Основные парадигмы политической науки

2.Основные  парадигмы политической науки

Для того чтобы подчеркнуть  специфику такого рода теоретических  построений в общественной науке  в целом, в 20-х гг. XX столетия американский историк науки Т. Кун ввел в научный оборот понятие «парадигма». В целом он дал более двадцати определений этого понятия, связывая их с этапами развития научного знания и определения статуса науки. Однако в наиболее общем смысле он трактовал парадигму как своеобразную логическую модель постановки и решения познавательной проблемы. Правда, при таком подходе парадигмальным характером могли обладать любые целенаправленные исследования, в том числе и посвященные изучению отдельных сторон и компонентов политической жизни (например, поведения элит, деятельности партийных и государственных институтов и т.д.).

Вместе с тем фундаментальное  значение для политической науки  в целом имеют те парадигмы, которые  истолковывают ее природу и сущность, источники формирования и развития, масштабы распространения, наиболее важные черты и свойства этой области действительности.

Фундаментальный характер политологических парадигм проявляется и в том, что соответствующие подходы  к пониманию политики служат концептуальным основанием не только для сугубо теоретических, но и для прикладных исследований. Иначе говоря, раскрывая ее внутренние и внешние связи политики с  другими сферами общественной жизни, указанные парадигмы используются и для разрешения конкретных политических проблем.

Теологическая парадигма

Теологическая парадигма сформировалась на начальном этапе развития политических учений, когда власть и государство рассматривались как носители божественной воли. Существовала с древних времен до позднего Средневековья.

Как известно, на ранних этапах существования общества источники  социальных связей и поведения людей  объяснялись по преимуществу в рамках учения о божественном происхождении  человеческой жизни: Бог (демиург, абсолют) полностью определяет земные порядки, источая власть и повелевая человеком. В рамках заданных им отношений «царь» и «народ» полностью зависели от божественного промысла, ни в  малейшей степени не претендуя на какую-либо самостоятельность в  сфере власти. Их роль заключалась  лишь в передаче, воплощении небесной воли. Такое сверхъестественное объяснение природы власти, полностью исключавшее человека из числа творцов политики (государства), свидетельствовало о неспособности политической мысли того времени дать рациональное истолкование этого вида реальности, выявить его внешние и внутренние связи.

Это положение сохранялось  вплоть до появления трудов Фомы Аквинского, утвердивших иную интерпретацию  теологического подхода. Средневековый  мыслитель исходил из наличия  трех основных элементов власти: принципа, способа и существования. Первый исходит от Бога, второй и третий являются производными от человеческого права. Таким образом, и власть, и субъекты власти определялись не только сверхъестественным проявлением божественной воли, но и волей Человека. Власть выступала как некая комбинация невидимого, провиденциального управления и человеческих усилий. Божественный промысел формировал самые общие установления власти, а ее реальное, земное пространство и формы наполнялись действиями услышавших глас Божий людей, обладавших собственной волей и имевших собственные интересы.

Конечно, удельный вес или  авторитет человеческого права  не играл решающей роли в объяснении перепитий политической жизни. Могущество власти исходило от Бога, а роль и назначение человека состояли в необходимости точного и полного отражения в своем поведении предначертаний Всевышнего. Признание властных полномочий Божества означало также внутреннюю ограниченность, несвободу властных притязаний людей, которые вынуждены были ограничивать свои интересы соображениями высшей и непререкаемой воли.

По существу история политики продемонстрировала определенную неподвластность человеку многих политических связей и отношений, которую теологи связывали с невидимым влиянием Божества. Даже мыслители, совершенно иначе трактовавшие природу политики и власти, также отмечали наличие какой-то необъяснимой загадки, тайны человеческого существования в этой сфере, вечной недосказанности, недоговоренности в действиях реализующего здесь свои интересы человека.

Как можно заметить, в основе такого подхода лежат не присущие научному знанию логические и рациональные подходы, а принципы веры, необъяснимой с точки зрения разума убежденности в потусторонних источниках творения мира. В современных условиях в основном лишь богословские философы исповедуют подобные постулаты, однако надо признать, что данная парадигма зафиксировала некоторые важные характеристики феномена политики. Ряд ученых полагают, что, не получив сегодня широкого распространения в интеллектуальной среде в силу своей чувственной и потусторонней заостренности, этот подход сможет проявить себя на следующих ступенях развития научного знания, накопления новых данных о строении мира.

