Архитектурные памятники Месапотамского искусства

 Храмы  планировались и строились так,  чтобы наглядно продемонстрировать  могущество божества и лучше  защитить сокровищницу и служителей. В главном внутреннем зале  храма помещали изображения божеств.  Таким изображениям и в общественном  храмовом культе, и в обрядах,  совершавшихся частным образом,  отводилась главная роль. Как  правило, храмовые статуи богов  изготавливали из ценных пород  дерева и покрывали пластинками  из золота и слоновой кости;  для глаз использовали драгоценные  камни. Статую облачали в пышные  одежды, венчали короной, украшали  драгоценными ожерельями, подвесками  и браслетами. За редким исключением  изображения шумерских и вавилонских  богов имели человеческий облик  и обычные человеческие пропорции.

 После  того как мастера в особой  мастерской изготавливали или  обновляли статую, она проходила  тайные ритуалы освящения - наделялась "жизнью", глаза и уши ее "отверзались"  а уста "омывались". Деревянный  идол становился сосудом божественного  присутствия. До наших дней  не дошло ни одной храмовой  статуи божества. Судить о них  можно лишь по отрывочным упоминаниям  в клинописных текстах, по миниатюрным  копиям для домашнего культа  и по изображениям на цилиндрических  печатях и рельефах. Многочисленные  сохранившиеся статуи изображают  адорантов (почитателей божества) - правителей, важных жрецов, сановников и просто состоятельных людей. Такие статуи дарили храмам, где они и представляли изображаемых людей.

 Доступ  в зал, где стояла статуя  божества, был открыт, по-видимому, только  узкому кругу жрецов. Даже цари  обычно не имели права входить  к божеству. Простые граждане  видели божество редко, как  и своего царя, - только во время  праздничных церемоний, когда  храмовую статую торжественно  проносили по улицам города. Считалось,  что божество при этом освящает  и благословляет округу.

 Храмы  являлись важнейшими хозяйственными  центрами в городах Месопотамии.  Им принадлежали поля, пастбища, бесчисленные стада скота, на  них трудились тысячи общинников  и сотни храмовых рабов. Храмы  часто вели через своих торговых  агентов крупную караванную и  морскую торговлю с соседними  и дальними странами; они выдавали  под проценты ссуды зерном  и серебром, скупали и перепродавали  недвижимость, сдавали внаем и  арендовали дома, сады и т.д.  При храмах находились мастерские, склады, архивы, библиотеки и школы.  В храмовые сокровищницы стекались  весьма значительные ценности.

 Обладая  непререкаемым авторитетом в  религиозных делах и огромным  экономическим могуществом, высшее  жречество оказывало большое  влияние на всю жизнь страны. Даже деспотичные ассирийские  цари вынуждены были считаться  с интересами храмов. Делая богатые  дары почитаемым храмам, правители  старались снискать расположение  не только богов, но и жрецов. И все же отношения между  служителями богов и царским  дворцом далеко не всегда были "гармоничными", и не один  месопотамский правитель поплатился  жизнью за ущемление храмовых  привилегий. Долгое соперничество  между жречеством и царями  кончилось "победой" храмов, которые пережили дворец почти  на 600 лет. Когда в Вавилонию пришли персы, а потом и греки, они не решились тронуть храмы, где жизнь продолжала течь по издревле заведенному порядку. Древние храмы Месопотамии окончательно пришли в запустение только в

I в. н.  э., когда последние общины вавилонян  растворились в среде нового  населения - арамеев, халдеев, арабов, персов и эллинов.

 В Месопотамии  Ашшур, возвышающийся на скале, нависающей над Тигром, был, по-видимому, самым южным городом, выросшим из святилища, первоначально расположенного на вершине холма, и прилегающего к нему селения. Вверх по реке, севернее Ашшура, у подножия гор Загра и на северо-запад города, по-видимому, были расположены так же. Это подтверждает хеттская иероглифическая пиктограмма, обозначающая ''город'', на которой изображен крутой холм.

 Город  на холме мог расти, включая  в свою территорию расположенные  внизу поселения, и не обязательно  превращаться при этом в так  называемый город-цитадель; не следует  также уподоблять этот процесс  тому, который происходил с греческими  городами. Типичный акрополь греческого  города содержит древнейшие святилища,  которые в нижнем городе были  позже заменены новыми храмами,  часто превосходившими своим  великолепием древние и имевшие даже большее культовое значение. Сам акрополь, как центр общины, терял тогда свое значение и становился лишь частью, хотя и важной, городской системы укреплений. Подобное явление было невозможно на древнем Ближнем Востоке, где присутствие божества в храме ощущалось столь конкретно, что святилища навсегда оставались на одном и том же месте. Значительное различие между городом на холме и городом-цитаделью заключалось в существовании стены, которая окружала храм и дворец, образуя город внутри города и отгораживая их от жилищ простых горожан. Этот внутренний, или священный город сохранился как особый образец городского поселения в Евразии вплоть до наших дней. Таковым является московский Кремль и ''запретный город'' Пекина. Термин kirhu, которым обозначают этот своеобразный тип города в Месопотамии, не является по происхождению ни аккадским, ни семитским, и, таким образом, он явно указывает, что город-цитадель возник в результате чужеземного влияния. Им называют часть города в текстах из Мари, Чагар-Базара и Нузи, этот же термин применяется и к городам Армении; еще раньше мы встречаем его на победном обелиске, воздвигнутом вавилонским царем.

