Вече: происхождение, состав, способы созыва, права и роль на различных территориях русского государства

сообщается в летописях и произведениях древнерусской литературы, что несколько затрудняет правовую характеристику этого института.

К тому же, по наблюдениям Свердлова, слово "вече" в XII веке "не употреблялось в новгородском и северо-восточном летописании [там подобные упоминания появляются только с XIII в.]... В Лаврентьевской летописи под 1209 и 1228 гг. помещены сообщения о вече, заимствованные в процессе составления великокняжеских сводов из новгородского летописания, а под 1262 и 1289 гг. упоминание вече неразрывно связано с восстанием против татар. Поэтому становится очевидным полное отсутствие сведений о вече как органе самоуправления на северо-востоке Руси.

Из девяти сообщений о вече в Киевском своде XII века Рюрика Ростиславича, сохранившемся в составе Ипатьевской летописи, четыре относятся к Новгороду, причем известия по 1140 и 1167 гг. указывают на вече в неразрывной связи с выступлениями новгородцев против своих князей, в сведениях под 1169 г. сообщается о тайных вече "по дворам" - заговорах, а под 1148 г. - о собраниях новгородцев и псковичей по инициативе князя для организации похода. В аналогичных значениях вече упоминается по одному разу за столетие в Галицком Звенигороде, Полоцке, Смоленске (в последнем случае вече связано с протестом войска во время похода). Только в двух случаях - под 1146 и 1147 гг. - "вечем" названы собрания горожан в Киеве во время острых социально-политических конфликтов, сопровождаемых классовой борьбой горожан против князей и княжеского административного аппарата. А если учесть, что в галицко-волынском летописании XIII в. (до 1292 г.), включенном в Ипатьевскую летопись, слово "вече" используется только два раза - под 1229 и 1231 гг. - в значении "мнение" (защитников польского города Калиша) и "совет" (князя Даниила Романовича), то делается явным широкое употребление этого

понятия, но не для обозначения народных собраний полномочных органов самоуправления в Южной и Юго-Западной Руси".

В то же время Свердлову приходится объяснять отсутствие в новгородском летописании XII века, каких бы то ни было упоминаний о вечевых собраниях. Отказать Новгороду в существовании вече невозможно, поэтому высказывается мнение, которое в значительной степени снижает степень доказательности и всех предшествующих контраргументов Фроянову. Свердлов считает, что: "отсутствие упоминаний о вече в новгородском летописании до XIII в. можно расценивать как обычное для летописей умолчание об органах государственного управления, о которых они сообщают крайне мало".

1.2. Социальный состав вече

Социальный состав веча вызывает у исследователей, пожалуй, наибольшие расхождения и разногласия.

Проблема демократии подразумевает изучение социального состава тех, кто имеет возможность участвовать в демократическом управлении. Ведь в историческом контексте демократия – весьма растяжимое понятие.

Итак, каков был социальный состав древнерусского вече?

Если вопрос о времени возникновения и периодах функционирования вече более или менее ясен, то с социальным составом народных собраний дело обстоит намного сложнее. Этот пункт вызывает у исследователей наибольшие разногласия. С. Юшков настаивал на том, что вече в Киевской Руси являлось массовым собранием руководящих элементов города и земли по наиболее важным вопросам, созывавшимся в тех случаях, когда феодальная верхушка раскалывалась на группировки.  П. Толочко, изучавший древний Киев, также полагал, что институт вече "никогда не был органом народовластия, широкого участия демократических низов в государственном управлении".[28] К ним присоединяется В.Л. Янин - лучший знаток древнего Новгорода. Общегородское вече Новгорода Великого, считает он, - "искусственное образование, возникшее на основе кончанского представительства", в котором в ранний период его существования принимали участие 300-400 владельцев городских усадеб. Вече тогда объединяло "лишь крупнейших феодалов и не было народным собранием, а собранием класса, стоящего у власти". В дальнейшем, "с образованием пяти концов число вечников могло возрасти до 500".[29] К такой же точке зрения был близок и И.Х. Алешковский, полагавший, что с XIII в. новгородское вече пополнилось небольшой группой наиболее богатых купцов.

