Литургическая деятельность русской православной церкви во второй половине XIX – XX столетиях

К осторожности призывал и профессор литургики СПбДА  Н.В. Покровский в своем выступлении  на пастырском собрании петербургского духовенства с участием мирян 19 декабря 1906 года. «Если устав не догмат, и не канон, то он, как и история, подлежит изменениям. Но вопрос этот обширный и в настоящее время не своевременный… Сокращения устава на практике неизбежны, но сокращать нужно умеючи… Производить изменения в уставе и вообще в богослужении путем законодательным, посредством особых правил и постановлений, едва ли есть надобность»³⁹.

На епархиальных собраниях  и съездах были суждения о необходимости  сокращения в составе нашего богослужения и некоторых в нем изменений. На одних собраниях настойчиво выдвигалось требование издать особый богослужебный Устав для приходов. На других по вопросу о достижении единообразия в отправлении церковных богослужений и треб сочли совершенно невозможным издать Типикон в сокращенном виде. Было предложено держаться прежних обычаев в каждом приходе, а в городах и больших селах, где несколько храмов, постараться на месте договориться о некоем единообразии во избежания укоризны от прихожан⁴⁰.

Эти различные суждения сводились к тому, что древний устав нашего богослужения, во всей его полноте применим к монастырской богослужебной и молитвенной практике, без сомнения требует многих сокращений, когда они могут быть допущены без нарушения существенных частей богослужебного обряда. И эти сокращения были давно указаны потребностью приходской жизни и допускались повсюду на практике. Они соответствовали потребности жизни, местному обычаю и желанию прихожан. Всем были известны сокращения церковной службы в придворных и военных церквах, а также в храмах учебных заведений.⁴¹ По приходам во многих местах, например, вместо третьего шестого и девятого часа читался только один час, вместо полного состава кафизм читалась только одна кафизма и то сокращенная. Опускались псалмы на великом повечерии, а из канона на каждой песни читался только один стих, и многое другое⁴².

Но была опасность  нового раскола в Церкви в случае введения нового устава, на это указывал священник Николай Миловский  в докладе на съезде русских людей  в Москве 1906 году. В своем выступлении  защищал существующую практику разнообразного по длительности богослужения в различных приходах⁴³. Ненужным пересмотром устава считал священник Самарской епархии Александр Сухов, хотя признавал практическую невозможность соблюдения Устава⁴⁴.

Митрополит Антоний (Храповицкий) в выступлении на заседании Предсоборного Присутствия в 1906 году указывал на отступление от устава как препятствие для сближения старообрядцев с Церковью и, признавая неизбежность сокращений, предпочитал допускать уклонение от уставных норм на практике, но не пересматривать самый устав⁴⁵. Несомненно, под влиянием тогда еще архиепископа Антония было принято постановление IV Всероссийского миссионерского съезда в Киеве 1908 года: «Просить Святейший Синод предписать по епархиям, чтобы время, посвящаемое на богослужение (1 ½ - 2 часа) употреблялось бы на возможную полноту и уставность службы, а не на бесполезные для назидания концерты»⁴⁶.

Наконец лишь немногие особые ревнители устава отказывались признавать позволительность каких-либо отклонений от его нормы. «Если можно один-два тропаря прочитать со вниманием, отчего бы не прочитать, конечно, со вниманием также, и все 8 – 10 – 12 положенных тропарей, что будет и вполне правильно» - возражал сократителям службы один из ревнителей на страницах «Архангельских епархиальных ведомостей»⁴⁷. А вологодский священник А. Полиевктов считал: «С рассуждениями <...> об изменении продолжительности служб и отмене устава согласиться могут лишь те из интеллигенции, которые все равно в храм не пойдут, какие бы там не отправлялись службы. Лишь при смиренном сознании своей немощи, при детском преклонении пред богослужебным строем восточной Церкви возможно возвращение в наше холодное сердце благодатных даров»⁴⁸.

В мае 1906 года на совместном заседании VI и VII Отделов Предсоборного Присутствия архиепископом Сергием (Страгородским), Председателем VII Отдела был предложен доклад «о действующем Уставе церковном по чину Христовой Великой Церкви»⁴⁹.

Константинопольский Устав, по сообщению Преосвященного, не предусматривает всенощных бдений и чтения часов в воскресные и праздничные дни. На воскресной утрене Евангелие читается после Песни Богородицы, перед великим славословием; непосредственно за последним начинается литургия. По мнению, высказанному будущим Святейшим Патриархом, «такая концентрация богослужения, несомненно, удачно примиряет два противоположных течения в церковном обществе. Ревнители могут прийти на все службы и услышать их во всей полноте. Тот же, кто не имеет сил или времени на это, может прийти только утром и даже во второй половине утрени, и все-таки не лишится участия в наиболее умилительных и назидательных священнодействиях»⁵⁰.

