Культура речи и эффективность общения

постоянно  развивается,  и  поэтому  сохранить  нормы   неизменными   просто

невозможно. Хорошо известно  по  работе  В.И.  Чернышева  и  фундаментальным

исследованиям, сколь  существенно  изменились  нормы  современного  русского

языка от А.С. Пушкина до наших  дней.  Богатый  опыт  исследования  динамики

нормы показывает, что для  большинства норм существует три  основных этапа:

а)  старая  норма  активно  сопротивляется  проникновению  новой   нормы   в

литературный язык; новая  норма  в  этом  случае  вообще  не  норма,  она  не

кодифицируется  и,  следовательно,  не  допускается  в  литературный   язык;

например, старый орфоэпический  словарь  не  признавал  нормативным  ударение

дуговор, кодифицировался только договур;

 б) новая норма получает  такое распространение, что не  признать за ней

статуса нормативной невозможно; если бы оставить ее за пределами

литературного языка, то круг носителей литературного языка  оказался бы

слишком узким; за пределами  этого круга оказались бы носители языка с

весьма высоким общим  образовательным уровнем, и литературный язык просто

перестал бы быть языком нации; поэтому в этот период возникает  вариантность

нормы: обычно на первом этапе  этого периода старая норма признается

основной, а новая - допустимой. На последующих этапах возможно равноправие

вариантов норм; в новом  орфоэпическом словаре уже допускается  дуговор; в)

старая норма окончательно уходит из речевой практики.

   Необходимость ввести  в концепцию нормы оппозицию  3  диктуется  следующими

фактами. Во-первых,  существует  профессиональная  локализация  какого-либо

употребления языкового  средства: в речи многих специалистов, в том числе  и

людей с высокой общей  и языковой культурой, обычны отличные от общепринятых

особенности - компбс у моряков,  белок "оригинал  чертежа на  ватмане'  у

проектировщиков, причесать  фонд 'расставить аккуратно книги  в библиотеке' у

библиотекарей и мн. др.

     Во-вторых,  существует   территориальная   локализация.   В   обиходной

разговорной речи носителей  вполне литературного языка нередко  употребляются

местные, часто  имеющие  диалектное  происхождение,  номинации.  Так,  Т.И.

Ерофеева  установила,  что  наряду  с  общепринятым   наименованием   хлеба

прямоугольной формы  буханка  в  речи  жителей  Москвы  и  Санкт-Петербурга

активно используется номинация  кирпичик, а в речи  пермских  и челябинских

информантов все формы  хлеба, в том числе и прямоугольной, именуются  словом

булка, тогда как у москвичей  и др. это слово обозначает только  особый  тип

белого хлеба.

   И профессиональная, и территориальная специфика,  вероятно, имеет право на

существование  в  речи  носителей  литературного  языка.   Но   при   одном

непременном  условии:  носитель   языка   должен   знать   общелитературный

эквивалент. Если  же  носитель  языка  за  пределами  своей  профессии  или

территории использует специфические  средства, то он ставит себя как  бы  на

периферию носителей литературного  языка.

  Особенно остро стоит   вопрос об оценке  иностранных  заимствований в

русском языке. Этот вопрос обычно имеет политико-идеологическую окраску. С

одной стороны, вполне разумное требование сохранить русскую национальную

самобытность ведет к  крайне ненаучному призыву искоренить уже имеющуюся

"иностранщину" в русском  языке и не допускать новой. С другой стороны,

также вполне разумное требование не отгораживаться от мировой цивилизации

ведет к крайне  неоднородному  потоку иностранных лексических заимствоний,

который резко возрос и потерял управляемость в 80-90-е годы.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3 Коммуникативный компонент  культуры речи

 

 

 

  Коммуникативный   компонент  культуры  речи  несет  основную  нагрузку   в

наиболее эффективном  достижении поставленных целей общения.  Г.О.  Винокур

еще в 1929 г. писал: "Для  каждой цели  свои  средства,  таков  должен  быть

лозунг лингвистически культурного  общества". Однако в  русской  лингвистике

XX в. этому важнейшему  компоненту культуры речи,  как   уже  говорилось,  не

уделялось должного внимания.

