Деятельность и исторические концепции С.Ф. Платонова

Платонов  ставит также вопрос о практической значимости исторической науки и  задачах историописателя: “Знание прошлого помогает понять настоящее и объясняет задачи будущего. Народ знакомый со своей историей, живет сознательно, чуток к окружающей его действительности и умеет понимать ее… Долг национальной историографии заключается в том, чтобы показать прошлое в его истинном свете”. В то же время Платонов осознает сложность механизма проникновения исторических взглядов в массовое сознание: “Историк дает обществу разумное знание, а приложение этого знания зависит уже не от него”.

Итак, методологические воззрения Платонова, безусловно позитивистские. “Методологические задачи эмпирического направления петербургской школы не выходили за пределы методических указаний и выработки правил работы с источниковым материалом. Методология исторического построения и синтеза выводилась за пределы теоретической регламентации и оставалась сферой индивидуального творчества исследователя”.

С.Ф.Платонова  часто называют историком одной  темы - а именно - русской Смуты XVII века. Тем не менее, его популярный курс лекций по русской истории дает основание нам говорить об общей концепции истории России. Начальной точкой русской истории Платонов считает образование Киевской Руси. По его мнению, вопрос о начале государства на Руси, связанный с вопросами появления “чуждых князей” - варягов вызвал ряд исследований, не позволяющих вполне верить той летописной легенде, которая повествует о новгородцах, что они, наскучив внутренними раздорами и неурядицами послали за море к варягам-руси с знаменитым приглашением”. Сквозь красивый туман народного сказания с точки зрения Платонова историческая действительность “становиться видна лишь со времени новгородского правителя или князя Олега (879-912), который перейдя с Ильменя (882) на Днепр, покорил Смоленск, Любеч и, основавшись в Киеве на житье, сделал его столицей своего княжества”. Фиксируя призвание варягов как важное событие русской истории, Платонов, тем не менее считает, что они не нарушили общего порядка прежней общественной жизни. Их власть была столь неопределенна и своеобразна, что ее трудно было уложить в готовые формулы.

Платонов, как и его предшественники, Соловьев и Ключевский существенным фактом русской  истории считает колонизацию  и фиксирует перемещение ядра государственности в Северо-Восточную  Русь. По Платонову, отличительные черты  истории каждого народа во многом предопределяются природой и географическими  условиями страны, которые и определяют “коренные начала” русской истории. Таким "коренным началом", отправной  точкой, определившей особенности русской  истории на много столетий вперед, является у него военный характер Московского государства. Отметим, что эту мысль последовательно  проводил Ключевский в своем курсе  русской истории. Уже в XIII веке определились, по мнению С. Ф. Платонова. "те обстоятельства, которые направляли в течение многих веков и внешних стремления русского племени и его внутреннюю организацию". Обстоятельства эти - внешняя агрессия, когда почти одновременно с трех сторон, великорусское племя было окружено врагами, действовавшими наступательно: "Главной задачей племени стала поэтому самозащита, борьба не за свободу (она была отнята татарами), а за историческое существование, за целостность племени и религии. Эта борьба продолжалась сотни лет. Благодаря ей легче должно было принять чисто военную организацию и постоянно воевать на три фронта... ". С одной стороны эта борьба "направляла" всю внешнюю политику государства вплоть до Петра Великого, и закончилась уже при Екатерине II достижением "полной безопасности и естественных границ". С другой - чисто военная государственная организация", (закрепощение сословий), которую вынуждено было принять сформировавшееся во второй половине XV века национальное Великорусское государство" надолго, на много столетий вперед предопределила внутриполитическое развитие страны, в т.ч. и знаменитую Смуту начала XVII века.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

4."Лекции" С. Ф. Платонова

В концептуальном плане "Лекции" С. Ф. Платонова вобрали в себя все  лучшее, что могла дать русская  историческая наука конца XIX - начала ХХ вв. Фактическая сторона этой работы С. Ф. Платонова основана, главным образом, на "Истории России с древнейших времен" С. М. Соловьева. Широко использованы автором "Курс русской истории" В. О. Ключевского, "История государства Российского" М. Н. Карамзина а также монографические труды историков и юристов второй половины ХХ- начала XX вв. (Б. Н. Чичерина, К. А. Неволина, К. Д. Кавелина, В.И. Сергеевича, В. И. Латкина, К. Н. Бестужева-Рюмина, А. Д. Градовского, и др.)

Безусловный интерес представляют лекции С.Ф.Платонова  и в методическом плане. Читатель и слушатель должен был размышлять вместе с автором не только об исторических исследованиях, но и о путях признания  этих явлений. На это работала структура  и язык лекций. “Введение к лекциям” включало два раздела - “Обзор русской  историографии и обзор источников русской истории”. Платонов, по определению  С.О.Шмидта, был замечательным мастером приобщения к своей мысли.