Однако под влиянием председателя VI отдела архиепископа Антония (Храповицкого) обсуждение доклада не состоялось, «принимая во внимание, что все-таки попытка сокращений может производить соблазн и смущение в верующей душе». Со стороны о. Михаила Чельцова, одного из участников работы VI отдела, такая уклончивость вызвала резкую критику: «Ведь все хорошо знают, что вопрос о богослужении – самый больной и самый насущный наш вопрос. Боязнь принципиальности и прямоты в постановлениях, стремление отделаться безопасным и легким сказывается в каждом журнале отдела»⁵¹.

Сторонником обращения  к Константинопольскому уставу, «который явится в деле исправления образцом и приведет в единство нашу разнообразную практику», выступал также А.А. Дмитриевский⁵².

Наконец, 8 марта 1915 года в своей речи на годичном акте СПбДА  профессор И.А. Карабинов попытался  обратить внимание на Студийский типик  – основу современного Константинопольского – как на возможное решение уставной проблемы в Русской Церкви. По мнению профессора, такие преимущества студийского Устава, как ясность его предписаний и сравнительная с Иерусалимским простота и умеренность способствовали бы упорядочению богослужения в России. Вдобавок Студийский Устав в прошлом долгое время употреблялся в Русской Церкви, так что его введение не представлялось бы чем-то принципиально новым.

«Пример святого Феодора, стремившегося  в своем Уставе согласить палестинскую богослужебную норму с трудовым строем своего общежития, показывает, что на деловую жизнь нельзя смотреть просто как на досадную помеху, препятствующую выполнить букву Типика. С историко-литургической точки зрения принятый в Студийском уставе способ сокращения богослужения представляется наиболее верным»⁵³.

Дальнейшее развитие эта тема получила в дискуссиях на Предсоборном Совете.

При рассмотрении плана работ собора 15 июня 1917 года на заседании VI отдела Предсоборного Совета (в компетенцию которого входили богослужебные вопросы) председательствовавший архиепископ Финляндский Сергий назвал в первую очередь «вопрос о составлении и введении в обиход сокращенного богослужебного Устава»⁵⁴.

Докладчиком был избран И.А. Карабинов, который представил 13 июля сообщение «О Типике Великой  Христовой Церкви и степени применимости его в практике Русской Церкви»,⁵⁵ во многом близкое к его более раннему докладу на ту же тему.

Введение Константинопольского Устава в полном объеме профессор охарактеризовал как нецелесообразное. При этом Карабинов предположил возможным воспользоваться представленными в этом Типике приемами сокращения Иерусалимского Устава для предотвращения самовольных и безграмотных сокращений на местах.

Подробнее на недостатках существующей практики сокращений остановился в  своем докладе епископ Пермский Андроник⁵⁶. По его словам, сокращение изменяемых частей богослужения и «концертный» характер его совершения привели к тому, что служба ласкает слух и зрение, но не возводит людей к Богу. Вместе с тем владыка признал, что «не одна только леность человеческая привела к сокращению богослужения, но и естественная необходимость сделать это». Для упорядочения сокращений епископ Пермский предложил свой проект, в основном повторявший положения, высказанные им новгородскому духовенству в бытность тамошним викарием. Дополнительно владыка предлагал при соединении в приходах вечерни с утреней произносить на вечерне ектении великую, просительную и малую, а на утрене – сугубую, просительную и малую по 3-й песни канона. Доклад заключался предложением: «Отступление от указанных правил должно быть рассматриваемо непременно как преступление против веры и Церкви, как преступление против должности священнослужителя, – преступление, караемое по соответственному карательному уставу»⁵⁷.

Председательствовавший архиепископ  Евлогий предложил решить два  основных вопроса:

• желательно ли сокращение и нормирование богослужения;
• желательно ли введение в Русской Церкви Устава церкви Константинопольской⁵⁸.

