Литургическая деятельность русской православной церкви во второй половине XIX – XX столетиях

В связи с реализацией цели настоящей  работы, ставятся следующие задачи:

1. Выполнить комплексный анализ архивных, научных, исторических материалов, связанный с литургической деятельности Русской Православной Церкви.
2. Провести отбор наиболее значимых, ключевых единиц в текстологическом материале связанном с литургической деятельностью Русской Православной Церкви.
3. Обработать и систематизировано изложить историю каждого вопроса.
4. Определить ключевые позиции в литургической деятельности Русской Православной Церкви.

Настоящее диссертационное исследование состоит из:

• введения,

• трех глав, разбитых на относительно самостоятельные тематические разделы,

• заключения,

• библиографии.

Основное содержание диссертационного исследования:

Первая  глава освещает вопросы, связанных с историей богослужебного Устава, исправлением Богослужебных книг, церковно-богослужебным языком и богослужебным месяцесловом Русской Православной Церкви.

Вторая  глава посвящена литургическому творчеству и литургической науке Русской Православной Церкви во второй половине XIX – XX столетий.

Третья  глава репрезентирует деяние Российского Поместного Собора 1917 – 1918 гг. по богослужебным вопросам.

В заключении делаются выводы, и дается общая оценка литургической деятельности Русской Церкви за исследуемый период.

В библиографии приводится список архивных материалов, общих и специальных исследований, публикаций в периодической печати.

Автор работы выражает сердечную  благодарность Его Преосвященству, Преосвященному Иоанну (Хоме), епископу Брестскому и Кобринскому, доценту Минской Духовной Академии и Семинарии за научное руководство; Советнику Российской Федерации 1 кл. В.В. Шмидту, кандидату философских наук за ценные советы и важные замечания высказанные в ходе нашего исследования, а также своим родителям - священнику Николаю и Марии Цап за помощь в организации технической и материальной стороны написания настоящей работы.

ГЛАВА 1. Богослужебная жизнь Русской Православной Церкви.

1. Богослужебный Устав.

Наш церковный Устав, представляет собой, по словам святителя Афанасия (Сахарова), «высокохудожественное произведение, сложный механизм тонкой работы»¹². Он складывался веками, в течение длительного времени производился тщательный отбор того, что наиболее соответствует духу и строю православного богослужения. Так, что в современном нашем Типиконе, по словам М.Н. Скабаллановича, «ни одного слова … не сказано по-пустому, … последняя мелочь в нем имеет связь с целым, есть камень в одном величественном здании нашего богослужения»¹³. Но чтобы это понимать, необходимо знать Типикон, по выражению того же М. Н. Скабаллановича, «как свои пять пальцев»¹⁴, в том числе знать его историю.

Однако историю богослужебного Устава Русской Православной Церкви начали серьезно изучать немногим более ста лет назад. В конце XIX века А.А. Дмитриевский называл эту историю «темной и нелишенной серьезных трудностей»¹⁵.

В древней истории  Русской Православной Церкви трудно указать такое время, когда бы, по свидетельству памятников, церковная служба в приходских храмах совершалась в «добром порядке и благолепии», по Уставу. Многие памятники XVI и последующих столетий свидетельствуют обратное¹⁶.

В XVI веке московский митрополит Макарий обратил особое внимание на церковное неустройство того времени. По его внушению царь в 1551 году созвал для «обновления Церкви» Собор, который впоследствии получил название – Стоглавый. На нем были рассмотрены вопросы царя (69 вопросов). Вот эти вопросы, а потом и постановления Собора представляют нам жалкую картину невежества, бездумности и не благочиния в состоянии духовенства и в служении церковных богослужений¹⁷. К тому времени так же относятся одушевленные послания преподобного Максима Грека. В них он восхвалял усердие русских к Церкви и набожность, но горько печалится, что эта набожность выражается лишь во внешней обрядности и внешних украшениях церкви, не отражаясь в нравах, в жизни, деятельности и в церковном благочинии¹⁸.

К сожалению, постановления  Стоглавого Собора не привели к прекращению  церковных неустройств. Это видно из постановлений соборов XVII столетия и распоряжений епископов, которые жаловались на те же неустройства в церковном благочинии. В XVIII столетии по-прежнему несовершенства церковной жизни оставались неисправленными. Лишь в XIX столетии, особенно во второй его половине, повеяло в Церкви новым духом и началось разумное оживление духа церковности в богослужении¹⁹.

С 1695 года Типикон Русской  Православной Церкви печатается почти  без изменений, вносятся только дни памяти вновь канонизуемым святым. К началу XX века вопрос  об исправлении Типикона стал настолько актуальным, что о нем заговорили открыто. Вопрос о возможности и целесообразности внесения изменений в действующий в нашей Церкви богослужебный Устав был поставлен на повестку дня предстоящего церковного Собора уже в «Отзывах епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе»: в 27 отзывах из 65 признана актуальность темы об изменении в уставе²⁰.

