Мечта новой философии

Мечта новой философии  – стать научной или наукообразной. Никто из официальных философов  не сомневается серьезно в верности и законности этого стремления во что бы то ни стало превратить философию в научную дисциплину. На этом сходятся позитивисты и метафизики, материалисты и критицисты. Кант и Гегель, Конт и Спенсер, Коген и Рик-керт, Вундт и Авенариус – все хотят, чтобы философия была наукой или наукообразной. Философия вечно завидует науке. Наука – предмет вечного вожделения философов. Фи-лософы не смеют быть самими собою, они хотят во всем походить на ученых, во всем подражать ученым. Философы верят в науку больше, чем в философию, сомневаются в себе и в своем деле и сомнения эти возводят в принцип. Философы верят в познание лишь потому, что существует факт науки: по аналогии с наукой готовы верить они и в фило-софское познание. …И метафизика хочет стать наукой, походить во всем на науку, хотя это мало ей удается. Окончательное освобождение философии от всякой зависимости со-временные философы понимают как окончательное превращение философии в особую науку. Современное сознание одержимо идеей "научной" философии, оно загипнотизиро-вано навязчивой идеей "научности". …Философское сознание вечно замутнено и закутано ложным, призрачным стремлением к научности, к идеалам и критериям области чуждой философии – этим вековым рабством философии у чужого господина.  
Философия ни в каком смысле не есть наука и ни в каком смысле не должна быть научной. Почти непонятно, почему философия возжелала походить на науку, стать науч-ной. Не должны быть научны искусство, мораль, религия. Почему философия должна быть научна? Казалось бы, так ясно, что ничто на свете не должно быть научно, кроме са-мой науки. Научность есть исключительное свойство науки и критерий только для науки. Казалось бы, так ясно, что философия должна быть философской, исключительно фило-софской, а не научной, подобно тому как мораль должна быть моральной, религия – рели-гиозной, искусство – художественным. Философия – первороднее, исконнее науки, она ближе к Софии; она была уже, когда науки еще не было, она из себя выделила науку. А кончилось ожиданием, что наука выделит из себя философию. Та дифференциация, кото-рая выделила науку из философии, должна радовать философию как освобождение ее са-мобытной сферы. Но дифференциация эта попутно вела к порабощению философии. Если признать философию специальной наукой в ряду других наук (напр., наукой о принципах познания или о принципах сущего), то этим окончательно упраздняется философия как самобытная сфера духовной жизни. Нельзя уже будет говорить о философии наряду с наукой, искусством, моралью и т.п. О философии придется говорить наряду с другими науками, с математикой, с физикой, химией, физиологией и т.п. Но ведь философия – са-мостоятельная область культуры, а не самостоятельная область науки. У философов пре-обладает стремление сделать философию не столько наукой, сколько научной. Что же та-кое "научность"?  
Никто серьезно не сомневается в ценности науки. Наука – неоспоримый факт, нуж-ный человеку. Но в ценности и нужности научности можно сомневаться. Наука – и науч-ность – совсем разные вещи. Научность есть перенесение критериев науки на другие об-ласти духовной жизни, чуждые науки. Научность покоится на вере в то, что наука есть верховный критерий всей жизни духа, что установленному ей распорядку все должно по-коряться, что ее запреты и разрешения имеют решающее значение повсеместно. Науч-ность предполагает существование единого метода. Никто не станет возражать против требования научности в науке. …Но научность не есть наука и добыта она не из науки. Никакая наука не дает директив научности для чуждых ей сфер. Астрономия, физика, гео-логия или физиология нимало не заинтересованы в научности философии, в научном рас-порядке культуры. Научность (не наука) есть рабство духа у низших сфер бытия, неус-танное и повсеместное сознание власти необходимости, зависимости от мировой тя-жести. Научность есть лишь одно из выражений утери свободы творческого духа. В этом смысле "научность" глубоко симптоматична. …Наука есть специфическая реакция чело-веческого духа на мир, и из анализа природы науки и научного отношения к миру должно стать ясно, что навязывание научности другим отношениям человека к миру есть рабская зависимость духа.  
