Автор работы: Пользователь скрыл имя, 06 Июня 2014 в 22:02, курсовая работа
Объектом исследования является труды ученых, свидетельства современнов, изложенные в летописях, рассказывающие о внешнеполитической истории и развитии государственности в Волго-Камской Булгарии с первой четверти VII в. до середины XIII в.
Предметом исследования являются проблемы зарождения и эволюции внешней политики Волго-Камской Булгарии на всем протяжении исследуемого периода.
Цель курсовой работы заключается в том, чтобы проанализировать историю внешней политики Волжской Булгарии на основе изучения различных исторических свидетельств, трудов историков, географов и других ученых, посвященные Волго-Камской Булгарии.
Материалы о булгарском государстве выкристаллизовывались И.Н. Березиным из сочинений персидских историков, а так же в результате осмысления нумизматических и археологических открытий. В конечном итоге они были опубликованы в статье «Булгар на Волге» (1853). Советский историк Б.Д. Греков назвал ее ценной для истории XIII–XIV вв.19
В дальнейшем произведения И.Н. Березина неоднократно использовались исследователями. Так, С.М. Шпилевский в своем труде «Древние города и древние булгаро-татарские памятники в Казанской губернии»20 дает свод известной ему литературы о Булгаре. В первом разделе – «Обозрение мусульманских источников о булгарских городах» – анализ исторических трудов Рашид ад-Дина, Джувейни и других персидских историков и их сведений о судьбе г. Булгара он проводит, основываясь на переводах И.Н. Березина. Следует отметить, что профессор Казанского университета С.М. Шпилевский в названной книге дал образцовое для своего времени собрание материалов по истории булгар из восточных и русских источников, привлек археологические и др. данные, подробно комментированные.
В связи с историей изучения восточных источников и истории Востока в целом, а Волжской Булгарии в частности, нельзя не отметить деятельность В.В. Григорьева (1816–1881). В 1836 г. в он опубликовал исследование о Волжской Булгарии, считавшееся в то время лучшим трудом отечественной истории в связи с историей Востока. В этой работе автор проследил в числе других проблем судьбу булгар и их этнонима21. Автор приходит к выводу, что булгары являются автохтонным населением Среднего Поволжья и ставит знак равенства между ними и славянами. Поднятый В.В. Григорьевым вопрос в последующем лег в основу многолетней дискуссии об этническом происхождении волжских булгар.
И в заключении следует остановится на труде Д.А. Хвольсона, замечательного ориенталиста и семитолога, который, работая в европейских библиотеках, открыл для исследователей ранее не изданные рукописи персиянина Ибн-Русте, который был одним из первых восточных путешественников и писателей, оставивших сведения о разных сторонах жизни булгар и соседних с ними этносов. В 1869 г. выходит книга Д.А. Хвольсона «Известия о хазарах, буртасах, болгарах, мадьярах и русах Абу Али Ахмеда бен-Омар ибн-Даста»22. Довольно длительное время, благодаря передаче Д.А. Хвольсона, персидский географ был известен под именем Ахмеда ибн-Даста. Выдающийся голландский востоковед де Гуе в 1892 году исправил чтение Ибн-Даста на Ибн-Русте и эта форма прочно утвердилась в науке. Ибн-Русте в начале Х столетия путешествовал по южному побережью Каспия и записывал сведения, полученные им от купцов и путешественников. Булгарам в его сочинении посвящена целая глава. Д.А. Хвольсон дает интереснейшие комментарии к своему переводу, которые и до сегодняшнего дня не потеряли своей актуальности.
Из произведений татарских историков XIX в. наиболее ценными можно назвать: «Очерк истории Болгарского и Казанского царств» Ш. Марджани (1885 г.); «Археологические заметки», статьи в татарских календарях 1870–1880 гг., изданные Каюмом Насыри; «Булгарская история» М.З. Хусеинова (1883); «Тельфик эль-Ахбар вя тэльких зль-асарфи вакаег Казан вя Болгар вя мулюке татар» (о Казани, Булгаре и татарских государствах) М.М. Рамзи.