 Такое  же положение мы видим в  Хаттусасе, цитадель которого вмещает и дворец, и храм, где царь и царица активно участвовали во всех видах отправления общественного культа.

 В самой  Вавилонии можно наблюдать следы подобного же явления, но они обнаруживаются лишь в ранний шумерский период, когда правитель воспринимался как жрец городского божества. По мере секуляризации царской власти резиденция царя отделилась от храмового комплекса. Позднее, как уже отмечалось, царю разрешалось входить во внутреннее святилище только раз в году, во время празднования Нового года.

 Если мы обратим внимание на положение цитадели по отношению к укреплениям города, то обнаружим определенную двойственность: в более старых городах цитадель находится в центре, а в новых, особенно в городах Калах, Ниневия и Дур-Шаррукин (Хорсабад), построенных ассирийскими царями в качестве новых столиц, весь комплекс цитадели расположен таким образом, что он как бы ''оседлывает'' оборонительные стены. При таком расположении дворец и храм часто возвышались над равниной, поднявшись на террасе, высота которой достигала высоты окружающей город прямоугольной стены.

 Для этой  новой городской планировки характерны  три черты: 1) наличие цитадели; 2) расположение цитадели у стены; 3) прямоугольная форма укреплений. Каждая из этих черт требует комментария, равно как и их совокупность, так как она демонстрирует весьма ранний пример городского планирования и появление нового в развитии городов Месопотамии. Мы уже говорили о причинах возникновения цитадели, однако следует добавить, что ассирийские цари, вероятно, рассматривали цитадель как выражение концепции царской власти. Они возводили ее в каждом новом городе, который строили как свою резиденцию. Дворец и храм цари отделяли от подданных не только стеной, окружающей цитадель; они также поднимали уровень участка земли, на котором строилась крепость. Цитадель становится существенной частью стены, к которой она примыкает. Как это ни странно, но вход в цитадель делался всегда из нижнего города; царь не мог покинуть дворец, минуя город.

 Прежде  чем давать объяснение этой  удивительной планировке ассирийских  городов, следует сказать несколько  слов о Вавилоне. Там царский  дворец входил в систему укреплений, что являлось отклонением от  вавилонского образца города. Произошло  это, по-видимому, потому, что Навуходоносор  II, построивший этот дворец, придерживался  ассирийского прототипа. Вавилония в то время господствовала над древним Ближним Востоком и считала себя наследницей и преемницей Ассирии. В одном существенном вопросе, однако, Навуходоносор II не следовал примеру Ассирии: его дворец не соприкасался с храмом. Святилище Мардука было расположено вблизи центра города; только дворец царя входил в систему укреплений.

 Обычно  стены месопотамского города  состояли из закругленных или  прямых линий, образовывали четырехугольник,  чаще всего симметричный. В южных  городах - Уре, Уруке, а также в Арслан-таше в Северной Сирии стены имели овальную форму; город Дёр окружала треугольная стена; стена Вавилона в позднем периоде, возможно, была многогранной, но она еще не полностью раскопана. Встречаются и неправильные прямоугольники, например в Гузане (Телль-Халаф) и в Сиппаре, а в Ниневии стена имела форму трапеции. Из квадратных городов Месопотамии мы можем назвать Дур-Шаррукин и Калах. Неправильный контур Ниппура мы можем увидеть на единственной дошедшей до нашего времени карте месопотамского города, сохранившейся на глиняной табличке.

 Квадратные, прямоугольные и круглые формы  типичны для новых городов:  такого рода геометрические абстракции  свойственны только планируемым  городам. У нас есть всего  один пример круглого города, построенного, бесспорно, но заранее  намеченному плану: это Зенджирли (Самал) в Северной Сирии, датируемый концом II тысячелетия до п. э. Внешняя стена образует почти правильный круг, украшенный ровно сотней башен. Внутренний город также круглый, он включает дворец, храм, казармы и т. п. Все носит отпечаток явно амбициозного городского планирования, так как никаких следов населения не было найдено в районах внешнего города. После падения Вавилонской и Селевкидской империй круглые города строились часто. Таким был парфянский город Хатра, последнее убежище ассирийских богов, с квадратным внутренним городом; Ктесифон и, наконец, круглый город халифа Мансура - Багдад. В Багдаде мы видим естественное для круглого города радиальное расположение улиц. Больше примеров можно найти в Иране, одном из последних районов древнего Ближнего Востока, где урбанизация происходила систематически. Не говоря уж об описанном Геродотом мифическом двенадцатистенном городе Экбатаны, можно назвать столицу Сасанидов Фирузабад и такие крупные города, как Дарабжирд (с радиальными улицами), Герат, Исфахан и др.