По специфической своей сущности наука есть реакция самосохранения человека, по-терянного в темном лесу мировой жизни. Чтобы жить и развиваться, должен человек по-знавательно ориентироваться в мировой данности, со всех сторон на него наступающей. Для этой охраняющей его ориентировки человек должен привести себя в соответствие с мировой данностью, с окружающей его мировой необходимостью. Наука и есть усовер-шенствованное орудие приспособления к данному миру, к навязанной необходимости. Наука есть познание необходимости через приспособление к мировой данности и позна-ние из необходимости. …Эта печать приспособления лежит не только на научном опыте, но и на дискурсивном мышлении, которым пользуется наука для своих выводов. Научная логика есть орудие приспособления к необходимости, в ней есть покорность мировой не-обходимости, и на ней лежит печать ограниченности этой необходимостью, этой данно-стью. …Необходимость мира должна быть опознана, и для этого должна быть выработана соответствующая необходимость в мышлении. Можно относиться критически к отдель-ным проявлениям прагматизма, но трудно отрицать прагматическую природу науки, ее жизненно-корыстный, биологический характер. Уже Бекон раскрыл корыстно-прагматическую природу науки. …Об универсальной науке мечтали лишь философы – ученые всегда были скромнее. Ученые расчленяли мировую данность на отдельные, спе-циальные сферы и давали экономически сокращенное описание отдельных сфер под на-именованием законов природы. Ценность научных законов природы прежде всего была в практической ориентировке в природе, в овладении ею ее же средствами, т.е. через при-способление. Правда, в науке всегда жили и боролись две души, и одна из них жаждала познания мировой тайны. Но науку создавала не эта душа, эта душа всегда склонялась к философии, к теософии, к магии. …Чтобы яснее стала невозможность и ненужность науч-ной философии, важно подчеркнуть вывод, что наука есть послушание необходимости. Наука – не творчество, а послушание, ее стихия – не свобода, а необходимость. …Наука никогда не была и не может быть освобождением человеческого духа. …Наука не прозре-вает свободы в мире. Наука не знает последних тайн, потому что наука – безопасное по-знание. Поэтому наука не знает Истины, а знает лишь истины. Истина науки имеет значе-ние лишь для частных состояний бытия и для частных в нем ориентировок. Наука создает свою действительность. А философия и религия создают совсем другие действительности.  
 
Если наука есть экономическое приспособление к мировой данности и послушание мировой необходимости, то почему же и в каком смысле философия должна зависеть от науки и быть наукой? Прежде всего и уж во всяком случае философия есть общая ориен-тировка в совокупности бытия, а не частная ориентировка в частных состояниях бытия. …Философия любит мудрость. София движет подлинной философией. На вершинах фи-лософского сознания София входит в человека. Наука в своих основах и принципах, в своих корнях и вершинах может зависеть от философии, но никак не наоборот. Допустима философия науки, но недопустима научная философия. По своей сущности и по своей за-даче философия никогда не была приспособлением к необходимости, никогда подлинные, призванные философы не были послушны мировой данности, ибо философы искали пре-мудрой истины, превышающей данный мир. …Заветной целью философии всегда было познание свободы и познание из свободы. Стихия философии – свобода, а не необходи-мость. Философия всегда стремилась быть освобождением человеческого духа от рабства у необходимости. Философия может исследовать тот логический аппарат, который есть приспособление мышления к мировой необходимости, но она сама не может стоять в раб-ской зависимости от этого аппарата. Познание мудрое выше познания логического. Фило-софия есть познавательный выход из мировой данности, прозрение, преодолевающее ми-ровую необходимость. Философия есть принципиально иного качества реакция на мир, чем наука, она из другого рождается и к другому направляется. Подчинение философии науке есть подчинение свободы необходимости. Научная философия есть порабощенная философия, отдавшая свою первородную свободу во власть необходимости. Неволя у ми-ровой данности, обязательная для науки, для философии есть падение и измена познава-тельной воле к свободе. Должно сказать с полным сознанием и дерзновением, что грани-цы мировой данности и повеления мировой необходимости необязательны для филосо-фии. Философия свободна от того, каким дан нам мир, ибо ищет она истину мира и смысл мира, а не данность мира. И если бы мир был дан исключительно материальным, то фило-софия не обязана была бы быть материалистической. …Философия есть творчество, а не приспособление и не послушание. Освобождение философии как творческого акта есть ос-вобождение ее от всякой зависимости от науки и от всяких связей с наукой, т.