Как суверенное государство Волжская Булгария просуществовала относительно недолго: со второй половине Х в. до 1236 г. Цели и задачи средневековых государств в их внешней политике ненамного отличались одна от другой, поэтому дипломатическая практика этого периода истории Евразии несла на себе некоторые особенности, связанные со спецификой эпохи, психологией, этносознанием и нравами, господствующими в обществе. Приемы, которыми пользовались дипломаты эпохи средневековья для того, чтобы заключить ту или иную международную сделку, как считает С.Д. Сказкин, не отличались многообразием: использование брачных союзов, ведение переговоров, нередко изворотливость и хитрость для достижения поставленных целей в решении внешнеполитических задач своего государства23.
В.В. Бартольд считает Х в. классической эпохой в истории арабской географии и подчеркивает, что труды позднейших географов представляют только свод материала, собранного в IX и Х вв. Из таких компиляций наиболее известны: труд Идриси (XII в.), географический словарь Якута (XIII в.), труд Абул-л-Фиды (XIV в.). В.В. Бартольд предупреждает, что «пользуясь этими трудами, надо иметь в виду, что в них сведения относятся главным образом к IX и X вв., а не к тому времени, когда жили сами компиляторы»24. Все географы и путешественники, писавшие в Х–XIII вв., тем или иным образом коснулись в своих повествованиях народов, с которыми булгары контактировали и могли иметь дипломатические связи.
Первые сведения о булгарах и соседних с ними этносах дал персиянин Ибн-Русте. Благодаря передаче Д.А. Хвольсона он длительное время был известен под именем Ахмеда ибн-Даста. Выдающийся голландский востоковед де Гуе в 1892 г. исправил чтение Ибн-Даста на Ибн-Русте, и эта форма прочно утвердилась в науке. Ибн-Русте в начале Х столетия путешествовал по южному побережью Каспия и записывал сведения, полученные им от купцов и путешественников.
Д.А. Хвольсон считает, что Ибн-Русте писал до 913 г. и доказательство тому – умолчание арабского историка о нападении руссов в указанном году на Каспий25. Большинство сведений Ибн-Русте черпал из устных рассказов. Одновременно в его повествование вплетаются сюжеты, взятые из более ранних источников.
Советский арабист И.Ю. Крачковский убежденно считает, что сведения о буртасах, которыми располагала восточная письменность, приблизительно датируется VIII–IX веками26. Поэтому можно с уверенностью констатировать, что в книге Ибн-Русте в основном отражена булгарская история конца IX в.
По мнению современного казанского булгароведа Р.Г. Фахрутдинова, основными источниками для Ибн-Русте послужили труды таких известных географов IX в. как Салам ат-Тарджуман, совершивший в 842–843 годах путешествие в северные страны – до хазар, и Ибн-Хордадбех, положивший начало знаменитой серии «Китаб ал-масалик ва-л-мамалик» («Книга путей и государств»)27.
Еще одним важным источником по истории внешней политики булгар является книга историка и путешественника ал-Мас’уди. Он был весьма эрудированным для своего времени человеком, в совершенстве владел несколькими языками, вел свое происхождение от одного из сподвижников пророка Мухаммеда по имени Мас’уд. Родился ал-Мас’уди, как считает советский арабист И.Ю. Крачковский, в Багдаде на рубеже IX–Х вв., «став ученым, хорошо усвоил всю литературную традицию того периода времени в разнообразных областях наук»28.