  Одна  из  первых  попыток  лингвистического   теоретического   осмысления

коммуникативного  компонента  принадлежит  чешским  лингвистам.  В  тезисах

Пражского лингвистического кружка утверждается  следующее:  "Под  культурой

языка понимается четко выраженная тенденция к развитию в литературном языке

качеств, требуемых его  специальными  функциями"   А.  Едличка  обосновывает

необходимость выделения  трех типов норм:  формационных,  коммуникативных  и

стилистических. Формационная норма - это то, что у нас названо  нормативным

компонентом,  стилистическая  норма  понимается   А.   Едличкой   в   целом

традиционно. Коммуникативная  норма определяется так:  "Для  коммуникативной

нормы... определяющим  является  отношение  к  процессу  коммуникации.  Она

манифестируется  не  только  языковыми  элементами,   но   и   компонентами

неязыковыми. Она обусловлена  ситуативными факторами и обстоятельствами.  Ее

отношение к формационной норме определяется тем, что  одним  из  проявлений

коммуникативной  нормы  служит  способ  дистрибуции  языковых  формаций   в

ситуативно-коммуникативных  сферах. В отличие от  литературных  формационных

норм коммуникативные  нормы не  являются  кодифицированными".  Большую  роль

коммуникативного, компонента в процессе общения подчеркнул  К.  Гаузенблас.

"Нет ничего парадоксального  в том, - писал он, - что один  способен говорить

на ту же самую тему нелитературным языком и выглядеть более культурным, чем

иной говорящий на литературном языке" Однако, как справедливо  подчеркивает

А. Едличка, в чешской, да и в мировой лингвистике "изучение коммуникативных

норм пока еще  остается  на  уровне  прежде  всего общетеоретическом;  его

результатом как раз и  является формирование понятия  коммуникативной  нормы

как самостоятельного типа норм". На очереди, следовательно, стоит  детальное

всестороннее теоретическое  исследование этого, будем считать,  окончательно

утвердившегося понятия  и создание на его основе практических рекомендаций.

  Поиск ведется в  разных направлениях. Одно из  них связано  с  возрождением

риторики и желанием сделать  ее частью лингвистики,  другое  -  с развитием

идей функциональной стилистики. И.П. Кожина дает  следующую  характеристику

этого направления:

'Многочисленные  исследования   по   функциональной   стилистике   последних

десятилетий с  убедительностью  показывают,  что  одним  из  центральных  ее

понятий   является   понятие   стилистико-речевой   системности   (выражения

специфики   той   или   иной   речевой   разновидности   отдельного   целого

произведения) Под речевой  системностью функционального  стиля  (или  другой,

более частной речевой  разновидности)  понимается  взаимосвязь  на  текстовой

плоскости  разноуровневых  единиц  (включая текстовые)   и   их   значений,

обусловленная   экстралингвистической   основой   соответствующей    речевой

разновидности  и  выполнением  общего   коммуникативного   задания   (цели),

взаимосвязь,  создающая  и  выражающая  стилевую  специфику  данной   группы

текстов, по сравнению с  другой, и обладающая общей стилевой чертой  (или  их

комплексом)"

  Заслуживает внимания  разработанная  саратовскими  лингвистами следующая

методика  описания  функциональных  стилей:  определяются  основные   сферы

использования функционального  стиля,  основная  функция  и  та  "доминанта,

вокруг которой происходит системная организация всех  основных  параметров

стиля, его специфических  и наиболее вероятных свойств".  Так,  в  отношении

делового стиля утверждается: "Основная сфера использования -  регулирование

правовых отношений, т.е. сфера официально-деловой документации...  Основная

функция - сообщение. Доминанта - точность, не  допускающая  инотолкований”.

Научный стиль охарактеризован  так: "Сфера использования -  наука,  техника,

обучение. Основная функция - сообщение, фиксация результатов познания мира.

Доминанта - понятийная точность".  Публицистический  стиль  определен  так:

"Сфера использования  - средства массовой информации, митинги, собрания,  то

есть вся общественно-политическая  сфера  деятельности  человека.  Основная

функция  -   информативно-воздействующая".   От   таких   исследований   до

коммуникативого компонента культуры речи один шаг:  необходимо  определить,

какая структура текста является оптимальной для решения поставленных  задач

общения.

