Братья Орловы

 

Алексей Орлов был в числе инициаторов  первой русской военно-морской экспедиции в Архипелаг в 1769—1774 гг. При снаряжении экспедиции с Балтики на восток Средиземного моря Екатерине понадобились качества именно Алексея Орлова. Находившийся в то время в Италии, он поддержал проект напасть на владения Оттоманской империи с юга, для чего снарядить морскую экспедицию в район Греческого архипелага. Эта чрезвычайно рискованная затея должна была решить сразу три задачи: высадкой русского десанта на Морейском полуострове побудить греков и черногорцев, исповедующих христианскую веру, к восстанию против турок; отвлечь турецкие силы от главного— Днестровско-Бутского театра военных действий; нарушить морские коммуникации, связывающие Турцию с ее ближайшими владениями, и этим способствовать ослаблению Порты.

Большой риск и вполне реальная опасность  в практическом осуществлении задуманной операции определялись двумя обстоятельствами. Во-первых, русским кораблям предстоял чрезвычайно трудный и опасный путь по Балтийскому и Северному морям, через проливы Па-де-Кале, Ла-Манш и Гибралтар до северо-восточной части Средиземного моря. Во-вторых, министр иностранных дел герцог Шуазель проводил враждебную политику по отношению к России; французское правительство открыто оказывало военную помощь барским конфедератам в Польше и настойчиво подстрекало к войне с русскими не только Турцию, но и шведов. В этих условиях можно было ожидать внезапного нападения французского и испанского флотов на русские эскадры во время их следования из Кронштадта в район Архипелага.

Екатерина II все же решилась на эту опасную операцию, правильно и дальновидно учитывая в этот критический момент позицию английского правительства. В отношениях между Англией и Францией существовал давний антагонизм. К тому времени у британского кабинета появились новые соображения, по которым для Англии было весьма желательно появление русской военной эскадры на востоке Средиземного моря. Англичане стремились овладеть путем по Средиземному морю, Нилу, затем по суше от Каира до Суэца и далее морем в Индию. Об этом же мечтали и французы. Овладеть Египтом, принадлежавшим номинально Турции,— вот чего добивалась французская дипломатия. Но всерьез думать об этом французы начали после 1763 г., когда они окончательно уступили англичанам Канаду.

Появление русского военного флота  в восточной части Средиземного моря отвлекало французов и турок от Египта к полуострову Морея. Учитывая это, Екатерина II повела беспроигрышную дипломатическую игру. Английское правительство в свою очередь не только предприняло демонстративные передвижения своего военного флота на путях следования русских кораблей, но и решительно заявило в Париже и Мадриде, что отказ в разрешении русским войти в Средиземное море будет рассматриваться как враждебный акт, направленный против Англии.

Русская экспедиция в Архипелаг  была настолько сложным, хлопотливым и рискованным предприятием, сопряженным с такой массой непредвиденных дипломатических случайностей и военных затруднений, что поручить верховное руководство ею кому-нибудь из адмиралов, хотя они и были дельными людьми в своей области, не представлялось целесообразным. Здесь нужен был человек, обладающий умом, хитростью, пронырливостью и изобретательностью, способный, где нужно, либо рисковать, либо поостеречься. Такого человека Екатерина нашла в лице Алексея Орлова. Во-первых, он подсказал императрице, до какой степени может быть полезной задуманная экспедиция в борьбе с Турцией. Во-вторых, он был гораздо умнее своего брата Григория. Е. В. Тарле писал об отношении Екатерины к Орлову: «Алексея она уважала гораздо больше, чем Григория, и не столько любила, сколько восхищалась его всегдашней и разносторонней оперативностью,— и боялась его... Она его боялась, по-видимому, потому, что знала, до какой степени сам-то он абсолютно ничего не боится и ни перед чем не останавливается»

Командиром первой эскадры императрица назначила Г. А. Свиридова. С 1764 г., будучи вице-адмиралом, он командовал Кронштадтской эскадрой.

По приказу А. Орлова корабли Спиридова в феврале 1770г. прибыли в порт Витуло. 10 апреля был занят Наварив — греческий портовый город на юго-западном берегу полуострова Морея. Наваринский

порт стал временной  базой русского флота. Турки выслали к Наварику свой флот из 12 линейных кораблей, нескольких фрегатов и более мелких судов, чтобы напасть на русскую эскадру. Орлов, Спиридов и Грейг решили взорвать Наваринскую крепость, выйти в море и дать генеральный бой турецким судам. Но тут в дело вмешался командир второй русской эскадры Эльфинстон, прибывший в Колокинфскую бухту (с восточной стороны мыса Матапан) с 3 линейными кораблями, 2 фрегатами и несколькими транспортами. Узнав о турецком флоте, он пытался атаковать его, хотя не имел для этого достаточных сил. Турки не приняли боя и укрылись в заливе Наполи-ди-Романья, о чем Эльфинстон доложил Орлову. 22 мая Спиридов соединился с Эльфинстоном, и оба адмирала решили начать погоню за выходившим из залива турецким флотом, хотя между собою они не могли поделить власть и жестоко ссорились. 11 мая Орлов прибыл к эскадрам к очень быстро навел порядок на всех судах. Погоня за турками продолжалась. У Орлова в тот момент было 9 линейных кораблей, 3 фрегата, бомбардирский корабль, пакетбот и 16 более мелких судов.