е. героиче-ское противление всякому приспособлению к необходимости и данности. В философии совершается самоосвобождение творческого акта человеческого духа в его познаватель-ной реакции на мир, в познавательном противлении миру данному и необходимому, а не в приспособлении к нему. Философия есть искусство, а не наука. Философия – особое ис-кусство, принципиально отличное от поэзии, музыки или живописи, – искусство позна-ния. Философия – искусство, потому что она – творчество. Философия – искусство, пото-му что она предполагает особый дар свыше и призвание, потому что на ней запечатлева-ется личность творца не менее чем на поэзии и живописи. Но философия творит бытийст-венные идеи, а не образы. Философия есть искусство познания в свободе через творчество идей, противящихся мировой данности и необходимости и проникающих в запредельную сущность мира. Нельзя искусство ставить в зависимость от науки, творчество – от при-способления, свободу – от необходимости. Когда философия делается наукой, она не дос-тигает своей заветной цели – прорыва из мировой данности, прозрения свободы за необ-ходимостью. В философии есть победа человеческого духа через активное противление, через творческое преодоление; в науке – победа через приспособление, через приведение себя в соответствие с данным, навязанным по необходимости. В науке есть горькая нужда человека; в философии – роскошь, избыток духовных сил. Философия не менее жизненна, чем наука, но это жизненность творчества познания, переходящего пределы данного, а не жизненность приспособления познания к данному для самосохранения в нем. Природа философии совсем не экономическая. Философия – скорее расточительность, чем эконо-мия мышления. В философии есть что-то праздничное и для утилитаристов будней столь же праздное, как и в искусстве. Для поддержания жизни в этом мире философия никогда не была необходима, подобно науке – она необходима была для выхода за пределы данно-го мира. Наука оставляет человека в бессмыслице данного мира необходимости, но дает орудие охраны в этом бессмысленном мире. Философия всегда стремится постигнуть смысл мира, всегда противится бессмыслице мировой необходимости. Основное предпо-ложение всякой подлинной философии – это предположение о существовании смысла и постижимости смысла, о возможности прорыва к смыслу через бессмыслицу. …Нельзя отрицать, что в науке есть философские элементы, что в научных гипотезах бывает фило-софский полет и что ученые нередко бывают и философами. Но нам важно принципиаль-но отличить, что от науки и что от философии. И нельзя требовать от философии научно-сти на том основании, что науке придан философский характер. Нельзя отрицать относи-тельное значение логических категорий, на которых покоится научное познание, но при-давать им высший и абсолютный онтологический смысл есть просто одна из ложных фи-лософий, плененных мировой данностью, бытием в состоянии необходимости.  
…История философского самосознания и есть арена борьбы двух устремлений чело-веческого духа – к свободе и к необходимости, к творчеству и к приспособлению, к искус-ству выходить за пределы данного мира и к науке согласовать себя с данным миром. Пла-тон был великим основателем первого устремления. Материализм – крайнее выражение второго устремления, покорности, послушания необходимости, несвободы. В философ-ском творчестве участвовала совокупность духовных сил человека, целостное напряжение всего духа прорваться к смыслу мира, к свободе мира. На истории философии столь же отпечатлевалась индивидуальность ее творцов, как и на истории искусства.  
Философы хотят сделать философию научно-общеобязательной, потому что истина должна быть общеобязательна, а научность представляется им единственной формой об-щеобязательности. Но субъективная по внешности и не научная философия может быть гораздо более истинной, прорвавшейся к смыслу мира философией, чем философия по внешности объективная и наукообразная. …Истина открывается в премудрости. Научная общеобязательность современного сознания есть общеобязательность суженного, обед-ненного духа; это – разрыв духовного общения и сведение его к крайнему минимуму, столь же внешнему, как общение в праве. В научной общеобязательности есть аналогия с юридической общеобязательностью. Это – формализм человечества, внутренно разорван-ного, духовно разобщенного. Все свелось к научному и юридическому общению – так ду-ховно отчуждены люди друг от друга. Научная общеобязательность, как и юридическая, есть взаимное обязывание врагов к принятию минимальной истины, поддерживающей единство рода человеческого. …Чужие должны доказывать друг другу всякую истину. Общеобязательность науки, как приспособление к данному состоянию мира, выражает низшую, ущербную форму общения на почве мировой необходимости.  
…В философском познании рвется к свободе творческая интуиция. Творческая ин-туиция в философии, как и в искусстве, не есть произвол. Но не всякой интуиции можно доверять. Ведь и во всяком искусстве творчество не есть произвол. Интуиция философ-ского познания связана с истинно-сущим, со смыслом бытия, и творческая ее природа не означает, что сущее лишь в познании созидается. В творческом познании сущее лишь раз-вивается к высшим формам, лишь возрастает. Может ли интуиция обосновываться и оп-равдываться дискурсивным мышлением? Подлежит ли интуиция философии суду науч-ному? Это значило бы обосновывать и оправдывать свободу – необходимостью, творчест-во – приспособлением, безграничную сущность мира – ограниченным его состоянием. Это искание безопасного убежища в принудительности дискурсивного мышления, в необхо-димой твердости науки обозначает иссякание творческого дерзновения в познании. Люди хотят укрепляться и общаться на почве минимума принудительно данного, необходимого в материале познания и необходимого в форме познания.  
…Философия, как и всякий творческий акт, устремлена к трансцендентному, к пере-ходу за грани мировой данности. Философия не верит, что мир таков, каким нам по необ-ходимости навязан.  
Бердяев Н.А. Смысл творчества/Бердяев Н.А.//  
Философия творчества, культуры и искусства. С. 47-60