Многие архиереи и  священники полагали, что введение пересмотренных и более реалистических уставных норм не удалит современную богослужебную практику от идеала уставности, но приблизит к нему, положив конец чрезмерным, бесконтрольным и часто безграмотным сокращениям.

Преосвященный Назарий, епископ Нижегородский в своем  отзыве указывал на «необдуманное, малоосмысленное и нередко совсем бессмысленное» сокращение богослужения, которое он считал проявлением формального отношения священнослужителей к службе «как ремеслу, а не к живому делу».

«Многие сокращения церковных  служб, по всей давности и распространенности, стали обычным и повсеместным и принимаются как должное, - и почти никто не замечает их малоосмысленности. Но кто замечает, тот скорбит душой, ропщет и возмущается»²¹.

В качестве примера владыка  называл сокращения предначинательного псалма, первой кафизмы и полиелейных псалмов на всенощной, изобразительных антифонов на литургии.

«В названных случаях  обычно поются несколько отдельных  стихов, выбранных из псалмов без  всякой связи и логической цельности  и стройности. Но к этим сокращениям  так привыкли, что как будто и не замечают их и находят, что это так и быть должно. Есть сокращения совсем бессмысленные. Таково пение стихов из хвалитных псалмов перед великим славословием, когда оно начинается стихом «Сотворити в них суд написан». От частого или даже всегдашнего употребления и эти нелепые сокращения стали обычными. Произвол и личное усмотрение исполнителей в сокращении церковных служб доводят православное церковное богослужение до такого искажения, что оно не только утрачивает стройность, высокую идейность и смысл целого, но даже не имеет осмысленности в частях. Поэтому представляется совершенно необходимым, чтобы это крайне ненормальное явление в области церковного богослужения было предметом самого серьезного обсуждения на предстоящем Поместном Соборе»²².

«Древняя Церковь не смотрела на богослужение как на что-то неподвижное, догматически неизменное. Церковь в лучшие времена своей  жизни пользовалась широким правом изменять богослужение. Наш церковный  устав особенно нуждается в изменении, как приспособленный для монахов, но никак не для мирян»²³, - говорилось в приложенном к отзыву епископа Иоанникия (Казанского) докладе «О желательности постановке миссионерского дела …».

Епископ Минский Михаил (Темнорусов) в обоснование постановки этого вопроса указывал: «Не в одно время явился весь состав нынешнего богослужения. Напротив, наше богослужение потерпело много изменений: из несложных молитв, чинов и обрядов времен апостольских, оно через постоянные наслоения и прибавки явилось в настоящем сложном и многосоставном виде, рассчитанном на много часов»²⁴.

«Необходимо пересмотреть церковный Устав, - призывал епископ Астраханский Георгий (Орлов). – Эта священная книга, предназначенная регулировать формы и порядок церковного богослужения, не подвергается никаким изменениям с 1682 года, и за этот продолжительный срок неподвижности успела приобрести в глазах ревнителей благочестия характер чего-то вечного, догматически неизменного; но именно вследствие этого устав перестает быть регулятором церковной жизни…. Устав мало-помалу превращается в исторический памятник, а богослужебная практика, теряя под собою почву, постепенно вступает на шаткий и опасный путь произвола… Поэтому, если церковный устав устарел, если некоторые его требования уже не исполняются, если уставный строй рассчитан на монастырскую жизнь, то необходимо реформировать устав и приспособить его к законным запросам верующего мирянина, чтобы Устав сделался понятным и удобоисполнимым и в современных условиях жизни… Реформа Устава находится в полном согласии с предыдущей деятельностью церкви в этом направлении. Начиная со святого Харитона исповедника, составившего устав (III в.) и до самого конца XVII столетия Устав изменялся, дополнялся, совершенствовался; и в нашей церкви до XVI века господствовал Студийский Устав, во многом и даже существенном отличающийся от настоящего Устава»²⁵.

Похоже писал архиепископ Иркутский Тихон (Троицкий): «Есть настоятельная необходимость в точном урегулировании самого богослужебного Устава Русской Церкви. В настоящее время этот устав существует почти номинально, нигде не выполняясь во всей полноте и точности. При соблюдении общей схемы богослужебного устава, частности его подлежат сокращениям и изменениям по личному усмотрению священников. Это обстоятельство заставляет желать установления единообразного и общеобязательного богослужебного Устава»²⁶.