Однако думается, что наиболее близки к истине были историки, придерживавшиеся взгляда на вече как на институт народовластия. Наиболее ярким представителем данной точки зрения является И.Я. Фроянов. Он считает, что состав вечевых собраний был социально неоднороден – здесь встречаются как «низы» общества («люди» по терминологии того времени), составлявшие основную массу участников народных собраний, так и «лучшие мужи», т. е. знать. "Обращает внимание демократический характер вечевых совещаний в Киевской Руси. Вече - это народное собрание, являвшееся составной частью социально-политического механизма древнерусского общества. Подобно тому, как в эпоху родоплеменного строя народные собрания не обходились без племенной знати, так и в Киевской Руси непременными их участниками были высшие лица: князья, церковные иерархи, бояре, богатые купцы. Нередко они руководили вечевыми собраниями. Но руководить и господствовать - вовсе не одно и то же. Древнерусская знать не обладала необходимыми средствами для подчинения вече. Саботировать его решения она тоже была не в силах".[30]

Фроянов также обращал внимание на то, что в вече могли принимать участие не только городские жители, но и сельские. Любопытным аргументом в пользу данного мнения является текст Лаврентьевской летописи, в частности обращается внимание на выражение "и вся власти якож на думу, на веча сходятся". По мнению Фроянова речь здесь идет о "представителях всей волости". В Московском летописном своде конца 15 в тот же текст выглядит несколько иначе, что говорит опять же в пользу данной теории: "Уведевше же княжу [Андрея] смерть Ростовци и Суздальци и Переяславци и въся объласть его снидошася в Володимерь..." Но с другой стороны само слово "область" имело в древнерусском языке и другое значение - "власть", "господство". Такое прочтение существенно изменяет понимание данного отрывка.[31]

Правда, Фроянов ссылается на мнение Н. А. Рожкова о том, что в вечевых собраниях могли принимать участие и сельские жители. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что у Рожкова речь шла не столько о реальном участии свободных селян, сколько о потенциальной, но чаще всего нереализуемой возможности такого участия:

"Крестьянское население практически было мало заинтересовано в сохранении вече, потому что лишено было большею частью фактической возможности посещать вечевые сходки".

С.В. Юшков считал, что «веча были массовыми собраниями руководящих элементов города и земли по наиболее важным вопросам». Близкого мнения придерживается и И.Я. Фроянов. Он пишет: «Обращает внимание на демократический характер вечевых совещаний в Киевской Руси. Вече - это народное собрание, являвшееся составной частью социально-политического механизма древнерусского общества. Подобно тому как в далекие времена народные собрания не обходились без племенной знати. Так и в Киевской Руси непременными их участниками были высшие лица: князья, церковные иерархи, бояре, богатые купцы. Нередко они руководили вечевыми собраниями. Но руководить и господствовать - вовсе не одно и то же. Поэтому наличие лидеров-руководителей (заметим, кстати, что без них не в состоянии функционировать любое общество, даже самое примитивное) на вечевых сходах нельзя расценивать в качестве признака, указывающего на отсутствие свободного волеизъявления «вечников». Древнерусская знать не обладала необходимыми средствами для подчинения веча. Саботировать его решения она тоже была не в силах».[32]

Таким образом, даже если предполагать возможность участия сельских жителей в вечевых собраниях, вече стоит признать городским институтом власти.

В обыденном представлении вечевые собрания представляются как своеобразные митинги, на которых решение вопроса определяется силой крика участвующих. На самом деле, как показывают источники, вече, видимо, имело достаточно четкую организацию. Не будем углубляться в древнерусский язык, поэтому приведем слова Фроянова о вечевом собрании 1147 г у св. Софии упомянутом в Лаврентьевской летописи: "перед нами отнюдь не хаотическая толпа, кричащая на разный лад, а вполне упорядоченное совещание, проходящее с соблюдением правил выработанных вечевой практикой. Сошедшиеся к Софии киевляне рассаживаются, степенно ожидая начала вече. "Заседанием" руководит князь, митрополит и тысяцкий. Послы, как по этикету, приветствуют по очереди митрополита, тысяцкого, "киян". И только потом киевляне говорят им: "Молвита, с чим князь прислал". Все эти штрихи убеждают в наличии на Руси XII в. более или менее сложившихся приемов ведения вече. М. Н. Тихомиров счел вполне вероятным существование уже в ту пору протокольных записей вечевых решений".[33]

