Демографическое поведение крестьян XIX - начало XXвв

Возрастали экономические связи с центральными районами страны. Это стимулировало приток населения в города и села, расположенные на торговых путях, особенно на главном Московско-Сибирском тракте. Процесс внедрения товарно-денежных отношений в крестьянском хозяйстве получил дальнейшее развитие. Возрастал спрос на сельскохозяйственную продукцию на золотых приисках и других предприятиях, городского населения, внешней торговли. В результате происходило расширение рынка сбыта сельскохозяйственной продукции и продажи промышленных изделий. Расширением рыночных связей пользовались прежде всего купцы и зажиточные крестьяне, прибегавшие к эксплуатации наемного труда, ростовщическим и торговым операциям. Зарождалась сельская буржуазия — кулачество. Ссыльно-поселенцы и обедневшие крестьяне нанимались к купцам, золотопромышленникам, деревенским «мироедам» или брали у них ссуды под отработку долга из ростовщических процентов. В сибирской деревне совершался процесс расслоения крестьянства и развития капиталистических форм эксплуатации, но его тормозили существовавшие в стране феодальные отношения.

С развитием товарно-денежных отношений, переходом к денежной форме ренты феодальное государство было вынуждено до известной степени облегчить свободу передвижения государственных крестьян. В то же время дворянство Европейской России в целях расширения предпринимательского хозяйства стало захватывать и закреплять за собой казенные земли.    Сокращение землепользования государственных крестьян и угроза закрепощения побуждали их к переселению в Сибирь. Не прекращались также побеги крепостных крестьян, пробиравшихся в сибирские губернии. Такова была обстановка, в которой совершались переселение в Сибирь и экономическое развитие этой обширной части России в 19 и начале 20 вв.

Переселение в Сибирь, как и раньше, шло в двух основных формах — принудительной колонизации по инициативе феодального государства и в виде стихийного народного переселения, которому по-прежнему принадлежала решающая роль.

В первой четверти XIX в. правительство уделяло значительное внимание земледельческой колонизации Сибири. В 1799 г. возник проект заселения «Сибирского края, прилежащего к границам китайским». Правительство надеялось, что рост населения «а пограничных землях от Байкала до Нерчинска и Кяхты позволит увеличить доходы от русско-китайской торговли, обеспечить ее обслуживание, завести суконные и юфтевые мануфактуры «к наивящему споспешествованию китайского торга». По указу Сената к переселению назначались отставные солдаты, крестьяне, отданные помещиками в зачет рекрутов, и уголовные преступники. И на этот раз переселение, проводимое принудительным способом, не оправдало расчетов феодального государства. Из переселенцев, направленных в Забайкалье, туда прибыла лишь небольшая часть. Таковы же были результаты переселения в Забайкальский край государственных крестьян. Администрация всячески рекламировала Забайкалье, сообщая, что это край, «одаренный от природы как плодородным кряжем, так и благодарственным климатом», что в нем «отменные удобства для земледелия и скотоводства» и на каждую душу будет отведено по 30 десятин земли.

 Однако, разорившись в пути, одни останавливались в Тобольской  и Томской губерниях, другие добирались  до Восточной Сибири и поселялись  в Красноярском и Нижнеудинском уездах. Лишь немногие, терпя большие лишения в долгом пути, достигали Забайкалья.

В 1806 г. было составлено новое положение о переселении в Сибирь. «Водворение людей» должно было производиться по усмотрению губернаторов и под надзором генерал-губернатора. Учреждались должности смотрителей поселенцев, которые разделялись на «казенных» и «собственных». Первые водворялись в селениях, специально построенных за счет казны, вторые селились по своему усмотрению.

В Тобольскую и Томскую губернии направляли преимущественно государственных крестьян, прибывших по собственному желанию из внутренних губерний России. Они освобождались на 5 лет от платежа податей и выполнения повинностей, за исключением воинской, и получали от казны денежную ссуду, подлежащую погашению. Только к 1813 г. в Томскую губернию, преимущественно в Красноярский уезд, прибыло и поселилось до 16 тыс. государственных крестьян. В Иркутской губернии прежде всего расселяли крестьян, принятых от помещиков, отставных солдат и ссыльнопоселенцев. Но такая принудительная колонизация давала очень незначительные результаты. За 1800—1819 гг. в Нижнеудинском округе, за Байкалом и вокруг него было водворено всего лишь около 8 тыс. человек.

На каждую переселенческую семью полагались лошадь, корова, две-три овцы, сельскохозяйственный инвентарь. До первой жатвы на месте поселения переселенцы получали семена на посев и хлеб или кормовые деньги. Все категории переселенцев получали временную податную льготу. По прошествии льготного срока они были обязаны выполнять все казенные подати наравне со старожилами и в течение 15 лет выплатить ссуду.

