Половая дифференциация и межличностные отношения в детской группе

ПОЛОВАЯ ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ И МЕЖЛИЧНОСТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В  ДЕТСКОЙ ГРУППЕ 

В.В. АБРАМЕНКОВА 

После нескольких десятилетий, прошедших под знаком «бесполой  психологии», в изучении детства  наступило время обращения к  проблемам половой дифференциации [9], [8], [7], [14]. Интерес к ним обусловлен не только тем, что категория пола — сложнейшая психологическая, историко-культурная, социальная и клиническая проблема, но прежде всего тем, что современные требования индивидуального подхода к формированию личности не могут быть выполнены без учета психологической специфики пола ребенка.

В экспериментальных исследованиях  генетической психологии по традиции не принято затрагивать проблему половой дифференциации. Авторы их либо вовсе не учитывают половую  принадлежность испытуемых, либо, используя однополовый состав (чаще — мальчиковый), выявленные закономерности распространяют на возраст в целом, либо ставят мальчиков и девочек в заведомо различные эмпирические условия [20], [21], [23]. Объективные трудности изучения половой дифференциации обусловлены тем, что при попытках интерпретации полученных различий исследователи неизменно оказываются в плену схемы двойной детерминации развития ребенка: либо биологической, либо социальной. Первый подход, уходящий своими корнями, в ортодоксальный психоанализ, непосредственно выводит черты личности ребенка из его половой принадлежности ([16], [29]), а другой — ведущее значение приписывает научению в системе воспитательных воздействий на ребенка [22], [25], [27].

Половая дифференциация не может быть однозначно определена каким-то из этих факторов или их сложением. Суть половой дифференциации в психологии развития личности заключается в  становлении психологического пола, которое основано на половом самосознании и ценностных ориентациях полоролевой позиции личности, реализуемой ею в общении и деятельности. В результате этого процесса биологически данный пол в ходе социализации оказывается заданным, что приводит к осознанию субъектом половой принадлежности, формированию половой идентичности и соответствующих данной культуре полоролевых ориентации и образцов поведения.

Половая дифференциация обретает психологический смысл для личности, лишь будучи включенной в ее деятельность, в особенности в совместную деятельность с другими. Сущность деятельностного  подхода к проблеме половой дифференциации в том и состоит, чтобы определить место и роль совместной деятельности в становлении психологического пола личности как в контексте  онтогенетического развития индивида, так и в историко-культурном аспекте  формирования и функционирования соответствующих  норм и образцов полоролевогоповедения.

Это значит, что половая  дифференциация, с одной стороны, отражает сам факт наличия определенных психологических признаков, связанных  с половой принадлежностью, с  другой — процесс приобретения этих признаков, формирования психологического пола личности в истории культуры (социогенезе) (см. [10]) и индивидуальной истории человека (онтогенезе). Исходя из анализа историко-культурных формполоролевого поведения, а также из анализа эволюции реальных детских сообществ, можно наметить логику исследования половой дифференциации в детской группе. Социализация, в том числе и половая, осуществляется 

71 

прежде всего в системе  «ребенок — взрослый», однако половозрастные объединения системы «ребенок —  ребенок», значительно позже включающиеся в этот процесс, являются также важнейшим институтом половой социализации. «Детское общество» как носитель собственной субкультуры обладает и специфическими функциями в формировании психологического пола ребенка: в совместной деятельности и общении «на равных» уточняется и отрабатывается поведение ребенка в соответствии с его полоролевой позицией, устанавливаются психологические отличия полоролевого поведения [9], [18], [23], [25].

Каким образом половая  дифференциация влияет на межличностные  отношения детей в экспериментальных  условиях совместной деятельности? Проще  говоря, как относятся мальчики к  сверстникам-мальчикам и девочки  к сверстницам-девочкам? Мы предположили, что межличностные отношения  детей в группе своего пола неодинаковы  в разных условиях их совместной деятельности и на различных этапах онтогенеза имеют свои историко-культурные детерминанты.

В экспериментальном исследовании приняли участие дети старшего дошкольного, младшего школьного и подросткового  возрастов (от 5 до 13 лет) общей численностью 496 человек.

