Биологическая концепция Ч. Ломброзо о прирождённом преступном типе и эволюция его идей

3.Значение антропологического  похода

Современный стереотипвосприятия научного наследия Ломброзо обычно носит отрицательный характер. Стаким положением дел вряд ли можно согласиться, если объективно оценить вкладэтого ученого в науку. Как уже отмечалось выше, абсолютное большинство критиковЛомброзо не провели и десятой доли того объема научных исследований, на которыеопирался итальянский профессор. Его чрезвычайная одержимость идеей поиска путейзащиты общества от преступности, неутомимая работоспособность, научнаядобросовестность снискали ему глубокое уважение многих современников(достаточно упомянуть лишь, что, когда Ломброзо посетил Россию в 1897 г., сотнистудентов Московского университета выехали ему навстречу и встретили его еще вСмоленске). Уровень аргументов Ломброзо потребовал резкого повышения уровнянаучных исследований многих его современников, чтобы критика его взглядов могланосить предметный характер. Таким образом, он дал мощный импульс проведениюмногочисленных глубоких исследований в криминальной сфере. Поставив в центрнаучных исследований человека, который совершает преступление, Ломброзо положилначало глубоким системным исследованиям личности преступника — открыл глобальноенаправление криминологического поиска. Идеи Ломброзо об отношении к преступникукак к больному человеку были проникнуты гуманизмом. И хотя Ломброзо не удалосьреализовать этот гуманизм в системе воздействия на преступников, сама гуманнаяустремленность его теории имела немалое значение. Исследования Ломброзопользовались большой популярностью у практических работников. К его горячимсторонникам принадлежал известный французский криминалист Бертильон,разработавший антропометрический метод идентификации преступников, а такжеГальтон и Анфосо, усовершенствовавшие на основе уголовной антропологии методыидентификации преступников. Антропологические исследования Ломброзо легли воснову созданного им детектора лжи, который сам Ломброзо назвал сфигмографом.При помощи этого прибора, фиксировавшего изменения циркуляции крови иконстатировавшего внутреннее волнение человека, ученому удалось доказать, чтолицо, заподозренное в краже золотых вещей в Турине, не виновно. При этом приборзафиксировал волнение этого человека при упоминании о другой краже, в которойего не подозревали (расследование подтвердило виновность его в последней). Оприоритете Ломброзо в этой области обычно не упоминают, хотя первым авторомэтого оригинального прибора был именно он. Немалое практическое значения имелиисследования Ломброзо в области графологии. Его описания татуировокпреступников с раскрытием их тайного смысла до сего времени имеют актуальность.То же можно сказать и о проведенном им анализе преступного жаргона. Неслучайно, видимо, взгляды Ломброзо оказались так живучи в среде практиков,несмотря на их научный остракизм. Как заметил известный немецкий криминологШнайдер, на идеи Ломброзо во многих странах наложено своеобразное табу. Но,несмотря на это, периодически в разных странах появляются последователисамозабвенного итальянского исследователя.

4.Эволюция идей  Ч.Ломброзо

Взгляды Ломброзо,изложенные в первом издании „Преступного человека“, отличалисьопределенной односторонностью, что вполне понятно, если учесть его необычайнуюувлеченность антропологическими идеями, граничащую с экстатическим состоянием(как он сам указывал в предисловии к одной из своих книг). Многие выводы ирекомендации Ломброзо были наивны, что было обусловлено недостатком юридическойподготовки ученого. Под воздействием своего молодого соотечественника ЭнрикоФерри Ломброзо во многом изменил и уточнил свои воззрения. Изменение первичныхвзглядов Ломброзо под воздействием критики и рекомендаций Э. Ферри и другихученых было настолько существенным, что пятое издание „Преступногочеловека“, которое вышло в Турине в 1897 г. в трех томах (на русский языкбыл переведен лишь последний том как отдельная работа под названием»Преступление"), вряд ли можно считать работой чисто антропологическогонаправления. Выводы и высказывания Ломброзо стали более осторожными. Он уже незаявляет, что проблема преступности решена для него. Более того, он упрекаетмногих своих критиков, что они не знакомы с теми переменами в его взглядах,которые произошли за десятилетия после выхода в свет первого издания«Преступного человека», и что критикуют они выводы, от которых он самдавно отказался или которые в значительной мере изменил и уточнил.

