Русский иконописный канон и его особенности

Главными  иконописными школами были Новгород, Псков и Москва. 
Все основные иконографические типы Русь унаследовала от Византии. Те же типы Богоматери, те же типы евангельских сцен, те же типы ветхозаветных композиций. Несмотря на то, что тип остается стабильным, он приобретает идейные и формальные изменения, новые эмоциональные оттенки. Лики становятся более мягкими и более открытыми, усиливается интенсивность чистого цвета за счет уменьшения количества тональных оттенков, силуэт обретает большую замкнутость и четкость, нервная красочная лепка уступает место ровным красочным плоскостям с едва приметными "движками". Все эти творческие приемы приводят к тому, что в результате длительного и постепенного развития русская иконопись все дальше отходит от византийской. Она незаметно трансформирует унаследованный от Византии иконографический тип, наполняя его новым содержанием, менее аскетическим и суровым.

Рядом с трансформацией традиционных типов, на Руси шел и другой процесс - процесс  создания своих собственных иконографических типов, независимых от Византии. Ранее всего это наметилось в культе местных святых (как, например, Бориса и Глеба), чьи изображения не встречались в Византии.

Пожалуй, еще  примечательнее те изменения, которые  претерпели на русской почве образы византийских святых, ставших играть новую роль в соответствии с запросами  земледельцев. Георгий, Власий, Флор и  Лавр, Илья Пророк, Николай начинают почитаться, прежде всего, как покровители земледельцев, их стад и их домов со всем имуществом. Параскева Пятница и Анастасия выступают покровителями торговли и базаров. Большинство этих святых было наделено аналогичными функциями и в Византии, но там духовенство не придавало последним большого значения. "Святые почитались, прежде всего, как святые, и об их связях с реальными запросами верующих строгое византийское духовенство предпочитало умалчивать. На Руси же эти связи приобрели открытый характер, чему немало способствовали языческие пережитки. Особенно быстро процесс сближения образа святого с непосредственными нуждами земледельческого народа протекал в северных областях Руси, в частности в Новгороде и Пскове. Здесь изображения тех святых, покровительства которых искал заказчик иконы, стали вводить, в нарушение всех правил, в Деисусы, где они заступали место Богоматери и Иоанна Крестителя. Желание заказчика иконы обеспечить себе помощь святого в насущных делах было столь велико, что художник принужден был идти на разрыв с каноном. Аналогичные вольные толкования традиционных иконографических типов неоднократно встречаются в русских иконах, особенно из дальних северных областей ".

Гонения на икону

Тем не менее, на протяжении своей древней истории  икона знала и тяжелые моменты  отрицания, которые известны ныне как  период иконоборчества. Это явление  существовало в Византии еще до принятия Христианства на Руси в VIII веке. Иконоборчество - еретическое движение, выразившееся в отрицании почитания святых икон и гонениях на них. Мотивы, движущие иконоборцами, имеют как психологическую, так и философско-религиозную природу.

У негативного  отношения отдельных категорий  людей к визуально воспринимаемой реальности давняя история. Одним из первых в ряду иконоборцев следует  назвать греческого философа Демокрита. Как свидетельствуют историки, Демокрит, будучи уже известным на всю Элладу мудрецом, совершил неожиданный для  всех поступок: лишил себя зрения, выколов себе глаза. При этом им двигало желание не отвлекаться на созерцание внешней мишуры окружающего мира, а сосредоточить все усилия умственного взора на постижение истины.

Достоверно  неизвестно, быль  это или легенда, но рациональный смысл всей истории заключается в том, что, во-первых, поток зрительных впечатлений действительно может мешать человеку сосредоточиться на поиске важных для него духовно - нравственных смыслов, а, во-вторых, действительно существует категория людей, в ценностной иерархии которых их собственная внутренняя жизнь важнее жизни внешней.

Для них личные отношения с живым Богом и бережное выстраивание этих отношений в пространстве собственного духа - самое важное из всего, что есть у них в жизни. Они дорожат состоянием молитвенной сосредоточенности, позволяющей вести эту духовную работу.