В русскую историографию Платонов вошел как историк второй половины XVI - начала XVII века. Этому периоду были посвящены его первая научная статья (“Заметки по истории Земских соборов”), магистерская диссертация (“Древнерусские сказания и повести о Смутном времени как исторический источник”), и защищенные им в качестве докторской диссертации “Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI-XVII веков.

Предварительная разработка в магистерской диссертации  источниковой базы исследования позволила С.Ф.Платонову не только критически оценить достижения и промахи предшественников, но и сформулировать собственное понимание затронутых ими вопросов, вылившееся в конце концов в создание новой концепции Смуты. Уже в самой постановке главной проблемы "Очерков"- изучение общественного строя и сословных отношений в Смутное время сказалось влияние В.О.Ключевского. Широко использовал С.Ф.Платонов и многие конкретные наблюдения и выводы В.О.Ключевского. С.М.Соловьеву и В.О.Ключевскому следовал он и в определении хронологических рамок Смуты (1598-1613), разойдясь в этом отношении с Н.И.Костомаровым и Д.И.Иловайским, считавшими, что о Смуте можно говорить не ранее 1603-04 годов.

“Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. состоят из двух частей: “Московское государство перед Смутою” и “Смута в Московском государстве”. Первую часть исследования составляют две главы: “Области московского государства” и “Кризис второй половины XVI века”. Вторую - три, каждая из которых соответствует периоду Смуты:

Первый - “Борьба за московский престол” или  период “династической смуты” (1598-1606 гг.); Второй - период “разрушения государственного порядка” или “социальной борьбы” (1606-1610) и период “борьбы за национальность”, или “восстановление порядка” (1611-1613 гг.).

В рамках каждого из этих периодов, Платонов выделяет ряд более мелких, так  называемых частных моментов Смуты.

Ощутимее  всего влияние Ключевского сказалось  на понимании С.Ф.Платоновым причин Смуты, которые лежали в политических и социальных противоречиях московского  общества середины и второй половины XVI века. Обострение их, совпавшее по времени с прекращением династии, собственно, и породило Смуту, Однако, -уже и здесь, едва ли не с первых страниц "Очерков", С.Ф.Платонов не стал копировать В.О.Ключевского, а отталкиваясь от его вывода о социально-политической причине Смуты, развивает собственную версию ее возникновения как порождения глубокого кризиса Русского государства на исходе XVI века.

Впервые было дано общее описание всех регионов государства, в которых характеризовались  местные отличия. Это были цельные  характеристики природных особенностей, социального и хозяйственного строя, степени населенности, политического  настроения, т. е. с достаточной степенью конкретности показана “реальная обстановка, в которой развивалось то или  иное действие Смуты”. Эта глава  стала школой для многих, занимавшихся затем и историей допетровской Руси, и исторической географией, и краеведением. Во второй главе исследовался кризис, охвативший во второй половине XVI в. центральные и южные области государства. Политическая сторона кризиса давно уже привлекала внимание и ярко изображена была Ключевским (борьба царя с княжеской знатью, состав и землевладение знати, идеология противников, отраженная в публицистике, и пр.). Но, проверяя выводы Ключевского, Платонов “неожиданно для самого себя встретился с целым рядом мелочных и разрозненных данных, которые при их надлежащей комбинации дали возможность осветить новым светом значение давно известной и все-таки загадочной "опричнины" Ивана Грозного”. Эти формулировки Платонова показательны для понимания им самим методики своей работы и различия ее и исследовательских приемов Ключевского.

Платонов  установил, что в распоряжение нового “опричного” двора попало около  половины государства, и это были “наиболее доходные торговые пункты”  и родовые земли знати. Путем  раздробления крупных вотчин, пользовавшихся правами льготного землевладения, уничтожался материальный базис  родовой знати, а казни и ссылки удаляли ее от дворца и высших учреждений - тем самым опричнина определялась как “обдуманная система мероприятий”, направленных против “политически и  социально влиятельной” аристократии. Это привело к возвышению получивших и ее земли и казенные земли  незнатных дворян, вполне зависимых  от верховной самодержавной власти. Такова, по Платонову, “политическая  сторона” кризиса в государстве  в последнюю треть XVI в.