2. Натуралистическая  парадигма

Натуралистическая парадигма объясняет особенности политики преимущественно внесоциальными факторами - географической средой, климатическими условиями, биологическими и расовыми особенностями. Данный подход сформировался в древности. Например, Аристотель считал частную собственность явлением природным. В XVII-XVIII веках натурализм превратился в один из ведущих принципов европейской просветительской мысли. Сторонники этой концепции стремились распространить на общественную жизнь законы, установленные в физических науках. Так возникает идея тождества макро - микрокосма (древние греки), рассмотрение общества как биологического организма (аль-Фараби). В XIX веке эти идеи получили дальнейшее распространение. Так, П.Ф. Лилиенфельд, немецкий мыслитель конца XIX века, исходил из постулата единства естественного и социального миров, утверждая, например, что экономическая жизнь – это физиология общества, система правовых институтов – морфология, правительство – нервная система и т.д. В политологии натурализм получил воплощение в геополитике, биополитике и психологизаторских концепциях.

В отличие от принципов  теологического подхода в основе этой группы идей лежат воззрения  рационального толка. В своей  совокупности они открывают возможности  для попыток обоснования приоритетности природных источников политической жизни, выступающих либо в виде физико-географической среды, либо различных свойств живой  природы, включая биологические  характеристики самого человека. Учитывая разнообразие подобного рода факторов и предпосылок, действующих в  рамках этого широкого круга явлений, можно говорить и о различных  ответвлениях внутри натуралистической  парадигмы.

Так, если в качестве основных детерминант, определяющих формирование и развитие политической жизни, рассматриваются территориальные, экономико-географические, физико-климатические и другие аналогичные явления, то можно признать наличие географического подхода. Концепции, авторы которых объясняют природу политического поведения как одну из форм эволюции и адаптации организма к условиям его существования, сложившуюся под влиянием естественного отбора, как результат действия его физиологических механизмов, образуют так называемый биополитический подход. Те же концепции, где в качестве исходного начала, объясняющего природу политики, рассматриваются врожденные психические свойства человека, его эмоциогенные, инстинктивно-рефлекторные черты и механизмы поведения, составляют психологизаторский подход. Рассмотрим эти подходы и соответствующие им идеи более подробно.

Географическая  парадигма

В целом идеи о влиянии  географической среды на политику высказывали  еще Гиппократ, Платон, Аристотель и  другие античные мыслители. Но, видимо, основателем доктрины, объясняющей природу политики воздействием географических факторов, можно считать французских мыслителей Ж. Бодена (XVI в.), сформулировавшего теорию влияния климата на политическое поведение людей, и Ш. Монтескье (XVII в.), первым связавшего форму государственного устройства с размером занимаемой им территории.

Так, Ж. Боден в одном из своих трудов писал, что народы умеренных областей более сильны и менее хитры, чем народы Юга. Они умнее и сильнее, чем народы Севера, и более подходят для управления государством. Поэтому великие армии пришли с севера, тогда как оккультизм, философия, математика и прочие созерцательные науки были порождением южных народов. Политические науки, законы, юриспруденция, искусство красноречия и спора ведут свое начало от срединных народов, и у них же возникли все великие империи: империи ассирийцев, мидийцев, персов, парфян, греков, римлян, кельтов. Сформулированные Боденом представления о фатальной связи общества со средой были развиты впоследствии Ш. Монтескье, который писал: «Если небольшие государства по своей природе должны быть республиками, государства средней величины — подчиняться монарху, а обширные империи — состоять под властью деспота, то отсюда следует, что для сохранения принципов правления государство должно сохранять свои размеры и что дух этого государства будет изменяться в зависимости от расширения и сужений пределов его территории».

Впоследствии, особенно на рубеже XIX-XX вв., эти идеи и представления получили интеллектуальную поддержку ученых, которые выдвинули идею сопоставления истории человечества с историей природы (К. Риттер), сформулировали антропогеографические принципы политических исследований (Ф. Ратцель, Г. Маккиндер) и электоральной географии (А. Зигфрид), обосновали самые разные сценарии международной стратегии государств (К. Хаусхофер, А. Мэхэн и др.). оформив таким образом относительно самостоятельные научные направления — геополитику и политическую географию.

За долгие годы эволюции географической парадигмы как формы  политической мысли решающее значение в объяснении природы политики придавалось  разным факторам, к примеру, «хартленду» — срединному «сердцу» земли, включающему районы Евразии (Г. Маккиндер), «римленду» — освещающему мощь океанических держав (Н. Спайкман), элементам «почвы», характеризующим: положение страны, пространство и границы (Ф. Ратцель), либо определенным тенденциям в развитии географической среды, в частности идущему с Востока на Северо-Запад «иссушению Земли» (Э. Хантингтон), и т.д. Тем не менее суть подхода, географической парадигмы оставалась прежней: политические процессы неизменно признавались зависимыми от географической среды в целом или ее отдельных компонентов. Смысл данной парадигмы А. Тойнби сформулировал так: все стимулы к развитию цивилизаций растут строго пропорционально враждебности среды. Потому-то и политическое искусство коренится в борении с этими силами и является специфическим ответом на вызовы среды.