А епископ Самарский  Константин (Булычев) указывал на отрицательные  последствия уставного формализма: «В основе современного способа совершения богослужения лежит тот же ветхозаветный  принцип: «сотворивый та человек жив будет в них», – для спасения необходимо выполнить все предписанное уставом: «проклят всяк, кто не исполняет всего, что написано в книге» (Галл. 3,10) устава <...> Отсюда – наше церковное чтение, в котором мысли слушающих не поспевают за словами чтеца. Отсюда – все разнообразные компромиссы в выполнении богослужебного Устава, когда мы стараемся сделать вид, по крайней мере, будто бы мы выполняем устав. Следует признаться в непосильности для нас (не физической, а моральной) богослужения в том виде, в каком оно изображено в Уставе»²⁷.

С 1905 года стали появляться статьи в церковной печати связанные  с темой об изменении устава. Некоторые  из этих ранних публикаций оказали  влияние на «Отзывы». «Изменить мирскую  жизнь применительно к монастырскому Уставу нет возможности»²⁸, писал священник Савва Потехин, предлагавший будущему Поместному Собору создать специальный, творчески переработанный Устав для приходских церквей. Дословно повторяются предложения о. Саввы в отзывах епископа Кириона Орловского и архиепископа Агафангела Рижского, а также в докладе А. Г. Смирнова, утвержденном Енисейским епархиальным совещанием²⁹ и в постановлении благочиннического собрания Балтского уезда Одесской епархии³⁰. Также, они оказали заметное влияние и на заключение кишиневских епархиальных миссионеров, пермской епархиальной комиссии епископа Петра Смоленского³¹.

На епархиальном собрании в Вятке в 1906 году священником  Михаилом Елабужским, впоследствии членом Поместного Собора, было предложено следующее: «Необходимо содержание молитв приурочить к времени их совершения, дабы не петь вечерних молитв и не заявлять, что мы пришли на запад солнца, тогда как на самом деле светает утро, и не возглашать при наступлении ночи: Слава Тебе, показавшему нам свет»³².

По поводу этого выступления состоялась оживленная дискуссия, в ходе которой высказались 12 депутатов. Епископ Глазовский Павел (Поспелов) находил, что «если есть выражения, не соответствующие времени, то это никого и нисколько не смущает». Другие указывали на неудобство разделения вечерни и утрени, которое могло бы служить выходом из создавшегося положения: в городе никто не приходит в храм рано утром, в селе – не пойдут вечером. В результате значительным большинством голосов (110 против 6) была все же принята резолюция: «Богослужение должно быть приспособлено ко времени его совершения»³³.

Этим вопросом в 1905 году занималась также Варшавская епархиальная комиссия, предлагавшая следующее решение  проблемы. «Ввиду несоответствия некоторых  молитв и священнодействий всенощного бдения времени, в которое оно обычно совершается, т.е. вечеру или утру, а также большой сложности и продолжительности этой службы, если ее совершать истово, лучше было бы разделить это богослужение на две части – вечерню и утреню, и совершать их в положенное для них время, как это делается в Восточных Церквах, оставив совершение всенощного бдения принадлежности только немногих праздников, и тогда совершать его поздно, так чтобы утренние моления падали уже на утреннее время, после полуночи»³⁴.

Ссылаясь на практику других Православных Церквей, тот же выход предлагал профессор кафедры Литургики А.А. Дмитриевский в своей лекции прочитанной в Киеве в 1907 году. «На Востоке все всенощное бдение давно отошло в область преданий. С вечера там совершается одна вечерня, часов с семи утра – утреня, начинается прямо шестопсалмием, - после утрени, без часов, - литургия, все богослужение продолжается 2 – 2 ½ часа …»³⁵.

В «Церковном вестнике»  священник Ф. Богос более подробно останавливался на теме об изменении  Типикона. Развивая утверждение о неприменимости монастырского устава в мирском быту, писал: «Типикон распределил отдельные части богослужения таким образом, чтобы монастырские насельники могли освящать церковной молитвой полночь и утренний рассвет, полдень и вечерние сумерки. Этот самый устав был введен и в приходские церкви. Понятно всякому, что такой устав в его целом виде, совершенно не подходит к условиям мирской жизни. Собственно говоря, для приходских церквей нужно было составить другой, сокращенный типикон…

В монастырях <...> мыслимо вполне беспрепятственно выполнять все требования устава и править службу «неспешно». А вне монастырских стен совсем иная жизнь и требования совсем иные. Прислушиваясь к голосу этой жизни, надо пересмотреть церковный устав и произвести некоторые сокращения»³⁶.

Для изменения и приспособления богослужебного Устава существуют достаточные исторические основания, писал Николай Николаевич Пальмов, преподаватель Киевской Духовной Семинарии³⁷. Однако, «реформа богослужения – дело исключительной трудности. К ней нельзя отнестись кое-как. Нужны, прежде всего, основательные знания в области истории православного богослужения. Нужно и бережное, уважительное отношение к чувствам приверженцев церковной старины. А эти качества отсутствуют во многих нынешних выступлениях по вопросу о реформе устава»³⁸, отмечал Пальмов в начале 1906 года.