Наиболее эффективным и прочным было вольное переселение. Сибирь была не только «краем изгнания» — местом каторги и ссылки, но и широким полем приложения труда многих вольных переселенцев. Их вынуждали к переселению в далекие сибирские края феодально-крепостнический гнет, наступление помещиков на земли государственных крестьян, малоземелье и поиски средств к существованию. В сенатском положении о переселении в Сибирь (1806 г.) эта категория переселенцев называлась «поселенцами, по собственному их желанию за малоземельем из внутренних губерний туда приходящими».

Преодолевая от 3 до 4 тыс. верст, переселенцы с ранней весны до глубокой осени находились в пути. В дождь и непогоду продолжали они путь, кочуя в поле под открытым небом, питаясь скудными подаяниями старожилов. Многих в пути заставали осень и зима. Значительные затраты по содержанию переселенцев несли сибирские старожилы. Н. Ядринцев писал, что «переселения предоставлены сами себе и силам народным. Они существуют без всякой поддержки... Целые караваны повозок в 100 и более семей, человек в 300 и 400 душ, за раз двигаются по сибирским дорогам. Переселенцы не имеют нигде крова, они останавливаются под открытым небом в поле».

В Сибирь прибывали также цеховые ремесленники, торговцы, рабочие, бежавшие с казенных, вотчинных и посессионных предприятий, Одни из вольных переселенцев селились в старожильческих селах и деревнях, другие образовывали новые населенные пункты.

Иначе обстояло дело со ссыльно-поселенцами. В первой четверти XIX в. для них строились казенные селения. Дома состояли из двух половин (срубов), разделенных сенями. В каждой половине помещалось по два человека. Однако оседали на постоянное жительство в казенных селениях лишь немногие. В 30-х годах XIX в. устройство таких селений было прекращено. «Эти селения изменились: многие домы найдены пустыми, а надворныя строения совершенно разрушенными».5 Сибирская администрация была вынуждена признать, что цель правительства по приведению казенных поселений «в хорошее состояние» при сложившемся положении «не может быть достигнута». Их обитатели уходили на заработки в другие места. Оставшиеся на прежнем месте постепенно сливались с государственными крестьянами-старожилами. Соотношение между вольной народной колонизацией и правительственной деятельностью по принудительному заселению Сибири совершенно определенно характеризуется относящимися к Енисейскому краю цифрами о количестве основанных селений. К середине XIX в. там насчитывалось 674 селения, возникших в результате вольных переселений, и 104 селения, основанных в результате правительственной деятельности. Ссыльно-поселенцы увеличивали население Сибири, но это был неустойчивый и мало эффективный для освоения края источник. Отбывшие каторгу и тюремное заключение нередко выходили на поселение престарелыми, больными, увечными, нетрудоспособными. Таких ссыльных называли «пропитанными». Они существовали главным образом за счет незначительного казенного пособия и подаяния старожилов. Тюрьма и каторга подрывали силы ссыльных, деморализовали их. Из трудоспособных ссыльно-поселенцев одни нанимались в работники к зажиточным старожилам, другие обзаводились небольшим крестьянским хозяйством, третьи уходили на заработки на золотые прииски и частные заводы, занимались ремеслом. Наконец, многие ссыльные бежали и превращались в бродяг. В 1820 г. был издан указ Сената о принятии мер против беглецов из Сибири. В указе отмечалось, что в Пермской губернии, через которую пролегал главный Московско-Сибирский тракт, увеличивалось число беглых и бродяг, «между коими без сомнения находятся и бежавшие из самой Сибири». Большинство из них называло себя непомнящими родства, чтобы уклониться от новой ссылки в Сибирь. Сенат приказал отправлять их «в крепостные работы или на селение в отдаленные того края места».

В крестьянском хозяйстве и устройстве поселенцев на новых местах крупная роль принадлежала женщинам. Между тем ссыльно-поселенцы прибывали на места поселения одинокими. Они жили в казенных селениях обособленно от крестьян-старожилов. «Новопоселенцы же, без женщин и семейного быта, разными случаями... исчезают, дома пустеют»,9 — констатировалось в одном из официальных отчетов за 1833 г. В 1831 г. среди водворенных на жительство в Енисейскую губернию ссыльных мужчин было на 20 тыс. больше, чем женщин.

Ссыльно-поселенцы, имевшие семьи, последовавшие за ними в Сибирь, или женившиеся на поселении, прочно водворялись в сибирских деревнях и через определенное время причислялись к государственным крестьянам. Их потомки считали себя коренными сибиряками.

Среди административно-ссыльных было много крестьян. Попадая в Сибирь, они и там принимались за хлебопашество.

По данным Тобольского, затем Тюменского приказа, в Сибирь за 40 лет, с 1823 по 1862 г., было сослано 350 тыс. человек. Ссыльных отправляли в Сибирь пешком. «Еще на нашей памяти, — писал Н. М. Ядринцев, — длинныя вереницы этих несчастных странников с громом кандалов, с обозом женщин и детей, сидящих на мешках походнаго имущества, окруженные конвоем, переваливали через Урал. Эти партии, входя в селения, затягивали известную „милосердную" песнь, и навстречу им выбегали сердобольные жители, преимущественно женщины, вынося несчастным подаяние».