 Неоднократно  высказывалась мысль, что прототипом  как прямоугольной, так и круглой  планировки городов были военные  лагеря, подобные тем, которые  изображены на ассирийских рельефах. Укрепления этих лагерей образуют  либо круг, либо вытянутый прямоугольник  с закругленными краями. Действительно,  передвигающиеся племена или  армии, располагаясь лагерем,  обычно предпочитали ставить  ограждение симметрично, так,  чтобы оно образовывало простые  геометрические фигуры. Лагерь ''Двенадцати  племен'' и campus римской армии - наиболее известные примеры. Изображения ассирийских военных лагерей, прямоугольных или круглых, показывают, что царская палатка вместе со священными штандартами помещалась не в центре, а совсем близко к ограждению, окружающему ряды палаток. Местонахождение царской цитадели с ее дворцом и храмом в построенном по плану ассирийском городе очень похоже на это расположение и отличается только соединением цитадели со стеной и поднятием уровня площадки, на которой она сооружалась. В отличие от римского лагеря, где палатка командующего находилась в самом центре, распределение места в ассирийском лагере, по-видимому, соответствовало тому, которое было типично для частных домов в Месопотамии. Характерным для него было то, что жилые апартаменты владельца занимали южную сторону квадратного двора; на прилегающих сторонах квадрата находились склады, а выход на улицу был расположен как можно дальше от жилых помещений.

 В месопотамской  храмовой архитектуре стоит отметить  отсутствие какого бы то ни было пространства, которое отделяло бы святилище, ''дом бога'', от стен храмового участка; там также избегали располагать храм в центре. Подобным же образом и царю тоже отводили самое защищенное место внутри лагеря. В городе ограждение превратилось в стены с башнями, царская палатка и переносное святилище стали дворцом и храмом, а дома чиновников, ремесленников и работников заполняли квадрат, образованный стенами нового города.

 Телль-Хармал (древний Шадуппум) под Багдадом - единственный пример нового, хотя и небольшого укрепленного города, существовавшего еще со старовавилонского периода. Тот факт, что в этом городе был только один вход, возле которого, по-видимому, группировались основные здания, свидетельствует о том, что он представлял собой нечто вроде укрепленного лагеря правителя, может быть завоевателя.

 В новых  городах Ассирии, планировка которых  осуществлялась по образцу военных  лагерей, впервые отмечается влияние,  которое фортификационное искусство  оказывало везде на развитие  новых городов, строившихся в  военных целях. Влияние военных  комплексов на планировку городов  остается доминирующим фактором  в развитии градостроительства  во всех тех районах Западного  мира, которые некогда завоевывались  или оккупировались римскими  армиями. По образцу римского  военного лагеря организовано  внутреннее пространство в бесчисленных  городах Запад ной и Южной  Европы, Ближнего Востока и Северной  Африки. Это влияние особенно  ярко прослеживается в тех  случаях, если город вырастал  непосредственно на месте некогда  существовавшего лагеря, или чувствуется  косвенно, если города возводили  в средние века европейские  короли по заранее намеченному  плану. Более того, можно сказать,  что города проектировали по  военным образцам даже тогда,  когда они должны были стать  местом осуществления хилиастических утопических чаяний западного человека. Несколько параллельных путей западной традиции возникли из этого направления: от лагеря вокруг скинии израильтян в блеске и славе небесного Иерусалима, идеального города Платона, до утопических проектов городов последних двух или трех веков. Развитие ускорила концепция ''воинствующей'' церкви, которая в конце концов привела к созданию ''Города Солнца'' Кампа-неллы, ''Христианополису'' Андреа и сочинениям их последователей.

 Теперь  обратим свое внимание на другую  весьма существенную особенность  города (при этом не имеет значения, строился ли он по плану  или вырос стихийно), а именно  на расположение улиц, внутренние  коммуникации. Улицы соединяли различные  центры города с воротами и  обеспечивали доступ к жилищам  обитателей. Минойские города Крита  и построенные по образцу римского  военного лагеря города резко  отличались друг от друга по  расположению улиц. Для минойского  города были характерны (кроме  отсутствия стен) беспорядочное  расположение домов, лепящихся  друг к другу, и причудливо  извивающиеся улочки с постоянно  меняющейся шириной. На наш  взгляд, подобные города росли,  как разрастаются клетки, стихийно, без учета будущих потребностей  и последствий такого роста.  Хотя перед дворцами, представлявшими  собой сложные лабиринты, имелось  открытое пространство прямоугольной  формы, они, по-видимому, не связывались  с коммуникационными артериями  города. Прямой противоположностью  критским городам была строгая  симметрия города, построенного  по образцу римского лагеря, где  две основные дороги пересекались  под прямым углом в административном  центре и главные улицы вели  к четырем воротам, расположенным  по двое на общей оси. Сеть  улиц разбивалась без учета  направления движения, создаваемого  естественным потоком транспорта; при этом не ставилось и  цели распределить загрузку улиц. Созданная таким образом, сеть, которую к тому же отличало  полное пренебрежение к рельефу  местности в пределах города, оказывалась в известной мере  бессмысленной. Вокруг шла мощная, по неровная линия каменных укреплений; однако ни стены, ни ворота также не были связаны с расположением улиц.