Дело Азефа

25 марта часть боевиков  вновь выходила с бомбами на  путь проезда министра, но его  не встретила. Тогда Азеф принялся более энергично за организацию покушения и установил через группу боевиков во главе с Савинковым настоящую облаву на министра, и ко второй половине июля все было готово для совершения убийства. Убедившись в этой готовности, Азеф покинул Петербург и, дабы отвести внимание департамента полиции от министра, написал Ратаеву письмо, что во главе боевой организации стоят проживающие в Одессе Геккер и Сухомлин, что мысль об убийстве министра пока оставлена, а что на очереди для поднятия престижа боевой организации поставлено убийство иркутского генерал - губернатора Кутайсова.

Усыпив, таким образом, через Ратаева Департамент полиции, наговорив успокоительных вещей и Медникову, Азеф назначил покушение на Плеве на 8 июля, но из-за недоразумения при раздаче снарядов, оно состояться не могло и было перенесено на 15 июля.

Карета Плеве двигалась по Измайловскому проспекту по направлению к вокзалу. Он ехал в Петергоф с всеподданнейшим докладом государю. Сзади насилу поспевала одиночка с чинами охраны. Сбоку катили велосипедисты охранки. Вытягивалась полиция, шарахались извозчики, оглядывалась публика.

А навстречу министру, один за другим, с интервалами спокойно шли с бомбами направленные Савинковым трое боевиков. Недалеко от моста через Обводный канал, на перерез карете свернул с тротуара некто в железнодорожной форме со свертком под мышкой. Он у кареты. Он видит пристальный угадывающий судьбу взгляд министра. Взмах руки - сверток летит в карету, раздается взрыв.

Министр убит. Убит и кучер  и лошади. Блиндированная карета разнесена в щепы. Бросивший бомбу Егор Сазонов сбит с ног охранником -велосипедистом и ранен взрывом.

Сазонов, которому тогда  было двадцать пять лет, сын богатого купца, окончил Уфимскую гимназию и  в 1901 г. был исключен за беспорядки из Московского университета. В 1902 г. он был привлечен к дознанию за участие в революционной организации в Уфе и сослан на пять лет в Якутскую область, откуда скрылся за границу, где и вошел в боевую организацию. За убийство министра он был сослан на каторгу, где покончил самоубийством.

В то время власти метались, разыскивая главных виновников убийства в Петербурге, главный его организатор - Азеф справлял свой триумф в Швейцарии. В день убийства он находился в Варшаве, ожидая телеграммы о результатах покушения. Узнав об убийстве, он в тот же вечер выехал в Вену, откуда и послал Ратаеву какую-то пустую телеграмму, устанавливающую, однако, его алиби.

Из Вены Азеф проехал  в Швейцарию, где под Женевой  происходил в то время съезд заграничной  организации партии социалистов-революционеров. Азеф был встречен как триумфатор³⁷.

Боевая организация эсеров обладала в то время значительными денежными средствами, поступавшими за счет пожертвований. Особенно возросли пожертвования после убийства эсерами Плеве, так что наличный капитал эсеров исчислялся десятками тысяч рублей. Для проведения терактов в России была заранее устроена динамитная мастерская в Париже. В ней изготовлялся динамит для будущих покушений, и была школа для занятий по химии взрывчатых веществ и по снаряжению бомб.

Во время подготовки покушения на великого князя Сергея Александровича было установлено наружное наблюдение за будущей жертвой. Террористы-наблюдатели конспирировались под извозчиков и уличных торговцев. Само покушение четко планировалось. Каляев, осматривая предполагаемое место теракта, заметил, что на перекрестке прибита в рамке из стекла лубочная картина. В стекле этой картины, как в зеркале, отражался путь от Никольских ворот Кремля. Таким образом, стоя спиной к Кремлю и рассматривая картину, можно было заметить выезд великого князя. 4 февраля 1905 было совершено покушение.

Уже давая показания  во время следствия, Каляев так описывал свое преступление: "Я бросал на расстоянии четырех шагов, не более, с разбега, в упор. Я был захвачен вихрем взрыва, видел, как разрывалась карета. Помню, в меня пахнуло дымом и щепками прямо в лицо, сорвало шапку. Потом увидел шагах в пяти от себя, ближе к воротам, комья великокняжской одежды и обнаженное тело"³⁸.

В последующих за убийством  событиях особенно поражает поведение супруги великого князя Елизаветы Феодоровны, зверски замученной большевиками и прославленной позже в лике святых. До покушения она часто получала анонимные письма, где ее предупреждали, чтобы она не сопровождала своего мужа, если не хочет разделить его участи. Вопреки советам, великая княгиня тем более старалась не оставлять его одного и, по возможности, повсюду сопровождала супруга.