С учетом состоявшейся дискуссии  были одобрены следующие тезисы для  соответствующего Отдела Поместного Собора:

Об упорядочении церковного богослужения:

1. Желательно нормировать богослужение Русской Церкви, в целях его единообразия.
2. Желательно некоторые сокращения богослужения, вызываемые условиями жизни.
3. Желательно подразделение в этом отношении церквей: а) соборных б) приходских (городских и сельских) и в) домовых⁵⁹.
4. Просить Поместный Собор Русской Церкви образовать Особую комиссию для работ по сокращению богослужения, в целях единообразия (сокращение ненужных концертов, искусственных привнесений в богослужение, ектений, кафизм и др.; неизменяемые части богослужения и части богослужения, в которых изображается праздник, не сокращаются). По условиям жизни и желанию прихожан время совершения богослужения устанавливается не в одни часы⁶⁰.

В то время многие полагали, что введение пересмотренных и более реалистических уставных норм не удалит современную богослужебную практику от идеала уставности, но приблизит к нему, положив конец чрезмерным, бесконтрольным и часто безграмотным сокращениям. Как и в случае с реформой богослужебного языка, а может быть, даже в большей степени, сторонники уставной реформы не составляли однородного лагеря. О переработке и приспособлении устава, об упорядочении церковной службы говорили многие, но едва ли говорили при этом об одном

Из всего сказанного сделаем некоторые выводы.

• Сокращение или даже более серьезная переработка действующего богослужебного устава возможны и необходимы, – считали сторонники уставной реформы. Потребность в последней мотивировалась несоответствием норм монашеского быта, на которые ориентирован существующий Устав, радикально отличным от них условиям современной жизни мирян.
• Консервативные оппоненты «реформаторов», предпочитавшие сохранение status quo, в большинстве своем не отрицали исторической изменяемости уставных предписаний и признавали тот факт, что по уставу, строго говоря, богослужение (почти) нигде не совершается. Однако пересмотр писаных уставных норм они считали опасным и бесполезным. Опасным – поскольку такая ревизия могла бы вызвать возмущение и раскол, а также еще более отдалить от Церкви уже отпадших от нее раскольников; бесполезным – поскольку богослужебная практика привычно отступает от нормы и развивается не по писаным узаконениям. Некоторые возражения, кажется, были плодом недоразумения: их авторы считали, что появление переработанного устава не даст возможности желающим придерживаться более полного по объему богослужения.
• Интересно отметить, что в ряде случаев авторы, условно называемые здесь «консерваторами», фактически оказывались защитниками свободы священника и прихода совершать богослужение так, как им нравится (с большей или меньшей оглядкой на неизменные и недосягаемые нормы Устава).

На Поместном Соборе 1917 – 1918 гг. одной из основных тем обсуждавшихся в Отделе «О богослужении, проповедничестве и храме» вопросов являлась важнейшая сторона церковной жизни – православное богослужение.

На 2-м заседании Богослужебного Отдела, которое состоялось 5 сентября 1917 года, поднимаются проблемы церковного Устава и образовывается Уставной подотдел под председательством преосвященного Дмитрия (Абашидзе), архиепископа Симферопольского и Таврического. Работа этого подотдела продолжалась около месяца и итогом этой работы стали следующие тезисы:

1. Ныне действующий богослужебный Устав слагался на протяжении почти четырнадцати веков истории христианской Церкви. Отражая в себе богослужебные порядки разных эпох и различных местностей, современный Типикон есть, однако, Устав по существу монастырский. Как таковой, он является наиболее исчерпывающей по полноте богослужебной нормой, как бы стремящейся осуществить во внешней обстановке апостольскую заповедь о непрестанной молитве.
2. Как норма идеальная, Устав не всегда и не везде может быть выполняем во всех своих подробностях.
3. Монастыри неуклонно следуют действующему Уставу во всей полноте, так как владеют наличием средств к тому. Уставное, в собственном смысле монастырское, богослужение соответствует главной и изначальной задаче иночества – пребывать в непрестанном молитвенном подвиге, дает почувствовать сладость этого подвига и приходящим в монастырь мирянам и является через то самым величайшим миссионерским средством.
4. В приходских же храмах Устав сообразно тем же целям выполняется с сокращениями.
5. Поместный Собор полномочен, произвести пересмотр Устава в видах применения его к средствам приходских храмов. Для сей цели Собором учреждается особая комиссия.
6. Настоящим Собором подобное деление выполнено быть не может. Однако для упорядочения богослужебной практики Поместный Собор издает Определение, в коем:

а) напоминает чадам Православной Церкви великое значение богослужебного Устава;

б) обличает те беспорядки, которые вызваны небрежением  к нему;

в) преподает руководственные  указания, дающие обязательный для  приходских храмов уставный минимум.

7. Для домашних церквей, возможно, преподать особые указания.
8. Наряду с этим принимаются меры к оживлению нашего богослужения, между прочим, и участием в нем молящихся.