“Социальную сторону” его историк видел в  условиях, вызывавших перемещение крестьянской трудовой массы из центра государства  на окраины, так как “рост мелкого  землевладения тогда связан был  органически с ростом крепостного  права на крестьян”. Трудовая масса  оставалась в покое лишь в северном Поморье, где не было помещиков и крепостного права. Явным становилось общественное брожение - недовольство и верхов общества (страдавших от террора и потери земель), и среднего класса “помещиков” (терпевших от ухода рабочей силы), и низов общества, недовольных и правительством и землевладельческими классами. Особенно много недовольных концентрировалось близ границ государства, в “диком поле”, где селились бродячие “казаки”. Первая часть “Очерков” названа “Московское государство перед Смутой” и заняла 200 страниц. Вторая, в 382 страницы, получила название “Смута в Московском государстве”. Первая часть давала читателю, по словам самого автора, “понятие о реальной общественной обстановке, в какой возникла и развилась Смута”. Выводы эти оказали несомненное влияние на историографию и публицистику последующего времени, даже на труды старших современников историка.

Как видим, Платонов не повторяет выводы Ключевского, он солидарен с историком  в понимании политической сущности кризиса, как борьбы между крепнувшим самодержавием и претендовавшей на свою долю участия в управлении Московской аристократии. Но, в то же время, как отмечает В.С.Брачев, Платонов разошелся с ним в оценке результатов этой борьбы и последующего ее влияния на дальнейшие события Смутного времени.

Дело  в том, что сделав вывод о "политической бесцельности" опричнины, В.О.Ключевский тем самым как бы перенес время  разрешения основного политического  противоречия Московского государства  из XVI на начало XVII в., связав его с якобы проявившимися во время Смуты конституционными стремлениями московского боярства. И, напротив, однозначный вывод С.Ф.Платонова о "политическом уничтожении" бояр-княжат Иваном Грозным резко сузил реальные возможности этого "общественного класса" в политической борьбе в годы Смуты. Это позволило С.Ф.Платонову перенести центр тяжести своего исследования с политической (конституционные стремления "верхов") стороны Смуты, что мы имеем у В.О.Ключевского, на социальную, и вместо боярства выдвинуть на первый план другие "общественные классы" в лице "тяглых посадских мужиков", служилых людей и "крепостной массы". Они, собственно, и являются героями "Очерков" С.Ф.Платонова.

Новым у С.Ф.Платонова было и расширение рамок Смуты: Смуте открытой, последовавшей  с прекращением династии Рюриковичей, предшествовал, по его мнению, период Смуты скрытой, начавшейся еще в 1584 году сразу же после смерти Ивана Грозного интригами, направленными на то, чтобы захватить влияние и власть во дворце. Резкое ослабление правящей элиты (боярство) во второй половине XVI века привело к тому, что сама она уже не могла справиться с возникшими трудностями. Устранение с политической арены династии Годуновых, приходит к выводу С.Ф.Платонов, стало возможным только при поддержке этой акции со стороны "низов". Неосторожное вовлечение их в Смуту, инициированное "верхами", дорого обошлось Московскому государству. Быстро освоившись со своим новым положением, "народная масса" почувствовала силу и "заколыхалась" в конце концов сама. По иному, нежели предшественники, подошел С.Ф.Платонов и к освещению восстания И.И.Болотникова. Он делает вывод о широком, народном характере этого движения. С.Ф.Платонов обращает внимание, что наряду с династическим вопросом здесь открыто встала "вражда общественная", положившая начало следующему этапу Смуты - периоду социальной борьбы и разрушения государственного порядка, когда она уже окончательно принимает характер Смуты народной, которая побеждает и Шуйского, и олигархию. Разработка и осмысление этой проблемы всецело принадлежит С.Ф.Платонову. Заинтересовавшись социальным составом восставших, С.Ф.Платонов пришел к выводу о резкой имущественной дифференциации между верхушкой провинциального дворянства и служилой мелкотой, положение которой мало отличалось от положения низов общества: казаков, беглых владельческих крестьян и холопов. Последние и определяли лицо движения. Восстание И.И.Болотникова - отражение этой давней вражды между классом служилых землевладельцев и крепостными, "работными людьми". Прекращение династии и вмешательство поляков осложнили это противостояние "общественных классов", придав ему характер борьбы "реакционного" правительства с приверженцами царевича Димитрия, требовавшими не только восстановления его прав, но и уничтожения крепостного права. Вполне определенный вывод С.Ф.Платонова о радикальной программе восставших, предусматривавшей не только смену непопулярного царя,. Основную причину поражения восставших - чрезмерный радикализм их социально-экономической программы, оттолкнувший попутчиков в лице служилых людей, - С.Ф.Платонов дает по С.М.Соловьеву. Однако делать вслед за ним упор на "противообщественное начало" деятельности "шайки" Болотникова он не стал. Напротив, движение имело, по мнению С.Ф.Платонова, народный характер. В характеристике политики Василия Шуйского в холопьем и крестьянском вопросах, как, впрочем, и в общей оценке движения Лжедмитрия II, С.Ф.Платонов близок В.О.Ключевскому.