Довольно любопытной деталью оказывается то, что на вече участники сидели. Многие исследователи полагают в связи с этим, что на вечевой площади должны были стоять скамьи. Точно установив место, где в Новгороде Великом происходили вечевые собрания, Янин провел следственный эксперимент: на вечевую площадь были выставлены скамьи, на которые сели участники Новгородской археологической экспедиции и студенты местных вузов. Оказалось, что при таких условиях на площади могло разместиться не более 300 – 400 человек, что косвенно подтверждало упоминания Кильбургрера, будто Новгородом управляют 300 "золотых поясов". По мнению Янина, 300 боярским семьям могли принадлежать практически все крупные усадьбы, размещавшиеся в городской черте (при расчете, что каждая усадьба занимала 2000 квадратных метров).[34] Одним из немногих специалистов, выступавших против такой точки зрения, является В.Ф. Андреев. Он полагает, что средняя плотность новгородских усадеб была раз в 4 меньше (около 500-600 квадратных метров), что по его мысли, должно резко увеличить число горожан, присутствовавших на вече. Однако более основательной сегодня представляется все-таки точка зрения Янина.

Глава 2. Анализ состава и способов созыва вече на различных русских землях в период Киевской Руси и феодальной раздробленности

2.1. Анализ состава и способов  созыва вече в период Киевской  Руси

Рассмотрев в главных чертах политический уклад Руси, как он определился к концу XII века, и его основания, мы должны теперь остановиться на тех силах, которые правили обществом в эпоху областного строя, уяснить объем и характер их деятельности и взаимные отношения. Такими силами были веча главных городов земель и князья.

На веча могли, имели право собираться и иногда собирались мужи из всех свободных классов земли. В 1212 году князь Всеволод III Большое Гнездо, задумав передать по смерти своей Владимир сыну Юрию, помимо старшего Константина, «созва всех бояр своих з городов и с волостей, и игумены, и попы, и купцы, и дворяны и вси люди, и да сыну своему Юрью Володимер по себе, и води всех ко кресту, и целоваша вси люди на Юрьи» [45]. Но так как веча собирались в главных городах, и притом не регулярно, а когда понадобится, сплошь и рядом экспромтом, то жители пригородов, погостов и сел большей частью на них отсутствовали. В особо важных случаях, впрочем, жители пригородов, получали приглашение от главного города. Так, например, новгородцы призвали псковичей и ладожан «и сдумаша, яко изгонити князя своего Всеволода». Но и из жителей главного города далеко не все принимали участие на вече. На вече приходили обычно только домовладыки, отцы семейств. Вот почему, когда участники веча изъявляли согласие воевать, они говорили князю, «идем по тобе и с детми», или «ради ся за тя бьем и с детми», Веча созывались или князьями, когда им требовалась поддержка, согласие, санкция населения, или же должностными лицами, как, например, тысяцким. Обычным способом созыва на вече был колокольный звон. Отсюда и выражение: «звонити» или «созвонити» вече. Для этого повешены были не только в Новгороде и Пскове, но и в Смоленске, Владимире Волынском, Суздале, Владимире и других городах особые колокола, которые назывались «вечными» или «вечими». Местом собраний служили обширные дворы или площади около церквей или на рынках, могущие вместить значительную народную толпу. В Киеве вече собирались на Ярославле дворе, у св. Софии, на торговище у Туровой божницы, в Новгороде также на княжеском дворе, у св. Софии, у св. Николы на торгу, у Сорока святых и т. д. При обсуждении дел собравшиеся или стояли, или садились на особые скамейки. В моменты обострения отношений между князем и населением на вече собирались на конях, вооруженные. В 1146 году киевляне, недовольные тиунами великого князя Всеволода Ольговича, потребовали от князя Святослава, его брата, чтобы князь отставил их и сам судил. Они явились к Туровой божнице все на конях, куда приехал и князь Святослав. Князь согласился на предъявленное к нему требование, «и съсед с коня, на том целова хрест к ним; кияне же вси, съседше с конь, начаша молвити» [35]. Как происходили сами совещания, об этом у нас мало сведений. Можно только сказать, что определенного, строгого порядка не было, не было ни очереди голосов, ни формулировки резолюций, ни вотума. В случае разногласий, а особенно в разгар борьбы партий, совещания принимали совершенно беспорядочный характер, и решения не выносились правильно, а выкрикивались. Считалось, в принципе, что то или другое решение принимается «однодушно», «одними усты», причем это единодушие достигалось иногда и насилием, террором большинства над меньшинством или обратно.