  Попытку ответить  на этот вопрос предпринял  Б.Н. Головин. В своем  учебном

пособии для вузов он вообще предложил понимать Культуру речи  как культуру

коммуникации, включая в  это широкое понятие и нормативность. Культура  речи

определяется  им  по  набору  ее  коммуникативных  качеств.  Эти   качества

выявляются на основе соотношения  речи с  некоторыми,  как  выражается  Б.Н.

Головин, неречевыми структурами. К неречевым структурам  отнесен  сам  язык

как   устройство,   порождающее   речь,   а   также   мышление,   сознание,

действительность, человек  -  адресат  речи,  условия  общения.  Учет  этих

неречевых   структур   определяет   следующие   качества   хорошей    речи:

правильность, чистота, точность, логичность,  выразительность,  образность,

доступность, действенность  и уместность.

  Коммуникативный   компонент   культуры   речи   включает   три   основные

составляющие:   1)   определение   цели   коммуникации;   2)    определение

прагматических  условий  коммуникативного  акта;  3)  диктуемые   целью   и

прагматикой основы  выбора  и  организации  языковых  средств,  формирующих

соответствующие тексты в  их письменной или устной реализации.

  Чтобы ввести понятие  цели  в  исследование  коммуникативного  компонента,

необходимо прежде всего четко разграничить  те  цели,  которые определяют

выбор и организацию языковых средств, от тех целей, которые в  этом процессе

не  участвуют  или  участвуют  лишь  косвенным  образом.   Примеры   такого

разграничения очевидны. Так, если ставится цель создания  научного  текста,

то это обусловливает  выбор научного функционального  стиля. Если же ставится

цель не просто создания научного текста, а диссертации на соискание  ученой

степени,  то  эта  добавочная  цель  уже  не  имеет  прямого  отношения   к

коммуникативному компоненту. Самое большое,  что  может  потребовать  такая

цель,  -   это   чисто   формальное   соблюдение   требований   к   тексту,

представленному на соискание ученой степени.

  Система  коммуникативных   целей  представляется   следующей.   Различаются

пропозициональные  (1)  и  модальные  (2)   цели.   Пропозициональные   цели

определяют   фактическое   содержание   текста,   модальные   цели   -   это

коммуникативная установка  текста типа: информация, убеждение,  побуждение  и

т.п..   Противопоставление   пропозиционального   и   модального    смыслов,

восходящее к концепции  Ш. Балли, было  разработано по  отношению к смыслу

предложения-высказывания.  Ничто,  однако,  на   наш   взгляд,   не   мешает

распространить это противопоставление на  текст.  Разумеется,  высказывания,

составляющие определенный  текст,  могут  иметь  различную  модальность,  но

всегда можно при этом установить общую модальную  направленность  текста.  К

числу пропозициональных относятся следующие цели:

  На  самом  высоком   уровне   общения   выделяются   функциональные   цели,

определяющие  выбор  соответствующей  функциональной  разновидности   языка.

Функциональные разновидности  языка  -  это  совокупность  текстов,  служащих

целям научной, публицистической и  другой  коммуникации.  Существуют  разные

типологии  функциональных  средств  языка.   На   первом,   высшем,   уровне

классификации  выделяются  три  функциональные  разновидности:   разговорная

речь, язык художественной  литературы  и  функциональные  стили.  На  втором

уровне классификации  функциональные  стили  подразделяются  на  официально-

деловой,   научный   и   публицистический.    Каждая    из    функциональных

разновидностей имеет  свои задачи общения, которые  определяют  ее  "языковой

облик". Уже говорилось  о  разговорной  речи  как  спонтанном  неофициальном

общении с непосредственным  участием  говорящих  и о языке художественной

литературы, отличительной  чертой которого является эстетическая функция.

  Для  хорошего  владения  функциональными   стилями   необходима   культура

мышления, а во многих случаях  и культура убеждения. Достичь такой  культуры,

особой для каждой функциональной разновидности, только  на  языковой  основе