Когда в день преступления Елизавета Феодоровна прибыла к  месту взрыва, там уже собралась  толпа. Кто-то попытался помешать ей подойти к останкам супруга, но она своими руками собрала на носилки разбросанные взрывом куски тела мужа. После первой панихиды в Чудовом монастыре Елизавета Феодоровна возвратилась во дворец, переоделась в черное траурное платье и начала писать телеграммы, и прежде всего — сестре Александре Феодоровне, прося ее не приезжать на похороны, т. к. террористы могли использовать этот случай для покушения на Императорскую чету.

На третий день после  смерти мужа Елизавета Феодоровна поехала  в тюрьму, где содержался убийца. Она сказала, что принесла ему прощение от Сергея Александровича и умоляла убийцу покаяться. В руках она держала Евангелие и предложила почитать его, но он отказался. После этого Великая Княгиня просила Императора Николая II о помиловании Каляева, но это прошение было отклонено.

Погребли Сергея Александровича в маленькой церкви Чудова монастыря, где ежедневно в течение сорока дней совершались заупокойные панихиды; Великая Княгиня присутствовала на каждой службе и часто приходила сюда ночью, молясь о новопреставленном. На месте убийства мужа Елизавета Феодоровна воздвигла памятник - крест, сделанный по проекту художника Васнецова³⁹.

17 октября 1905 Николай II подписал Манифест о даровании населению «незыблемых основ гражданских свобод». С этого момента официально существует партия эсеров.

Известия о трагических  событиях петербургского «кровавого воскресения» 9 - 22 января 1905 г. в загадочных героических тонах рисовали фигуру вождя этого движения, священника Гапона, который с крестом в руке вел народные массы к царскому дворцу в поисках справедливости и свободы.

Азеф ставит перед  собою двойную задачу: обязательное убийство Гапона, с одной стороны, и спасение Рачковского, с другой.

Убийство Гапона было решено облечь в форму суда над  ним группы близких к нему рабочих, - товарищей Гапона по участию в январских событиях 1905 г. Под Петербургом была снята уединенная дача. На эту дачу был завлечен Гапон, - якобы для окончательных переговорах об условиях выдачи Боевой Организации. Гапон не подозревал расставленной ему ловушке.

На шею Гапона накинули петлю и прицепили к железному крюку, вбитому над вешалкой. Через несколько секунд все было кончено. Это произошло 10 апреля 1906 г., около 7 часов вечера. Все молча покинули дачу, заперев ее на замок.

Азеф отрекся от всего, и от того, что он дал разрешение на убийство одного Гапона, и от того, что он своевременно был предупрежден о последней развязке. От убийства Гапона отрекалась и партия, - оно было объявлено личным делом Рутенберга. В реакционной печати стали появляться двусмысленные намеки на то, что он состоял в сношениях с руководителями политической полиции, и что Гапона он убил не то, как конкурента, не то из боязни его разоблачений. Легко понять, что пережил в это время Рутенберг. Он был сломлен и ушел от революционного движения⁴⁰.

Оглядываясь на прошлое, трудно понять, как могли руководители Центрального Комитета и Боевой Организации могли допустить те элементарно-грубые ошибки, которые были допущены при разработке плана двойной игры Рутенберга с Гапоном - Рачковским.

Примирение Азефа с  Департаментом совпало с острым кризисом внутри Боевой Организации. Руководство покушением на Дурново  теперь перешло в руки Савинкова, за дело Дубасова взялся «сам» Азеф.

Все усилия первого остались безрезультатными: на след отряда, которым он руководил, полиция напасть не смогла, но меры предосторожности, привитые для охраны Дурново, были настолько велики, что террористам не удалось ни одного раза даже просто увидеть его.

Более удачлив был  Азеф. Покушение он назначил на 6 мая, - день рождения государыни. В тот день Дубасов, по своему официальному положение московского генерал-губернатора, должен был обязательно быть в Кремле на торжественном молебне. На обратном пути с этого молебна и должно было быть совершено покушение. Действовал Азеф крайне осторожно: отправив вперед всех остальных участников покушения, сам до последнего момента оставался в Финляндии.

В назначенный день покушение состоялось. Дубасов ехал в открытой коляске в сопровождении своего адъютанта Коновницына. Около самого генерал-губернаторского дома, на углу Чернышевского переулка и Тверской площади, мимо стоявших у дворца часовых, к коляске прорвался член Боевой Организации Вноровский и бросил бомбу, которая разорвалась под коляской. Взрывом был убит адъютант Коновницын и сам Вноровский. Дубасов был выброшен из коляски, получил ушибы и несколько ранений, которые не представляли опасности для жизни, но требовали продолжительного лечения. Он ушел в отпуск, из которого на активную службу так больше и не вернулся.

