Индустриализация

Уцелевший скот находился  в основном либо в личных подсобных  хозяйствах колхозников, либо у единоличников. В конце 1932 года в колхозах было всего 2,6 млн. коров и даже к началу 1941 года - всего лишь 5,7 млн. из общего поголовья в 27,8 млн.

Гигантская убыль рабочего скота лишь в незначительной степени  восполнялась тракторами и другими  машинами. К концу 1932 года в колхозах, совхозах и МТС имелось всего 72 тыс. тракторов, 6 тыс. грузовых автомобилей и около 10 тыс. комбайнов (в США к началу 1930 года в сельском хозяйстве насчитывалось 1,3 млн. тракторов, около 800 тыс. автомашин и 45 тыс. комбайнов). Тракторный парк СССР в 1932 году располагал общей мощностью в 1,1 млн. лошадиных сил, а количество лошадей в стране сократилось с 1930 года по 1933 год на 13,6 млн.

Последствия огромного урона, нанесенного сельскому хозяйству  принудительной коллективизацией, ощущались  на всем протяжении 30-х годов, когда  среднегодовое производство сельскохозяйственной продукции было ниже, чем в 1929 году.

Производительность труда  в промышленности выросла за пятилетку  на 41 % при плановом задании 110 %. Рост промышленного производства достигался в основном за счет экстенсивных факторов. Среднегодовая численность рабочих  и служащих в народном хозяйстве  за первую пятилетку удвоилась и  в 1932 году достигла 22,9 млн. человек вместо 15,8 млн. по плану. Средняя заработная плата также удвоилась (при плановом задании ее роста на 50 %). Общий  фонд зарплаты вырос, таким образом, вчетверо. Однако реальная заработная плата существенно упала, поскольку  рост номинальной денежной зарплаты перекрывался ростом розничных цен.

При анализе итогов первой пятилетки Троцкий отмечал, что  бюрократия освободила себя не только от политического контроля масс, на которых форсированная индустриализация ложилась невыносимым бременем, но и от автоматического контроля посредством  рыночных механизмов и твердой денежной единицы. Денежная система, укрепленная  в конце нэпа, снова оказалась  расшатанной в корне. Финансовые прорехи плана заполнялись печатной бумагой. Были подняты все шлюзы  инфляции. Если денежная эмиссия увеличилась  с 0,7 млрд. руб. в начале 1925 года до сравнительно скромной суммы в 1,7 млрд. руб. к началу 1928 года (что было приблизительно равно  бумажному обращению царской  России, без прежней металлической базы) [12; С.61], то за 1928-32 годы объем денежной массы, находящейся в обороте, увеличился в пять раз. Следствием этого стало снижение покупательной способности рубля на 60 % и утрата его золотого содержания.

Заявление Сталина о выполнении пятилетнего плана за четыре года и три месяца Троцкий расценивал, как показатель того, что "цинизм бюрократии в обращении СО статистикой и общественным мнением не знает пределов"[12; С.38].

Еще в октябре 1932 года Троцкий  предупреждал, что "о действительном завершении пятилетнего плана в  четыре года (точнее, в четыре года и 3 месяца) сейчас не может быть и речи". Анализируя данные, публикуемые в  советской печати, он подчеркивал, что  они "имеют скорее формально-статистический, чем хозяйственно-учетный характер. Если довести постройку нового завода до 90 % готовности, а затем, в виду явного недостатка сырья, приостановить  работу, то с точки зрения формально-статистической можно записать 90 % выполнения плана. С экономической же точки зрения произведенные расходы надо просто записать в графу потерь. Учет действительной эффективности (полезного действия) воздвигнутых и воздвигаемых предприятий, с точки зрения общегосударственного хозяйственного баланса, еще целиком  принадлежит будущему. Но и с точки  зрения голого количества результаты, как они ни значительны сами по себе, очень далеки от плановых предначертаний"[14].

Еще менее благоприятно выглядели  бы показатели выполнения плана, если бы в них был внесен поправочный  коэффициент на качество продукции. Высокие темпы промышленного  роста достигались в результате административной погони за количеством, которая вела "к ужасающему снижению качества; низкое качество подрывает  на следующем этапе борьбу за количество: расплата за экономически нерациональные "успехи" обычно во много раз  превосходит самые эти успехи. Эту диалектику каждый развитый рабочий  знает ныне не по книжкам Комакадемии (увы! тоже плохая продукция), а по практике собственных шахт, заводов, железных дорог, тепловых станций и пр."[14].