Турецким флотом номинально командовал капитан-паша Ибрагим Хосамеддин. Он мало что понимал в морской службе. Поэтому фактическим начальником флота был алжирец Гассан, человек очень способный, храбрый, хорошо знающий порученное ему дело. Когда преследуемые русским флотом корабли турок вошли в пролив между островом Хиос и побережьем малоазиатского полуострова, Гассан решил здесь принять главное сражение.

Турецкий флот значительно  превосходил русскую флотилию как по количеству судов, так и по их вооружению. Корабль капитана-паши был сто пушечным, еще один турецкий корабль имел 96 пушек, четыре корабля — по 84, два — по 74, семь — по 60, два — по 50 пушек; кроме этих крупных судов турки имели несколько более мелких. Всего на борту турецких судов насчитывалось 1430 орудий; на русских кораблях в общей сложности было установлено 820 орудий. В своем донесении Екатерине II о Чесме Алексей Орлов писал, что, увидев 24 июня перед собою 16 турецких линейных кораблей, 6 фрегатов,

несколько шебек, бригантин и множество полугалер, фелук и других малых судов, он «ужаснулся», но в конце концов «решился». От экипажа русской флотилии действительно требовалась большая отвага, чтобы атаковать превосходящего неприятеля.

Боевой порядок русских кораблей состоял из трех ударных отрядов: «авангарда» (им командовал адмирал Спиридов на корабле «Евстафий»), «кардебаталии» (командир — адмирал Грейг на корабле «Три иерарха») и «арьергарда» (командир — контр-адмирал Эльфинстон на корабле «Святослав»). Верховный командующий Алексей Орлов находился с Грейгом на «Трех иерархах». Кроме указанных трех командиров Орлову непосредственно подчинялся начальник всей артиллерии флотилии цейхмейстер Ганнибал. Это был тот самый Ханнибал, который отличился при артиллерийском обстреле Наварина.

24 июня 1770г. в 11 часов Алексей Орлов дал сигнал: всему флоту атаковать неприятеля; Вскоре от русского огня загорелся турецкий корабль «Реал-Мустафа». Однако русское судно «Евстафий» течением неотвратимо понесло прямо на яркое пламя. Когда корабли сблизились, русские матросы и армейский отряд бросились на абордаж и перебили турок, еще остававшихся на борту пылавшего судна. В этот момент горящая грот-мачта турецкого корабля рухнула прямо на открытую крюйт-камеру «Евстафия», наполненную снарядами и порохом. Через несколько секунд раздался оглушительный взрыв, «Евстафий» взлетел на воздух, а следом за ним перестал существовать и «Реал-Мустафа». Остальные русские корабли продолжали сражение с ожесточенным упорством. Сто пушечный корабль капитана-паши был атакован двумя судами. В попытке выйти из-под огня турки неудачно развернули его кормой к «Трем иерархам» и позволили Трейгу продольными выстрелами в упор нанести ему страшнейшие повреждения «без малейшего для себя вреда». После этого на всех турецких судах начали спешно обрубать якоря — турецкий флот под непрерывным огнем русской артиллерии в беспорядке обратился в бегство, направляясь к каменистому берегу Чесменской бухты, расположенной на западном побережье малоазиатского полуострова.

Морское сражение 24 июня продолжалось не более двух часов. На «Евстафии» погибло 34 офицера, 473 матроса и солдата, спаслось 58 человек. Общие потери русских составляли 523 человека: убито (помимо погибших от взрывов) было лишь 16 человек. Такое малое число убитых русские офицеры объясняли тем, что турецкие орудия были наведены слишком высоко и били по рангоутам, повреждая мачты, реи и снасти, но щадя живую силу.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. Чесемский бой.

 

Укрывшись в бухте Чесма, турецкий флот продолжал оставаться для русских в Архипелаге реальной и грозной силой. В свои подзорные трубы русские адмиралы без особого труда видели, что неприятель пока еще сохраняет 14 линейных кораблей, 2 фрегата и 6 шебек. Следовательно, соотношение сил было таким, что вопрос об окончательной победе продолжал оставаться открытым. Надо было принимать решение.