Действительно, надопризнать, что по мере учета критики изменения во взглядах Ломброзо произошливесьма существенные. Во-первых, он отказался от понятия преступный тип человекаи принял предложенный Э. Ферри термин «прирожденный преступник» иперестал рассматривать всех преступников как прирожденных. Ферри предложилделение преступников на пять групп (душевнобольных, прирожденных, привычных,случайных и преступников по страсти), и Ломброзо принял эту классификацию, всоответствии с которой прирожденные преступники составляют лишь 40% от всехнарушителей закона. Во-вторых, Ломброзо во многом под воздействием Феррипризнал очень существенную роль социальных факторов как причин преступлений.Третий том последних изданий «Преступного человека» посвящен анализунеантропологических факторов, среди которых метеорологические и климатические, географические,уровень цивилизации, плотность населения, эмиграция, рождаемость, питание,неурожаи, цены на хлеб, алкоголизм, влияние просвещения, экономическоеразвитие, беспризорность и сиротство, недостатки воспитания и др. В-третьих, онвынужден был признать, что прирожденный преступник не обязательно долженсовершить преступление. При благоприятных внешних, социальных факторахпреступные наклонности человека могут так и не реализоваться в течение всей егожизни. Таким образом, применение антропометрической гильотины может оказатьсяизлишним. Признание этого положения многие ученые расценили как конецантропологической школы. Справедливости ради надо признать, что, помимо раннихтрудов самого Ломброзо, вряд ли справедливо относить к биологической школекриминологии труды его сподвижников, тем более неверно это делать в отношенииодного из крупнейших уголовных социологов XIX в. Э. Ферри, так же как неверноназывать Э. Ферри учеником Ломброзо, поскольку влияние идей Ферри на Ломброзобыло гораздо более сильным, нежели наоборот. Хотя сам Ферри и считал себяпредставителем антропологической школы, это название «антропологическаяследует воспринимать весьма условно, ибо уже с первого издания „Уголовнойсоциологии“, которая вышла в свет в Болонье в 1881 г., он выступал активнымпроводников социологических взглядов на природу преступности и некарательныесоциальные методы воздействия на преступность считал наиболее действенными.

В 1885 г. в Риме былпроведен Первый конгресс уголовной антропологии, на котором собралось огромноеколичество ученых со всего мира, горячо одобрявших выводы Ломброзо, взначительной мере уже подредактированные Ферри. Среди участников конгресса былии ученые из России — Дриль и Тарновская. Характерной деталью, раскрывающейсущность антропологической школы, было то, что на конгрессе работали двесекции: уголовной биологии и уголовной социологии (первой руководил Ломброзо,второй — Ферри).