Эксперимент строился следующим  образом: четверо мальчиков / девочек  в процессе совместной деятельности оказывались в ситуации угрозы наказания (или ожидания награды) то для всех участников выполняемого задания, то для  кого-то одного. Объективные показатели разницы в усилиях ребенка  в условиях «работы на другого» по сравнению с «работой на себя»  составили цифровые коэффициенты гуманного  отношения к сверстнику — действенного сострадания его неблагополучию и активного сорадования его успеху [2].

Были также использованы три экспериментальные ситуации, моделирующие различные аспекты  совместной деятельности детей: I — внешне совместную, коактивную деятельность в условиях угрозы наказания; II — интерактивную совместную деятельность в условиях угрозы наказания; III — интерактивную совместную деятельность при награде.

Первоначально исследование было проведено на дошкольниках 5—6 и 6—7 лет. Оказалось, что в этих возрастных группах испытуемых средние показатели межличностных гуманных отношений  различны у мальчиков и у девочек (см. табл. 1).

Хотя не все различия достигают  необходимого уровня значимости, тем  не менее общая тенденция проявляется  в том, что девочки в ситуации угрозы наказания в меньшей степени, чем мальчики, склонны проявлять  гуманное отношение к сверстницам. Особенно отчетливо это прослеживается во II экспериментальной ситуации, где полученная разность показателей между усилиями во избежание наказания товарища по совместной деятельности и собственного наказания у девочек оказывается отрицательной величиной, а у мальчиков положительной, т.е. в этой ситуации девочек, по-видимому, более всего заботит собственное благополучие, а мальчиков — благополучие товарища.  

Таблица 1 

Влияние половой дифференциации детей старшего дошкольного возраста на проявление межличностных отношений  в группе 

Примечание. Значимые различия * — при p<0,01, ** — при p<0,05. 

Анализ поведения каждого  ребенка во время эксперимента, а  также характер его ответов на вопрос экспериментатора «Для кого ты старался больше — для себя или  для товарища?» показали, что у  девочек обнаруживается явное расхождение  скрытого

72 

мотива поведения в  «свою пользу» и внешне демонстрируемого поведения в «пользу другого». Реальное и вербальное поведение  девочек отличается от соответствующего поведения мальчиков.

Построение эмпирической процедуры обеспечивало скрытость  истинных целей экспериментатора и  невозможность для испытуемого  определить результаты его собственного действия в пользу другого, поэтому  ребенок при ответе на вопрос не мог ориентироваться на свое реальное поведение, а лишь на свое намерение, т.е. мы вправе говорить не об адекватности восприятия ребенком своего поведения, а об адекватной оценке или адекватном осознании им своего намерения, о  его мотиве. Данные эксперимента показали, что большинство детей определили свое намерение как направленное на устранение неблагополучия сверстника. Реально же меньше половины детей  старались для другого так  же, как для себя, или больше того. Подобное расхождение вербального  и реального поведения есть следствие  недостаточной регуляции собственного поведения дошкольника в соответствии с намерением. Поэтому истинное желание  ребенка не всегда может повлечь  за собой адекватное действие. Например, мотив уберечь от наказания сверстника может быть не реализован на операционном уровне в силу несовершенства исполнительских  механизмов деятельности школьника. Кроме  того, такое рассогласование, безусловно, может быть связано с намеренной вербальной демонстрацией большинством детей социально одобряемых форм поведения в присутствии взрослого  и сверстников. Такая перцептивная защита обнаруживает ярко выраженную пристрастность суждений дошкольников по поводу собственного поведения, что связано, по-видимому, с неадекватным представлением ребенка о себе самом или стремлением скрыть от сверстников и взрослого свои эгоистические намерения.