Особая недостоверность  официальных итогов выполнения плана  обнаружилась в области сельского  хозяйства. "Успехи" в этой области  советская печать обычно иллюстрировала ссылками на число коллективизированных хозяйств и гектаров. Эти, ссылки Троцкий  расценивал как недостойную насмешку над состоянием сельского хозяйства  и взаимоотношениями города и  деревни. В действительности заготовка  продовольствия и сельскохозяйственного  сырья, не став делом взаимовыгодного  обмена между городом и деревней, на протяжении всей пятилетки оставалась "политической кампанией", "боевым походом", требовавшим каждый раз  мобилизации государственного и  партийного аппарата. Ссылаясь на статью "Правды", где говорилось, что "многие колхозы сопротивляются заготовкам, припрятывают хлеб", Троцкий писал: "Мы знаем, что означает в подобном контексте слово "многие". Если обмен между деревней и городом  выгоден, то у крестьян не может быть основания "припрятывать хлеб"; если же обмен не выгоден, т. е. является результатом  принудительного отчуждения, то все  колхозы, а не многие стремятся припрятать хлеб, как и индивидуальные хозяева. Обязательствам крестьян по мясозаготовкам ныне официально придан характер натурального налога со всеми вытекающими отсюда репрессивными последствиями"[14]. Все это выступало неоспоримым свидетельством того, что, внешне продолжая полновластно командовать, бюрократия в сельском хозяйстве более, чем где-либо, оказывалась пленником своих ошибок.

Слепая и недальновидная политика в деревне, продолжавшая строиться  на беспощадных репрессиях, явилась  причиной охватившего страну массового  голода.

Вторая пятилетка (1933--1937)

В ходе работы над планом второй пятилетки, который охватывал  уже 120 отраслей промышленности против 50 отраслей в 1928-1932 гг., выяснилось, что  отнюдь не все его составители  реально представляют себе действительные трудности дальнейшего роста  советской экономики и те обстоятельства, от которых во многом зависит их успешное преодоление. Выдвигалось  требование продолжать форсированное  развитие тяжелой индустрии, причем темпами более высокими, чем в  период первой пятилетки.

XVII съезд ВКП(б), проходивший в начале 1934 г., специально рассмотрел проект новой пятилетки и внес полную ясность в понимание сущности и специфики индустриального развития СССР в 1933-1937 гг. Нарком тяжелой промышленности Г.К. Орджоникидзе выступил с критикой тех, кто предлагал еще более расширить размах капитального строительства и выпуск важнейших средств производства. Г.К. Орджоникидзе внес поправку в проект резолюции съезда, которая получила единодушную поддержку: среднегодовые темпы прироста промышленной продукции на вторую пятилетку были определены в 16,5% против 18,9 по наметкам Госплана.

Принципиально по-новому съезд  поставил вопрос о соотношении темпов роста промышленного производства, средств производства и предметов  потребления. Ускоренное развитие тяжелой  индустрии в предыдущие годы позволило  в короткий срок создать фундамент  для технической реконструкции  всех отраслей народного хозяйства. Теперь предстояло завершить строительство  материально- технической базы социализма и обеспечить существенный подъем народного  благосостояния. Среднегодовой темп роста средств производства определялся  в 14,5%.

Заложив к началу второй пятилетки основы тяжелой индустрии  и добившись заметного преобладания объема промышленной продукции над  валовой продукцией сельского хозяйства. Коммунистическая партия не сочла задачу индустриализации СССР полностью решенной. На XVII съезде в соответствии с материалами январского (1933 г.) объединенного Пленума и ЦК ВКП (б) подчеркивался сам факт перевода страны на рельсы индустриализации и прямо говорилось о продолжении политики индустриализации в годы второй пятилетки. В отличие же от предыдущего периода, когда главенствовал курс на создание основ тяжелой промышленности, теперь центр тяжести перемещался в плоскость борьбы за завершение технической реконструкции всего народного хозяйства, за упрочение импортной независимости первого и тогда все еще единственного в мире пролетарского государства.

Принципиальная особенность  индустриализации СССР в годы второй пятилетки заключалась и в  том, что вся грандиозная программа  нового строительства, завершения технической  реконструкции в целом должна была быть выполнена при относительно невысоком увеличении численности  рабочих и служащих. В рамках всего  народного хозяйства намечался  прирост на 26%, в том числе по крупной промышленности - на 29%. Одновременно съезд утвердил задание поднять  производительность труда в промышленности на 63% против 41 в первой пятилетке. Тем  самым была принята установка  на то, чтобы производительность труда  «стала решающим фактором выполнения намеченной программы увеличения продукции  во втором пятилетии».

За годы второй пятилетки  были сооружены 4.5 тыс. крупных промышленных предприятий. Из них: Уральский машиностроительный, челябинский тракторный, Ново-Тульский металлургический и другие заводы. Десятки доменных печей, шахт, электростанций. В Москве была проложена первая линия  метрополитена. Ускоренными темпами  развивалась индустрия союзных  республик. Орджоникидзе, ставший в 1930 г., председателем ВСНХ призывал реализму, выступал за уменьшение ряда заданий. Именно тогда в середине 30-х годов, в наш обиход вошел  лозунг "Кадры решают все". Начальное (4-х классное) обучение было введено, как обязательное лишь в 1930 г. Даже в 1939 г. каждый 5-ый человек старше 10 лет  еще не умел читать и писать.