На втором парижскомконгрессе обоснованность выводов Ломброзо была подвергнута сомнению. Аргументыего оппонентов носили в основном логический характер. Так, французскийисследователь Тард высказал мысль о том, что если бы главной причинойпреступности были физиологические аномалии преступников, то количествопреступлений всегда оставалось бы неизменным, в то время как цифра преступностиколеблется в зависимости от социальных условий. Французский криминологЛакассань сравнил преступников с микробами, которые всегда есть в любомздоровом организме, и если организм силен, то он не дает им отрицательнопроявить себя, — поэтому истоки преступности следует искать в больномобщественном организме. Эти положения принципиально не противоречилимодифицированным взглядам Ломброзо (но многие критики умышленно или по незнаниюне учитывали, что Ломброзо значительно доработал и изменил свою теорию).Защищая основные постулаты антропологической школы, настаивая на том, чтоприрожденный преступник отличается от нормального человека, Гарофало предложилсформировать международную комиссию в составе Ломброзо, Лакассаня, Бенидикта,Бертильона, Мануварье, Маньяна и Лаваля для того, чтобы провести рядсравнительных наблюдений, по крайней мере, над ста живыми преступниками и стачестными людьми. Конгресс единогласно одобрил это предложение. Однакопротивники идей Ломброзо отказались от исследований и ограничилисьбеспредметной критикой (комиссия так ни разу и не собралась). Этот фактвозмутил сторонников Ломброзо и на Третий конгресс в Брюссель ни один из них неприехал. Этот Третий конгресс, проходивший в 1892 г., некоторые ученые считаюткрахом идей ломброзианства. А вот как его описывает Э. Ферри: „Отсутствиеитальянцев на этом конгрессе дало, конечно, свободу самой усиленной икрасноречивой болтовне против преступного типа и уголовной антропологии, итщетно Ван-Гамель, Дриль и г-жа Тарновская пытались остановить этотпоток“. В то же время те из противников, кто по побуждению Ломброзо решиллично прикоснуться к преступникам, немало изменили свои взгляды. Вот каквысказался один из них — консерватор и горячий сторонник идей классической школыуголовного права профессор Канонико: „Я не фаталист, но когда я увиделнескольких рецидивистов уже зрелого возраста, собранных в одной камереБрухзальской тюрьмы, я сказал себе: что бы ни делали, эти люди останутся всегдамошенниками“.

В 1896 г. на очереднойконгресс в Женеве не приехали противники Ломброзо. Так что размежевание научныхнаправлений приобрело характер противостояния. Хотя анализ высказыванийломброзианцев на этом конгрессе показывает, что непроходимой стены междуучеными антропологической школы и их оппонентами по существу не было. Ломброзои его последователи одобрили выступление Э. Ферри, в ходе которого тот еще разподтвердил высказанную им в 1880 г. мысль о том, что прирожденный преступник необязательно должен совершить преступление в течение жизни. Благоприятныесоциальные условия могут нейтрализовать его природную предрасположенность кпреступлению так же, как правильное развитие ребенка с предрасположенностью ктуберкулезу и обеспечение ему оптимальных климатических и гигиенических условийжизни могут способствовать тому, что тот не умрет от этой болезни. Но ни уодного специалиста не возникает сомнения в том, что существует клинический типприрожденного туберкулезника только из-за того, что возможно предотвратить упоследнего развитие болезни. И Ферри считает необоснованным отрицание типаприрожденного преступника только на том основании, что некоторые из лиц даннойкатегории вследствие благоприятного стечения обстоятельств в течение жизни несовершат преступления. Постепенно, в основном под влиянием Э. Ферри, в рамкахантропологической школы выкристализовывался вероятностный подход в оценкесклонности к преступлению (основы этого подхода были заложены А. Кетле):вероятность совершения преступления лицом, имеющим признаки прирожденного преступника,несравненно выше вероятности совершения подобных действий со сторонынормального человека. Рассчитывая процент проявления тех или иных признаков упреступников различного типа, Ломброзо сделал первые шаги к расчету цифры этойвероятности.