При сопоставлении вербального  и реального поведения оказывается, что девочки выше, чем мальчики, оценивают свое поведение как  направленное на благополучие сверстницы, т.е. говорят, что старались для  подруги больше, чем для себя (или  одинаково), но лишь небольшая часть  из них (38 %) реально так поступает. В то же время у тех девочек, которые в ответах на вопрос экспериментатора делают выбор в свою пользу (говорят  — «старалась для себя»), почти  всегда эти ответы соответствуют  и эмпирическим данным, и реальному  поведению в эксперименте. Эта  часть девочек, с одной стороны, идет на поводу социальных ожиданий взрослого, выставляя себя в более выгодном свете (как бы обнаруживая «извечное  женское коварство»), с другой стороны, как ни парадоксально, идет против этих ожиданий и выказывает явное мужество, честно заявляя о своем эгоистическом  намерении и подкрепляя его реальным поведением.

Мальчики приблизительно одинаково оценивают свои усилия в собственную пользу и в пользу товарища, но реально лишь чуть больше половины мальчиков (56 %) себя ведут  соответственно. Они менее адекватно  оценивают свое реальное поведение; оценки своего поведения и своего намерения у них скорее всего  носят случайный характер.

Девочки обнаруживают более  высокий уровень социального  поведения. Хотя «эгоистичных» девочек  в целом больше, чем мальчиков, но они либо намеренно скрывают это  и «на публику» демонстрируют  социально одобряемые формы поведения, либо не осознают своего мотива. Часть  девочек демонстрирует осознанно  негативное поведение, направленное против моральной нормы помощи, и в  этом случае противоречия между вербальным и реальным поведением у них нет.

Другой обнаруженный нами факт касается влияния группы сверстников  на проявления гуманного отношения  в соответствии с половой дифференциацией. Создав экспериментальную ситуацию, аналогичную II ситуации (интерактивной совместной деятельности в условиях угрозы наказания), но осуществляемую в отсутствии группы (ребенок один на один с экспериментатором),  

73 

мы получили возможность  сравнивать результаты групповой и  индивидуальной серии. Сравнение показало, что соотношение показателей  в индивидуальной серии у мальчиков  и у девочек оказалось как  бы перевернуто: мальчики в групповой  ситуации стараются устранить угрозу наказания сверстника (Х_гр=4,53), а наедине с экспериментатором их в большей степени волнует собственное благополучие (Х_инд = —1.88). Девочки же напротив: в индивидуальной ситуации более склонны заботиться о благополучии сверстницы (Х_инд=1,38), а в групповой — о собственном благополучии (Х_гр= —5,52). Эти данные позволяют сказать о том, что группа сверстников различным образом влияет на гуманное поведение мальчиков и девочек этого возраста. У мальчиков группа катализирует проявление гуманных межличностных отношений, у девочек — нет; для них таким катализатором является взрослый (в данном случае — женщина-экспериментатор). Косвенно это подтверждается наблюдениями в ходе эксперимента: в групповой ситуации у мальчиков сильнее выражено чувство своего единения с группой, взаимовлияние участников, соревновательный азарт. Девочки же более старательны и серьезны наедине с экспериментатором. В этой ситуации они с большей ответственностью относятся к угрозе наказания сверстницы. Видимо, у девочек гораздо рельефнее выражена ориентация на мнение взрослого, и поскольку именно взрослый в этот момент осуществляет функцию контроля, они стремятся соответствовать его ожиданиям. Мальчики же в значительной степени больше ориентируются на группу сверстников, их мнение и оценку, вероятно, группа своего пола для мальчиков обладает свойством референтности.

Итак, экспериментальные  данные, полученные в группах дошкольников, могут быть сведены к следующему. Во-первых, у девочек во всех ситуациях  совместной деятельности показатели межличностных  гуманных отношений ниже, чем у  мальчиков, т. е. они более «эгоистичны»¹. Во-вторых, девочки показывают более высокий уровень рефлексии и социальной ответственности, с одной стороны, и большую, чем мальчики, гибкость, способность демонстрировать социально одобряемые формы поведения (в вербальной сфере) — с другой. В-третьих, у девочек и у мальчиков обнаруживаются различия в ориентациях на социальные объекты: если для мальчиков группа сверстников своего пола оказываетсяреферентной, то для девочек не группа сверстниц, а взрослый наделяется свойством референтности.