Ни в Ветхом, ни в Новом Завете нет теологического обоснования практики иконописания и иконопочитания. Напротив, в тексте Библии присутствует запрет на изображения  Бога, сформулированный в заповедях  Моисея: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им…». Для того чтобы устоять против соблазнов языческих культур, практиковавших создание изображений своих богов, Израиль должен был в этом вопросе проявлять категоричность и твердость. Отсюда запрет на изображения не только Бога, но и его творений: людей, животных и растений. Тотальный характер запрета закрывал врата для развития живописи и скульптуры, препятствовал развертыванию соответствующих творческих дарований; а значит и распространению категории таких людей, у которых не только мог возникнуть соблазн нарушить запрет, но и имелись бы необходимые творческие навыки, чтобы реализовать его. Этот запрет существовал как в древнем Израиле, так и в Иудее времен Христа. Важность этого запрета не ослабевала в виду постоянного соседства свидетельств римского господства в виде скульптурных изваяний языческих богов (идолов). Человеческое сознание, воспитанное на библейских текстах, видело в иконопочитании прямое сходство с идолопоклонством.

На иконоборческих настроениях в Византии не могла  не сказаться географическая близость арабского Востока, сплотившегося под знаменем новой религии — ислама. Через иконоклазм византийские императоры хотели уничтожить одну из главных преград для сближения христиан с иудеями и мусульманами, которые отрицательно относились к иконописным изображениям. Через это планировалось облегчить подчинение  империи народов, исповедующих эти религии.                                                                                                                                                      

Культ икон был временно восстановлен в 787 году на VII Вселенском соборе (в Никее). Императоры, правившие после этого, — Никифор Ι Геник и Михаил I Рангаве — придерживались иконопочитания. Однако сокрушительное поражение Михаила I в войне с болгарами привело на престол Льва V Армянина, при котором было возобновлен иконоклазм. И лишь в 843 году на церковном соборе был окончательно восстановлен догмат иконопочитания. Тогда же был установлен и впервые совершён чин провозглашения вечной памяти ревнителям православия и анафематствования еретикам.

Русские люди, несмотря на все иконоборческие умонастроения, рассматривали изображение священного образа как самое совершенное из искусств. К иконе относились с величайшим уважением. Считалось неприличным говорить о продаже или покупке икон: иконы "выменивались на деньги" либо дарились, и такой подарок не имел цены. Икона была окружена ореолом огромного нравственного авторитета, она являлась носителем высоких этических идей. Церковь считала, что икона может быть сделана только "чистыми руками". В массовом сознании мысль о русском иконописце неизменно связывалась с образом нравственно чистого христианина и никак не мирилась с образом женщины-иконописца, как "существа нечистого", и иноверца-иконописца, как "еретика".

Монгольское нашествие и иконопись середины – второй половины XIII века

Разорение Руси Батыем в 1237-40 гг. оказало сильнейшее влияние на развитие иконописи. Южные и западные русские княжества были сильно разорены и со временем вошли в состав Литвы. Политический и церковный центр окончательно сместился в северо-восточную Русь. В 1299 году митрополит Максим перенес свою кафедру из Киева во Владимир на Клязьме. Северо-восток хотя и был жестоко разорен, но к концу века здесь начала возрождаться художественная жизнь, функционировала иконописная мастерская в Ростове. Новгород и Псков 

не были затронуты монгольским нашествием, но оно сильно повлияло на развитие их культуры.

Ряд икон, происходящих из разных мест и относимых к середине века, показывает, как менялась русская  иконопись под воздействием новой  исторической ситуации. Из икон уходит гармония, свойственная византийским произведениям. Приемы письма консервируются и упрощаются.

Таковы икона Спаса из села Гавшинка под Ярославлем, двусторонняя икона Богоматери Знамение с мученицей на обороте (музей-квартира П. Д. Корина), икона Николы из Духова монастыря в Новгороде. Для них характерна резкость подачи, повышенная активность. Образы наделяются несокрушимой волей и твердостью в вере. К ним близка икона святых Бориса и Глеба (древнейшая из сохранившихся и восходящая к образцу XI века). Икона может быть новгородской или тверской и была создана ближе к концу века. В ней все же больше чувствуется наследие предшествующего времени.

В новгородских иконах этого времени ярко выразились местные архаичные черты, отчасти  уже проступавшие в первой половине века. К середине столетия относят  икону Николая Чудотворца из Духова монастыря (ГРМ). Небывалая жесткость линий и одноплановая характеристика образа свидетельствуют о разрыве с прежней традицией. Однако такие простые и сильные образы нравились новгородцам.

