фантазии, вырывающей из тьмы памяти живописные эпизоды. По ним читателю предстоит восстановить целое.

Романтический прием разорванного повествования подчерки-вает взволнованность рассказа, а также и контрастность самой темной души героя, не знающего и не ищущего покоя. Совсем иначе строится третья из поэм -- «Корсар». Она напоминает о том, что из восточного путешествия Байрон привез не только первые песни «Чайлд-Гарольда», но и своеобразный литературный манифест -- поэму «Из Горация», где уже подробно и раз-вернуто излагал свои пристрастия, ориентированные не на ро-мантический вкус, а на поэзию Поупа. В соответствии с ними пишется «Корсар».

В нем, как требовалось жанром эпической поэмы и как было в «Паломничестве Чайлд-Гарольда», есть деление на песни, от-мечающие последовательно, а не разорвано и фрагментарно развивающийся ход событий. Стихотворной формой избирается излюбленный в XVIII в. пятистопный ямб со смежной рифмовкой. Именно эта форма, так называемый героический куплет, была доведена до совершенства Поупом и ради нее теперь Байрон от-казывается от свободно пульсирующего, меняющего размер сти-ха, использованного им в «Гяуре».

В героях романтических поэм самого Байрона продолжали узнавать, как его узнавали под плащом Чайлд-Гарольда. Созда-вались увлекающие воображение легенды, согласно которым все, что происходило с героями, ранее случилось с автором. Сама убедительность, которую придал героям (или типу своего героя) Байрон, побуждала к такого рода догадкам. То мироощущение, которое у предшественников Байрона являлось различными гра-нями, почти неуловимо веяло настроением, фантазией, в его поэмах приобретало зримость, наглядность, представало человече-ским характером. Герой Байрона цельно и законченно вобрал в себя разнообразные романтические черты, которые замкнулись в нем единством биографии и образа. Тиражирование героя, мно-жество подражаний ему в жизни и в литературе создавали «бай-ронизм».

Одной из причин трудности, с которой различали автора и героя, была и непривычность самой новой формы -- лиро-эпиче-ской поэмы. Показательно в этом отношении то, как совершалось первое знакомство с Байроном в России. Труднее всего давалось восприятие художественного целого в единстве сюжета и автор-ской оценки. Их нередко разъединяли: отдельно переводились лирические фрагменты из «Чайлд~Гарольда», отдельно переска-зывались прозой сюжеты «восточных поэм». Именно такого рода пересказ из «Корсара» представляла собой первая публикация из Байрона на русском языке в («Российском музеуме» (1815.-- № 1). К числу самых ранних фактов знакомства с Байроном в России -- к тому же на языке оригинала, а не с французского перевода -- принадлежит прозаический дословный пересказ «Гя-ура» на французский язык, сохранившийся в бумагах Пушкина и сделанный для него Н. Н. Раевским-младшим. Пушкин и сам тогда же (до своей южной ссылки в 1820 г. или в самом ее на-чале) начинает перелагать начало той же поэмы французской прозой и русскими стихами, от которых сохранилось несколько разрозненных строк.

В творчестве самого Байрона становление лиро-эпической поэмы с романтической личностью в центре ее сюжета было в ос-новном завершено в лондонский период. Далее разрабатываются иные формы и приходит иное понимание героя.

2. И все же мы будем настаивать на высказанном мнении о безынициативности байроновского Дон-Жуана. Байрон изображает своего современника, к тому же совсем заурядного. Делая вид, что он хорошо знаком с родителями Дон-Жуана, автор претендует даже на роль миротворца в раскалывающейся семье и при этом не забывает упомянуть, как невзначай пострадал от Дон-Жуана, когда «случайно среди бела дня» юноша «ведро помоев вылил» на него, будто бы явившегося, чтобы уладить конфликт.

Важно, что в меру порядочный, в меру угодливый, в меру храбрый, в меру расчетливый, в меру заинтересованный чем-то и кем-то, в меру безучастный ко всему Дон-Жуан -- порождение времени будничного, безгероичного, Для такого времени, по мысли Байрона, не характерны личности типа Дантона и Марата. Если судить по событиям поэмы, в ней изображена эпоха дореволюционная, а выражен дух времени послереволюционного, когда все оказалось придавленным восторжествовавшей реакцией. Дон-Жуан, каким его увидел поэт, -- сын той поры, когда старое разрушилось, а новое укладывалось. И герою поэмы уже не нужны были великие усилия, чтобы достичь цели, да и цель, если она вообще была, не имела социальной значимости. Дон-Жуан, выступает в поэме Байрона как некое среднеарифметическое от сложения разнородных сил и тенденций -- социальных, нравственных, духовных. И поскольку он раньше безболезненно перемещался из Испании во Францию (в комедии Мольера) и Германию (в новелле Гофмана) [2, c.238-249], то почему бы ему не стать сейчас общеевропейским, вненациональным воплощением чего-то среднего, возникшего в эпоху торжества новой аристократии, победоносных накопителей, ставших дипломатами, парламентариями, министрами?