В ряде теорий однозначность  геодетерминизма значительно смягчалась. Например, представители так называемой школы «человеческой географии» (Ж. Брюн) утверждали, что географическая среда представляет собой лишь канву человеческой деятельности, давая человеку возможность «вышивать по ней свой рисунок». Идеи этого географического поссибилизма (фр. possibilite — возможность) значительно оживили и усилили теоретическую аргументацию географической парадигмы, позволяя более гибко и реалистично объяснять влияние природной среды на политические процессы.

Неразрывная связь данного  концептуального подхода с практическими  проблемами, т.е. возможность объяснить  с его помощью те или иные стороны  поведения государств или других политических акторов, способствовала формированию особой отрасли политологических знаний — геополитики. Впервые данный термин выдвинул шведский ученый Р. Челлен в конце XIX в. Первоначально задача геополитики виделась в анализе географического влияния на силовые отношения в мировой политике, связанной с сохранением территориальной целостности, суверенитета и безопасности государства. Впоследствии представители геополитики стали более широко трактовать отношения политически организованного сообщества и территориального пространства, пытаясь выявить особую логику властных взаимодействий, формируемую государствами (институтами) в зависимости от физико-географических факторов (наличия сухопутных или морских границ, протяженности территорий и т.д.).

В целом геополитика трактует территорию, географическое положение страны как уникальный политический ресурс, определяющий возможности государства в деле своего жизнеобеспечения, развития торговых, финансовых и других отношений. Соответственно геополитика породила целый ряд частных теорий, объясняющих необходимость проведения той или иной политики в сфере международных отношений (например, теории «естественных границ» Р. Хартшорна, «окраинных зон» С. Коэна, теория «домино» и др.) или сохранения целостности страны во внутриполитическом плане (разнообразные теории федерализма).

В настоящее время геополитические  методы политического регулирования способны оказывать серьезное влияние на решение правящими режимами многих внешне- и внутриполитических проблем, например, в разрешении конфликтов между центром и периферией; в организации административно-государственного устройства нацменьшинств; в проведении избирательных кампаний, выработке новых геостратегий в связи с окончанием «холодной войны» и т.д. Вместе с тем очевидно, что детерминирующее влияние природной среды на политику не может объяснить все другие факторы ее формирования и развития, а следовательно, и сформировать достоверный концептуальный образ политики.

Биополитическая парадигма

Биополитическая парадигма. Теоретической базой данных представлений являются доктрины раннего позитивизма, согласно которым цель любой науки – это описание непосредственного наблюдаемого. Соответственно в политической науке предметом непосредственного наблюдения выступает поведение индивидов, общественных групп и т.д. Объяснение поведения сводилось к однозначно жесткой схеме: стимул – организм – реакция. Таким образом, биологические свойства организма, а именно пол, возраст, врожденные качества человека, согласно этой концепции, могут служить основанием объяснения политического поведения. При этом не признавалось существенным влияние других факторов, опосредующих реакцию и поведение человека.  
 
На этих принципах сформировался бихевиоризм (наука о поведении) – одно из ведущих направлений американской политологии начала ХХ века. Его основоположниками считаются американские политики Мерриам и Лассуэлл, сформировавшие чикагскую школу политической науки. «Единицей» политического исследования было признано наблюдаемое поведение индивидов и групп в различных политических ситуациях. Использование бихевиористских методик предполагает, что благодаря точности описания политического поведения с помощью количественных методик политология уподобится по точности и доказательности естественным наукам. Основными принципами являются следующие: обнаружения сходства и различия в политическом поведении различных групп и индивидов, на основании чего делаются определенные прогнозы. По мнению бихевиористов, определяющей чертой человеческой психики и поведения является неосознанное стремление к личной власти, понимаемой как возможность оказывать влияние на кого-либо. «Человек – властолюбивое животное». Стремление к власти лежит во всех без исключения формах жизнедеятельности человека: в отношениях между супругами, родителями и детьми, начальниками и подчиненными и т.д. Эта же страсть лежит в основе любого политического действия.  
 
В настоящее время идеи биополитики находят воплощение в феминистских теориях, исследующих особенности политического поведения женщин, а именно влияние пола, возраста, темперамента на область политики и других учениях.