Несмотря на значительное количество ссыльных, в Сибири и в первой половине XIX в. преобладало вольное население. В 1840 г. в Тобольской и Томской губерниях на 1 294 730 жителей приходилось 67 453 ссыльных. В 1854 в Западной Сибири находилось 109823 ссыльных, составлявших около 8% населения этого края. По отдельным округам процент ссыльных был выше; в Канском округе—10%, в Томском—13%, в Мариинском — 24%.

Царское правительство не могло справиться с задачами регулярного и планомерного заселения Сибири, рационального и широкого использования ее богатых природных ресурсов. Заселение и хозяйственное освоение Сибири осуществлял сам трудовой народ в той мере, в какой это было возможно в существовавших условиях.31

Вольные и невольные переселенцы прибывали из разных частей страны. В «Выписке» Сената из рапортов губернских правлений о количестве отправленных в 1800 г. на поселение в Сибирь упоминается 39 губерний, в том числе прибалтийские и украинские.

Несмотря на наличие свободных земель в Сибири, правительство по-прежнему ограничивало переселение частновладельческих крестьян. Помещики, усиливая эксплуатацию крестьян, боялись лишиться дешевой рабочей силы. Поэтому они препятствовали переселениям. Но по мере разложения феодальной формации и роста крестьянского движения правительство вынуждено было пойти на некоторые реформы, проведение которых возлагалось на созданное в 1837 г. Министерство государственных имуществ во главе с П. Д. Киселевым. Перестраивалось управление государственной деревней. В целях повышения платежеспособности крестьянства феодальное государство, не затрагивая основ крепостничества, пыталось ликвидировать малоземелье государственных крестьян; подушное обложение заменялось оброком в зависимости от земельной площади и дохода от промыслов; проводились и другие мероприятия в этом направлении. В результате усиленного наступления помещиков на казенные земли площади земель под крестьянскими хозяйствами в Центральной России сокращались. Это вызывало стремление у государственных крестьян к переселениям. Правительство вынуждено было облегчать переселение малоземельных государственных крестьян, «для которых в губерниях внутренних нет свободных земель».

С 1838 по 1855 г. с разрешения Министерства государственных имуществ в Западную Сибирь прибыло более 93 тыс. таких переселенцев. Кроме того, правительство выкупало у некоторых помещиков крепостных и переселяло их в Сибирь.

Самовольное переселение в Сибирь помещичьих крестьян, безусловно, запрещалось, но крепостные совершали побеги в сибирские земли. «Наряду с узаконенным переселением, производившимся с разрешения... правительства, продолжалась и усиливалась тяга „беглых", не поддающаяся какому-либо учету». Официальные данные не дают четкого представления о числе крестьян, переселившихся в Сибирь без требуемого оформления. В одной только Томской губернии в 1826 г. было обнаружено 1102 самовольных переселенца. Комиссия государственных имуществ в 1841 —1842 гг. «открыла» деревни крестьян, не внесенные в ревизские сказки.

Писатель Г. А. Мачтет, находившийся в 1879—1885 г. в ссылке в Тобольской губернии, отмечал, что «открытие неизвестных деревень в Сибири не редкость». В его рассказе «Мы победили» описано такое «открытие» деревни заседателем: «И вдруг деревня оказалась „открытой", точно золотая жила, каменный уголь или даже Америка! .. Оказалась открытою с домами, с обывателями, стадами и всеми прочими атрибутами деревни. В ней пекли и варили, умирали и множились, работали и отдыхали, творили все человеческое без денег, без паспортов, без управ, без законных властей, без „питейного". Это было возмутительно и тем не менее несомненно!».

Отношение местной администрации к тем, кто бежал в Сибирь, было противоречивым. С одной стороны, сибирское начальство «чинило розыск» бежавших и отправляло их обратно по этапу, с другой — беглых использовали для заселения края, для работы на казенных заводах и частных золотых приисках. На сибирских просторах трудно было разыскать беглецов, объявлявших себя «непомнящими родства», заменявших свои фамилии случайными прозвищами, которые, разумеется, отсутствовали в многочисленных реестрах о розыске бежавших помещичьих крестьян, солдат, колодников.

Переселение в Сибирь резко сократилось во время Крымской войны, а затем стало снова возрастать.

С 30—40-х годов XIX в. в Сибири стала развиваться частная золотопромышленность, потребовавшая значительного количества рабочей силы. В связи с этим, по сведениям Сибирского комитета, увеличилось «число рабочих из крестьян Великороссийских губерний».15 Наиболее значительным центром золотопромышленности до 40-х годов XIX в. был Бирюсинский район, а в 40—50-х годах первенство перешло к Енисейскому району (в низовьях Подкаменной Тунгуски), где в это время добывалось до 90% всего восточносибирского золота. К 1854 г. на золотых приисках Енисейской губернии работало свыше 33 тыс. человек, почти половина из которых были выходцами из Западной Сибири и великорусских губерний. Однако расцвет золотопромышленности на Енисее был кратковременным и не оказал заметного влияния на численность и размещение населения.