Третий  период Смуты - “период борьбы за национальное освобождение”. До Платонова только Соловьев сумел с определенной последовательностью  изобразить события тех лет (в  многотомных “Историях” и Татищева, и Щербатова, и Карамзина изложение, из-за кончины авторов, прерывалось  как раз на этих событиях). Платонов показал, что “общенациональный  порыв” борьбы с интервентами “на  мотивах национально-религиозных” “не погасил классовой вражды”. Охарактеризовал он и насилия  пришельцев-иноземцев и “грабежи казачества” и объяснил, почему лозунгом нового Нижегородского ополчения, “кроме национального освобождения, стала борьба с казачеством за общественный порядок”. Это объединило “под одними знаменами поместное дворянство, горожан и свободных крестьян северных областей, то есть средние классы, представителей мелкого служилого землевладения, торгового капитала и мелкой промышленности”. “Смена правящего класса в стране, старой знати - средними классами” - “главное последствие Смуты”. Низам общества не удалось “достигнуть своей цели - упразднения старого крепостного общественного строя”, средние же классы, поддерживавшие правительство первых Романовых, закрепили свое командное положение в стране Соборным Уложением 1649 г.

Платонов  имел право писать не без гордости в Автобиографии: “Успех моих "очерков" был несомненен. Критика признала за ними не только ценность исторических наблюдений и выводов, но и литературное достоинство и даже художественность изложения”.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

5.С.Ф Платонов  Смутное время

Смута содействует росту  политического сознания и самодеятельности в Московском обществе. Местные советы в смутное время и "вся земля".Глубокие изменения произвела смута и в области политических понятий и отношений московских. Московское государство XVI века, до смуты, это - "вотчина" царя и великого князя. Вся полнота владельческих прав древнего удельного князя на наследственный удел была усвоена московскими государями и распространена на все государство. Население этой вотчины не было гражданами своего отечества, а почиталось или "слугами" или "холопями" своего хозяина-государя, или его "богомольцами", или же "сиротами", ведшими свое хозяйство "на земле государевой, а в своем посельи". Московские люди иначе не мыслили своего царства, как в виде "дома", имевшего своего собственника и владыку, "сильножителя", как выразился один из московских писателей. Когда этот "сильножитель" умер, иначе, когда прекратилась московская династия, "дом" остался без главы и хозяина и был разоряем "домовозрастными" рабами. Именно своеволием рабов в выморочном хозяйстве и представляли себе смуту старозаветные московские люди. Но потрясающие события смуты и необходимость строить дом без "хозяина" заставили московские умы прозреть и понять, что страна без государя все есть государство, что "рабы" суть граждане и что на них самих лежит обязанность строить и блюсти свое общежитие. Когда порвались старые связи, объединявшие области в общем подчинении Москве, и развалился в смуте общий государственный порядок, тогда получили большее значение связи местные. Без агентов центрального правительства настоящей властью стали агенты самоуправления. Правительственные распоряжения заменились постановлениями местных "миров". Целые области стали жить соглашениями таких "миров", по соседству вступавшими друг с другом в постоянные сношения. Эти сношения или "обсылки" происходили и между далекими друг от друга городами. Обычно происходило так, что различные сословные организации одного города или уезда составляли один общегородской или общеуездный совет, и уже этот совет от лица города или уезда вступал в переписку с другими городами и звал к себе их послов или же к ним посылал своих Особенно в 1611 году распространился этот обычай посылать "для доброго совета" в другие города земских послов. Так, известный рязанский воевода Ляпунов послал в Нижний "для договора" дворянина Биркина с дьяком, дворянами и всяких чинов людьми, а в Калугу своего племянника с дворянами. Из Казани на Вятку ездили послами сын боярский, два стрельца и посадский человек. Пермь отправила двух "посыльщиков" в Устюг "для совету о крестном целованье и о вестех". Из Галича на Кострому "для доброго совета" прислали дворяне одного дворянина, а посадские люди одного посадского человека. Из Ярославля "от всего города" дворянин да посадский человек посланы были в Вологду. Из Владимира в Суздаль отправили "на совет" дворян и посадских "лучших" людей. Словом, посылка из одного города в другой представителей, выбранных местными обществами, стала обычаем, и соединение в одном всесословном "совете" представителей нескольких областей произошло естественно, вследствие исключительных событий Смутной эпохи. Местная самоуправляющаяся община со своей выборной "земской избою" послужила как бы основой, на которой возникал сначала всесословный совет "всего города", а затем совет и нескольких городов, образуемый выборными изо всех слоев свободного населения, именно духовенства, дворянства и тяглых людей.