Алексей Орлов не был моряком  и не мог поставить себя в ряд со Спиридовым или Трейгом. Однако он знал, что только он может взять на себя страшную ответственность за возможное поражение русской эскадры, которой негде будет, может быть, даже и отдохнуть и чиниться в случае беды. Прочной-то базы ведь не было вовсе... Не впервые было Алексею Григорьевичу ставить на карту и свою жизнь, и честь, и судьбы России. До сих пор вывозили энергия, вера в себя, счастье. Он решился. «Наше ж дело должно быть решительное, чтобы оной флот победить и разорить, не продолжая времени, без чего здесь, в Архипелаге, не можем мы и к дальним победам иметь свободные руки; и для того, по общему совету, положено и определяется: к наступающей ныне ночи приготовиться.

Приготовления состояли в том, чтобы не выпустить турецкий флот из бухты, а первый удар по нему нанести брандерами . Цейхмейстеру Ханнибалу было поручено приготовить к действию 4 брандера. Для этой цели использовались греческие торговые суда. Командование подготовкой к диверсии и самой операцией было возложено на Грейга. Ему непосредственно подчинялись 7 кораблей и все брандеры. Свой брейд-вымпел он перенес на корабль «Ростислав».

 В двенадцатом часу ночи с 25 на 26 июня корабли Грейга снялись с якоря, подошли к турецкому флоту, надежно заперли его в бухте и открыли по нему массированный артиллерийский огонь. Во втором часу ночи, в разгар сражения, русскому кораблю удалось поджечь турецкое судно. В этот момент Грейг дал приказ выступить брандерам. Два брандера из четырех успешно дошли до цели и подожгли турецкие корабли. Пожар быстро пожирал одно судно турок за другим — Гассану так и не удалось вывести свои корабли из бушующего огня. От турецкого флота остался неповрежденным только один корабль «Родос», но и он был захвачен русскими моряками, отведен к эскадре и вошел потом в состав русского флота.

Следуя традициям русских моряков, Алексей Орлов приказал подобрать в море раненых турок и «перевезти на корабль для перевязывания ран и подаяния возможной помощи». Спасенных таким образом турок было «множество», и, когда они поправились, «большому числу из них от высочайшего имени ее императорского величества дана была свобода».

 Из 15 тыс. моряков турецкого флота при Чесме спаслось не более 4 тыс. Среди них было много раненых. Спасенные разнесли до самого Константинополя потрясающую весть о катастрофе на море. За Чесму граф Алексей Орлов получил орден Св. Георгия I степени и кайзер-флаг. Екатерина писала: «Мы чрез сие всемилостивейшие объявляем вам наше

благоволение, милость и обязанность  за сию знаменитую услугу, кою вы нам и отечеству усердно оказали, повелевая вам объявить всему флоту наше удовольствие, в знак которого мы не токмо повелели нашей Адмиралтейской коллегии, в силу морского устава, выдать в тех законах предписания награждения за флаги, за пушки, за взятые корабли и прочее; ко еще, сверх того, жалуем всем, при вас находившимся 24-го июня нижним чинам, как морским, так и сухопутным, по одной, нарочно, на сей случай сделанной, серебряной медали; кою им носить на голубой ленте в петлице.

 Кавалерский каш военный орден святого великомученика и Победоносца Георгия установлен для того, чтоб им отличены были те, кои мужеством, храбростью, искусством и смелостью приуготовляют или получают победу; вам он ныне по справедливости принадлежит, и для того посылаем к вам знаки оного ордена кавалера первого класса, повелевая вам оный на себя наложить установленным статусом.

Адмиралтейской  коллегии мы дали указ, чтоб кайзер-флаг, который вы столь разумно умели употребить, при вас остался во всю жизнь вашу, с позволением поднять оный на кораблях наших; сверх того, дозволяем вам сей флаг поставить в гербе вашем».

Блистательная победа русского флота  над турками при Чесме принесла громкую славу России и почетный титул Чесменского Алексею Орлову — организатору и вдохновителю этой победы.

В собственноручном повелении Екатерины  II о пожаловании наград по поводу празднования мира с Турцией в июне 1775 г. значится: «Ген. г. Алексею 1р. Орлову: 1) Похвальную грамоту с прописанием четырехгодичного владычествования флота в Архипелаге и Средиземном море под его предводительством и со внесением побед под Чесмою и в Метелине с прибавлением к его названию прозвания Чесменского. 2) За храбрые предприятия жалуется шпага, алмазами украшенная. 3) В знак монаршего благоволения сервиз серебряный, 4) да на поправление домашней экономии 60000».

 

 

 

 

3. История с самозванкой.

 

В 1774 г. эскадра под начальством  Орлова стояла на рейде города Ливорно. Чесменский герой неоднократно жил в этом городе, имея большие знакомства. Он жил по-царски, в его распоряжении находились огромные суммы денег для ведения военных, дипломатических и других дел. Он набирал в русскую службу способных иностранцев, особенно из единоплеменных славян, и по предоставленной императрицей власти производил в чины до штаб-офицерского