Сведения о болгарах ал-Мас’уди получил во время своих путешествий, но он путал волжских булгар с дунайскими. Так он пишет: «Город Булгар стоит на берегу Майтаса (Мэотис) [древнее название Азовского моря] и я полагаю, что этот народ живет в седьмом климате. Они особый род тюрков и караваны постоянно ходят от них в Хорезм. В настоящее время, когда идет 332 г. булгарский царь мусульманин. Его сын уже раньше совершил паломничество, достиг Багдада и привез с собой для Муктадира знамя, савад и дань»29. Бесспорно, речь идет именно о волжских булгарах, так как дунайские к этому времени давно были христианами.
В отличие от ал-Мас’уди, собиравшего свои сведения во время путешествий, Эль-Бакри, автор сочинения, носившего традиционное название «Книги стран и путей», родился и прожил всю жизнь в Испании, никуда не выезжая из страны. Составленная им книга была в свое время шедевром компиляции и пользовалась большой популярностью в мусульманском мире.
К величайшему сожалению, собственно булгарские источники изучаемого периода были уничтожены во время нашествия татаро-монгол. Особенно можно пожалеть об «Истории Булгарии», написанной в XII в. булгарским ученым Якубом бен-Номаном. О нем и его произведении сведения дошли через Абу Хамида ал-Гарнати, который посетил Булгарию в 1135 году и лично встречался с Якубом30.
Для исследования внешней политики булгар большой интерес составляют заметки об их торговле с народами севера – арсой и йурой, о влиянии на эти народы и всевозможных ухищрениях булгарской дипломатии, направленных на то, чтобы не пустить на север представителей купеческого сословия стран Востока. Как и в других сочинениях восточных путешественников, у ал-Гарнати заметки о личных наблюдениях перемешаны с услышанными легендами и преданиями, но в целом его сведения весьма ценны и свидетельствуют о наблюдательности автора.
Л.В. Егоров, рассматривая творчество таких восточных писателей, как ал-Гарнати и Ибн-Фадлан, пришел к выводу, что «они обычно описывают поразившие их факты или события в тех странах, где они побывали, но почти не затрагивают вопрос о взаимоотношениях между соседствующими народами. Такая специфика подобных сочинений практически лишает возможности их использования при изучении дипломатической истории»31.
В то же время, как и у всех восточных писателей эпохи средневековья, в рассказах Ибн-Фадлана все-таки прослеживаются элементы сказочности. Например, упоминание о стене Гога и Магога; о великане, кости которого, якобы, видел путешественник в одной из местностей булгарского государства32. По этой причине в конце ХIХ в. группа историков во главе с А.А.Спициным приходит к выводу, что из-за фантастических вкраплений в повествование, Ибн-Фадлану, как историческому источнику, доверять нельзя.
В.Г. Тизенгаузен одним из первых попытался отстоять подлинность Ибн-Фадлана33. Выдающийся арабист И.Ю. Крачковский по этому вопросу отметил следующее: «Все эти описания у Ибн-Фадлана есть. Однако есть большая разница между Ибн-Фадланом и не только каким-нибудь капитаном Шахриаром Бозоргмирхом, не говоря уж о Синдбаде, но и тем же Саллямом Переводчиком. У Ибн-Фадлана ясно уже преобладает манера, которая позднее в европейской литературе отличала сочинения Марко Поло от средневековых фантастических путешествий»34. А.П. Ковалевский приводит ряд убедительнейших доказательств, которые самых неисправимых скептиков могут заставить поверить, что основная часть написанного Ибн-Фадланом является важным историческим источником.
Рассказы Ахмеда ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу стали достоянием науки благодаря трудам академика Христиана Френа и до середины 30-х гг. ХХ в. были известны только в отдельных отрывках, извлеченных из компиляции арабского писателя ХIII в. Якута аль-Хамави ар-Руми, работавшим над «Географическим словарем» с 1215 г. и до самой своей смерти. В него он делал выписки из различных источников, дающих нужные географические знания арабским путешественникам и купцам. Таким образом, в его компилятивный труд попали страницы ибн-фалановского отчета о путешествии на Среднюю Волгу посольства багдадского халифа.