Новые качества чрезвычайно усиливаются к концу  века. Почти исчезает объёмная проработка формы, яркие локальные пятна  цветов сочетаются с жёсткими линиями. Большинство таких икон написано на красных фонах. К ним относятся  иконы «Иоанн Лествичник с Георгием и Власием» (ГРМ), «Спас на престоле» (ГТГ), царские врата из погоста Кривое на Северной Двине. В них даже лики проработаны в основном одними белильными штрихами. Икона «Богоматерь на престоле с Николой и Климентом» (ГРМ) написана сложнее, с более тонкой проработкой формы. Необычна огромная храмовая икона Николая Чудотворца из церкви Николы на Липне. Сохранившаяся снизу иконы надпись упоминает имя иконописца — Алекса Петров и год создания иконы — 1294. Святой изображен по пояс в окружении множества святых на полях. По сторонам от головы святого Николая изображены Спаситель и Богоматерь, протягивающие ему Евангелие и омофор (иллюстрация так называемого никейского чуда, произошедшего на Первом Вселенском соборе). Фигура святого написана плоской, но лик тщательно проработан с тонкими тональными переходами. Удивляет обилие орнаментов на одеждах и нимбе. Кроме того, в иконе чувствуется связь с западноевропейской традицией. Новгород действительно много контактировал с соседними европейскими странами.

В северо-восточной  Руси художественная жизнь прервалась не целиком, продолжала работать иконописная  мастерская при епископском дворе  в Ростове. Её произведения расходились по другим городам, в том числе в Вологду и дальше на русский север. Ростовские иконы также отличаются от домонгольских произведений повышенной экспрессией, резкостью исполнения и активностью образов. Но по сравнению с новгородскими произведениями они более тонки и артистичны. При всей яркости колорит строится на рафинированных сочетаниях глубоких цветовых оттенков. Лики пишутся рельефными, почти скульптурными. Их отличает коричневый оттенок и яркие румяна.

Около 1272—1276 гг. была исполнена икона Богоматери Феодоровская, хранящаяся в Костроме. Её иконография с небольшим отличием повторяет Владимирскую икону, но живопись сильно поновлена в XVII столетии. Лучше сохранилась фигура мученицы на обороте. Большая тронная икона Богоматери, происходящая из Толгского монастыря под Ярославлем (так называемая «Толгская Первая», ГТГ), сохраняет сходство с торжественными образами начала XIII века, её датируют концом столетия. Сидящая Богородица придерживает руками Младенца, делающего шаг на Её коленях. Лики соприкасаются, как в типе Умиление. В верхних углах присутствуют склонившиеся ангелы с покровенными руками. Иконописец утрировал пропорции ради усиления выразительности, в то же время его икону отличают тонкие сочетания разнообразных цветов и серебряного фона. Выражение ликов и весь строй иконы настраивают на сосредоточенное созерцание. Чуть позже была создана поясная икона Богоматери («Толгская Вторая»), которая почиталась чудотворной и в настоящее время хранится в Толгском монастыре под Ярославлем. Она отличается резким, драматическим выражением лика Богородицы. Ещё одна икона Богородицы — «Страстная» — происходит из Кашина (Калязинский музей, в настоящее время на реставрации в Москве). Иконографически она близка к Феодоровской и получила свое название благодаря фигурам ангелов, держащих орудия страстей Христовых. Икона исполнена более просто, с                                          жидко положенными яркими красочными пятнами.

Сохранились две большие торжественные иконы Архангелов, бывшие храмовыми образами. «Собор Архангелов» происходит из Михайло-Архангельского монастыря в Великом Устюге (ГРМ). Архангелы Михаил и Гавриил представлены в придворных одеждах с лорами. Они держат медальон с образом Спаса Эммануила. Характерно сочетание синего фона, желтых нимбов, ярко-красного, пурпурного и зелёного цветов. Вторая икона предназначалась для церкви архангела Михаила в Ярославле и датируется около 1299—1300 гг. (ГТГ). Архангел Михаил облачен в драгоценные одежды с лором, в правой руке он держит жезл, а в левой голубой медальон-зерцало с плохо сохранившимся образом Христа Эммануила. Икона изобилует орнаментами, а лик выделяется чрезвычайно яркими румянами.

Из самого Ростова сохранилась икона «Спас Нерукотворный» конца XIII — начала XIV века (ГТГ). Лик Христа активно вылеплен мазками с такими же яркими румянами. В двух последних иконах присутствует слитность композиционных элементов и некоторая встревоженность в выражении лика (в отличие от прежней невозмутимости), что указывает на приближение новой эпохи. Ростовская мастерская и в XIV веке продолжала создавать иконы с собственными характерными чертами, когда на русскую иконопись вновь оказало воздействие искусство Византии.