Вскоре Савинков и  Азеф свернули деятельность Боевой Организации⁴¹.

После того как в июле 1906 года была распущена Государственная  Дума, ЦК принял решение о возобновлении террора. Боевая организация понесла существенные потери: с апреля по август было арестовано около десяти её членов. Помимо Савинкова и Азефа, в организацию входили ещё 16 человек. Приблизительно в то же самое время с каторги бежал Гершуни, первый руководитель Боевой организации. Он вновь вошёл в состав ЦК партии и вместе с Азефом возглавил террор⁴².

Азеф занялся подготовкой покушения на императора ещё в 1906 г. Основной идеей покушения было применение только появившейся в то время авиационной техники. Азеф решил раздобыть аэроплан, который должен был нанести бомбовый удар по царской резиденции - Зимнему дворцу. На строительство аэроплана планировалось выделить 20000 р. Такой суммы в кассе Боевой организации не нашлось, и тогда Азеф достал деньги через Гершуни. Разработке этого плана помешало разоблачение Азефа как предателя. Когда в 1910 г. приступили к сборке аппарата, эсеры отказались вкладывать деньги⁴³.

Азеф сумел объединить все разрозненные силы и привлечь в Боевую организацию множество революционно настроенной молодежи. Кроме того, Азеф впервые практически занялся использованием динамитной техники в боевом деле. Он создал ряд динамитных мастерских за границей, произвел ряд опытов, руководил самими работами. Ему же принадлежала идея наружного наблюдения за лицами, которые намечались к устранению. Азеф наладил паспортное дело, создал кассу Боевой организации, лично находил нужные явки, квартиры, места свиданий, разрабатывал и более крупные проекты, впоследствии не воплотившиеся в жизнь. Для конспирации только он знал всех принимаемых в Боевой организации, сами же они друг друга не знали. Авторитет Азефа был непререкаем⁴⁴.

В период своей террористической деятельности члены партии социалистов-революционеров совершили 263 террористических акта. В результате террористических актов погибли 2 министра, 33 генерал-губернатора, губернатора и вице-губернатора, 16 градоначальников, 7 адмиралов и генералов, 26 разоблачённых агентов полиции. Большая часть этих терактов совершена руками членов «Боевой организации».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава III. Разоблачение Е. Ф. Азефа

О сотрудничестве руководителя «Боевой организации» Евно Азефа с полицией уже давно ходили слухи. Ещё в 1902 году эсер Крестьянинов обвинял его в предательстве. В адрес ЦК партии и местных органов неоднократно приходили анонимные письма с указанием на виновность Азефа, но руководство не обращало на них внимания в связи с его участием в самых серьёзных террористических акциях. Азефа очень уважали в партии эсеров. Доверие Азефу выражал и Гершуни, который предложил руководству партии в случае сомнений лично устроить вдвоём с ним покушение на Николая II.

Но осенью 1907 года главный  редактор журнала «Былое» Бурцев, близкий к партийным кругам, заявил некоторым своим знакомым о том, что у него есть основания подозревать Азефа в сотрудничестве с полицией. ЦК партии, узнав об этом, постановил провести «суд чести». Бурцев был обвинён в распространении слухов, порочащих одного из руководителей партии, и нанесении тем самым ей ущерба. Судьями были избраны известные революционеры Лопатин, Фигнер и Кропоткин.

К тому времени (в 1907 - 1909 годах) «Боевая организация» переживала не лучшие времена. В неё входили всего десять человек.

Савинков поехал к  Бурцеву и попросил его рассказать, какие есть основания подозревать Азефа в провокации. С его слов Савинков писал в воспоминаниях, что в 1906 году в редакцию журнала «Былое» явился человек, представившийся Бакаем, чиновником для особых поручений при варшавском охранном отделении, который заявил о том, что с полицией сотрудничает высокопоставленный член партии социалистов-революционеров, известный ему под псевдонимом «Раскин». Среди обвинений, которые впоследствии на суде выдвинул Бурцев, были: выдача полиции Гершуни после покушений на Сипягина и Богдановича, выдача сведений о покушении на Плеве и Сергея Александровича, выдача ряда эсеровских типографий и боевых отрядов местного значения, а также ряда членов самой «Боевой организации», в том числе и арестованных 17 марта 1905 года. Сопоставив полученные от Бакая сведения, Бурцев пришёл к выводу, что предатель - Азеф. В октябре 1908 года Бурцев встретился в поезде с бывшим начальником департамента полиции Алексеем Лопухиным. Бурцев спросил Лопухина, действительно ли Азеф работал на «охранку», и тот ответил утвердительно.