Какие дела решались на вечевых собраниях? В принципе, всякий вопрос мог стать предметом рассмотрения в народном вече, ибо компетенция народного собрания была не ограничена. Но на практике, конечно, только наиболее важные вопросы восходили на обсуждение и решение народного веча. Сюда прежде всего относится вопрос о призвании или принятии того или другого князя.

Мы уже знаем, что порядок княжеского владения в известной очереди старшинства не соблюдался на деле. Князья больше говорили об этом порядке, чем держались его в своей практике. Столы добывались князьями либо силой, либо путем соглашения с вечами главных городов. Вече нередко выступало и с инициативой в данном случае — приглашало князя. Так, когда на севере была получена весть о смерти Юрия Долгорукого, «сдумавши ростовци и суздальци, и володимирци вси пояша Андрея, сына Дюргева старейшего, и посадиша и на отьне столе Ростове, и Суздале, и Володимири»[36]. Когда Андрей был убит, те же ростовцы, суздальцы и владимирцы съехались все во Владимир на совещание: «по кого хочем послати в своих князях?» [37]. Приглашены были племянники покойного князя — Ростиславичи. О смольнянах летопись сообщает, что они в 1175 году выгнали от себя Ярополка Романовича, а Ростиславича Мстислава «выведоша Смоленску княжить». Нередко веча принимали князей, являвшихся к ним на княжение, когда оно становилось вакантным. Когда умер Всеволод III, явился в Переяславль-Залесский сын его Ярослав, созвал всех переяславцев и заявил им: «Братия переяславцы! се отец мой идя к Богови, и вас отдал мне, а мене вдал вам на руце, да рците ми, братья, аще хощете мя имети себе, яко же имеете отца моего, и головы свои за мя сложити?» Переяславцы ответили утвердительно и целоваша к нему вси крест» .[38]

Приглашая или принимая князей, веча, как сказано, заключали с ними «ряды» или договоры. Так, князь Игорь Ольгович в 1146 году «съсед с коня и целова к ним крест на всей их воли». В силу этого он обязался сменить тиунов своего брата Всеволода Ратшу и Тудора, разбирать дела лично и назначить новых тиунов.

Князья приглашались обыкновенно на неопределенное время, до смерти своей. Полочане целовали крест в 1159 году князю Ростиславу Глебовичу на том, «яко ты нам князь еси, и дай ны Бог с тобой пожити» (Ипатьев.). По смерти Изяслава Мстиславича киевляне призвали его брата Ростислава и говорили ему: «яко же и брат твой Изяслав честил Вячеслава, тако же и ты чести; а до твоего живота Киев твой»[42]. Но это не мешало вечам прогонять князей, когда они оказывались им нелюбы, когда нарушали ряды. Выше было упомянуто об изгнании Ярополка Романовича из Смоленска. Еще раньше, в 1146 году, киевляне изгнали от себя Игоря Ольговича, говоря: «Ольговичев не хочем быти аки в задничи», т. е. не хотим как бы переходить по наследству к Ольговичам. Бывали, однако, противоположные случаи, когда призывали или приглашали князей и с их потомками. Так, Всеволоду III вече целовало крест «и на детях его» .[39]