Специалистов с высшим образованием было около 1 млн. человек. Кадры росли быстрыми темпами. Молодежь занимала руководящие посты. Коммунисты и комсомольцы сплачивали коллектив, были ярким символом героизма времен индустриализации. (Магнитострой возглавлял 26-летний Яков Гугель). Люди верили в  победу и чтобы не пострадало производство работали с энтузиазмом, порой без  выходных и по 12-16 часов подряд.

Появилось строительство  за Полярным кругом. Например, металлургический комбинат в Норильске, шахты в  Воркуте, а также железные дороги. Не находилось нужного числа добровольцев на это строительство. И тогда  появились в нужных местах десятки  лагерей с сотнями тысяч заключенных. Их трудом строился "Беломорканал", железная дорога Котлас - Воркута. Их называли врагами народа, их превратили в  такую рабочую силу, которая не требует никаких затрат, легко  командуема и перебрасываема.

Стахановское движение стало  примером новых тенденций, курса  на освоение передовой техники. Массовое новаторство середины второй пятилетки  подтверждало его перспективность. Подъем нарастал вплоть до 1937 г. Вот  тогда и обнаружился двойной  смысл лозунга "Кадры решают все". Сталинские репрессии на работников индустрии обрушились еще в конце 20-х годов. Калинин, Молотов, Каганович  докладывали о массовом вредительстве  чуть ли не на всех участках индустриализации. Начались аресты. Нарушение законности, репрессии, произвол превращали административно-командное  управление в административно-карательное.

Предпринимались и другие меры:

Тяжелая промышленность переходила на хозрасчет; удалось свести к минимуму денежную эмиссию; страна почти прекратила ввоз сельхозмашин и тракторов; импорт хлопка, затраты на приобретение черных металлов с 1,4 млрд. руб. в первой пятилетке  сократились в 1937 г. до 88 млн. руб. Экспорт дал прибыль.

Итоги второй пятилетки.

Народнохозяйственный план, намеченный на 1933-1937 гг., был выполнен досрочно - за четыре года и три месяца. Решающую роль в достижении столь  высокого результата сыграл рабочий  класс, в первую очередь те его  отряды, которые были заняты в индустриальной сфере производства - в промышленности, строительстве, на транспорте.

За весь период второй пятилетки  производительность труда в отраслях группы «А» увеличилась на 109,3%, то есть больше чем удвоилась, немного  превысив плановые задания, которые  также считались напряженными. Среди  перевыполнивших задания были машиностроители  и работники черной металлургии, последние даже превзошли успехи работников машиностроения: они добились самого высокого в промышленности прироста - 126,3%. Впечатляющими были и сдвиги в снижении себестоимости промышленной продукции отраслей группы «А».

Успехи легкой индустрии  выглядели гораздо скромнее. В  целом легкая индустрия с планом по росту производительности труда  не справилась, хотя по отношению к  первой пятилетке прогресс был значительный.

Принципиально важным результатом  осуществления в 1933-1937 гг. политики индустриализации стало преодоление  технико-экономической отсталости, полное завоевание экономической независимости  СССР. За годы второй пятилетки наша страна, по существу, прекратила ввоз сельскохозяйственных машин и тракторов, покупка которых  за рубежом в предыдущую пятилетку  обошлась в 1150 млн. рублей. Столько же средств было тогда истрачено  и на хлопок, теперь также снятый с импорта. Затраты на приобретение черных металлов сократились с 1,4 млрд. рублей в первую пятилетку до 88 млн. рублей в 1937 году. В 1936 г. удельный вес  импортной продукции в общем, потреблении страны снизился до 1-0,7%. Торговый баланс СССР к исходу второй пятилетки стал активным и принес прибыль. [1; С.225-227]

Третья пятилетка

Третья пятилетка проходила  в условиях, когда начиналась новая  мировая война. Ассигнования на оборону  пришлось резко увеличить: в 1939 году они составляли четвертую часть  государственного бюджета, в 1940-м - уже до одной трети, а в 1941 году - 43,4 процента.

Создание мощного индустриального  потенциала проходило тогда в  условиях все большего ограничения  советской демократии. Дело дошло  до репрессий, которые обрушились на промышленность не меньше, чем на Красную  Армию. Трагедия была не только в том  уроне, который понес директорский и инженерный корпус, кадры наркоматов и многочисленных предприятий. Снижался трудовой накал коллективов, снижалась  творческая активность миллионов рабочих  и служащих. И это в то время, когда фашистская агрессия становилась  день ото дня реальнее.