В 1923 г. в иранском городе Мешхеде была открыта новая рукопись, некогда переписанная с ибн-фадлановского подлинника. В 1935 г. фотография данной рукописи была передана иранским правительством в Академию Наук СССР. С этого времени арабистами И.Ю. Крачковским и А.П. Ковалевским велась работа по переводу и исследованию «Мешхедской рукописи». Результатом этого труда явилась книга «Путешествие Ахмеда ибн-Фадлана на Волгу в 921–922 гг.». Она и в настоящее время является одним из основных исследований по истории становления государства волжских булгар. В дальнейшем А.П. Ковалевский продолжил работу по переводу всех источников, которые так или иначе, но могли помочь в расшифровке мало понятных мест Мешхедской рукописи. Результаты во многом проливают свет на особенности дипломатического искусства булгар, направленного на то, чтобы при поддержке халифата аббасидов освободиться от протектората Хазарии35.
Хазарский каганат являлся главным южным соседом булгар, к которому они, как и другие поволжские народы, примерно в конце VIII в., попали в вассальную зависимость. В середине X столетия хазарский каган Иосиф в письме чиновнику Кордовского халифата Хасдаю ибн-Шафруту писал: «Я живу у реки по имени Итиль в конце реки Гургена. Начало этой реки обращено к востоку на протяжении "месяцев пути". У этой реки расположены многие народы: бурт-с, булг-р, с-в-ар, ари-су, ц-р-мис, с-в-р, с-л-виюн. Они живут на открытой местности и в укрепленных стенами городах. Все они мне служат и платят мне дань»36.
Ко времени правления кагана Иосифа (40–60 гг. X в. – И. Г.) государство хазар, окруженное со всех сторон многочисленными враждебно настроенными племенами номадов, потеряло былое величие, но оставалось еще по-прежнему могущественным. Не зря арабские и персидские историки в своих книгах уделяют хазарам такое пристальное внимание. О политическом устройстве Хазарии, ее экономическом положении, международных связях писали Ибн-Русте, ал-Мас’уди, Ибн-Фадлан, Эль-Бакри, Гардизи, Ибн-Хордадбе, Марвази37. Эти авторы не обошли стороной вопросы булгаро-хазарских отношений, показав их сложный и противоречивый характер. Также восточные писатели затронули страницы истории буртасов, мадьяр, печенегов, башкир, гузов, не обойдя проблемы их политических и экономических контактов с булгарами.
Благодаря отечественным востоковедам и арабистам, таким как В.В. Бартольд, О.Г. Большаков, А.Я. Гаркави, Б.Н. Заходер, А.П. Ковалевский, И.Ю. Крачковский, В.Р. Розен, В.Г. Тизенгаузен, Х.М.Френ, Д. А. Хвольсон, арабские и персидские источники дали возможность российским историкам изучить событий раннего средневековья юго-востока и востока Европы. Без их кропотливой, сложной и значительной работы исследование внешней политики Волжской Булгарии было бы просто невозможным.
Взаимоотношения Волжской Булгарии с Русью никогда не были ровными. Летописи рассказывают о столкновениях, но не мало страниц в них уделено и мирным контактам. Первое летописное упоминание о Булгаре относится к 985 г., когда киевский князь Владимир Святославович (будущий креститель Руси) явился в Булгарию с прагматической целью во главе огромной дружины и союзного торкского воинства. В генеральной битве русы одержали победу, но, глядя на булгарских пленных, дядя князя, Добрыня, изрек фразу, зафиксированную русскими летописями: «Сказал Добрыня Владимиру: «Посмотри на колодников, все они в сапогах. Этим дани нам не давать – пойдем, поищем себе лапотников». Уже на следующий год в Киев прибывают булгарские послы и купцы. Подписывается обширный договор о торговле, и вскоре устанавливается сухопутный торговый путь Булгар - Киев.