Научные выводы ипрактические рекомендации Ломброзо постоянно подвергались серьезной критике состороны его оппонентов. Аргументы критиков по мере их опровержения Ломброзо иего сторонниками становились все более и более научными и убедительными —Ломброзо вынудил многих своих оппонентов повернуться лицом к серьезным научнымисследованиям, наблюдениям и экспериментальной работе. Первые возражения противтеории Ломброзо носили скорее эмоциональный характер: этого не может быть,потому что этого не может быть никогда. Затем стали выдвигаться логическиеаргументы. Сразу же было подмечено, что единого преступного типа быть не может,— различные преступники имеют и разные антропологические признаки. Ломброзо сэтим был вынужден согласиться и вначале разделил всех преступников на убийц,воров и насильников, а затем воспринял более основательную классификацию Ферри.Французский ученый Легран отметил, что невозможно выделить тип прирожденногопреступника, поскольку само понятие преступления носит социальный иисторический характер: то, что преступно в одном государстве, не преступно вдругом; то, что считалось нормой в древние времена, стало преступным теперь, инаоборот. Парировать этот аргумент сам Ломброзо не смог. Его последователь Р.Гарофало предпринял попытку разработать понятие естественного преступления.Социолог Э. Ферри, отметив, что со времен Древнего Рима отношение к убийцам иворам практически не менялось и во всяком государстве их признаютпреступниками, указал, что антропологи разрабатывают теорию для современногоцивилизованного общества, а исторический анализ не имеет сколь-нибудьсущественного значения для разработки актуальных практических рекомендаций позащите от преступников.

Французскиекриминалисты Дюбюсон и Джоли, отмечая, что некоторые преступники, начиная какворы, заканчивают преступную карьеру как убийцы, с изрядной долей сарказмавысказали сомнение, не меняют ли преступники при этом внешность. Ломброзо,отстаивая свои выводы, опираясь на классификацию преступников, разработаннуюФерри, убедительно доказал, что лишь у случайных или привычных преступниковвозможно совмещение убийства и воровства. Среди прирожденных преступников ворыи убийцы составляют два совершенно различных класса: вору противно пролитиекрови, убийце, напротив, наиболее приемлемым способом хищения будет совершениенасилия над жертвой и после этого присвоение ее вещей.

Тард заметил сходствоантропологических признаков прирожденного преступника с антропологическимипризнаками женщины. Это, по мысли Тарда, опровергает выводы антропологов,поскольку установлено, что женщина реже совершает преступления и менее склоннак преступной деятельности. Этот упрек Ломброзо признал частично обоснованным исделал вывод, что каждому полу соответствует свой набор антропометрическихпризнаков преступного человека. Эти идеи он развил в книге „Женщинапреступница и проститутка“, где привел очень много интересных фактов о женскойпреступности.

Ломброзо упрекали втом, что признаки преступного типа выявляются менее чем у 50% преступников (у45% убийц, 33% насильников, 24% воров), а о типичности тех или иных качествможно говорить, когда они встречаются, по крайней мере, более чем у половинылюдей. Приняв классификацию преступников, разработанную Ферри, Ломброзо удалосьнайти контраргументы: далеко не все преступники прирожденные, среди них немалослучайных, привычных, неосторожных и преступников по страсти. Лишь около 30—40%из них можно отнести к преступному типу. Именно у них-то и выявляютсякриминальные признаки. Выводы Ломброзо значительно укрепили данные исследованийитальянского ученого Пенты, который, лично изучив в каторжных тюрьмах 400человек, совершивших тяжкие преступления, у 97% из них нашел криминальныеантропологические аномалии, у 96% из них он наблюдал совокупность трех и болееаномалий.

Наиболее весомыеаргументы против теории Ломброзо представили социологи. В 1897 г. французскийученый К. Раковский опубликовал книгу „К вопросу о преступности идегенерации“. В ней он обнародовал собственные исследования и данныесравнительного анализа преступников и непреступников, проведенного другимиоппонентами Ломброзо. Он сделал вывод, который, по его мнению, должен былокончательно низвергнуть криминальную антропологию: „Тип прирожденногопреступника не обоснован, поскольку те же самые признаки можно обнаружить унормального индивида“. Аналогичные выводы сделал и английский тюремныйврач Чарльз Горинг. Когда вышла в свет книга Раковского, Ломброзо находился впреклонном возрасте. Исследования Горинга были проведены уже после его смерти.Довольно убедительные контраргументы представили единомышленники Ломброзо. Вчастности, Э. Ферри противопоставил этим ученым следующие доводы: