Остров Даманский 02 марта 1969 года

Автор отмечает, что литературно-публицистическое творчество стало для Деникина не только средством самовыражения, но и принесло ему некоторую известность в думских либеральных кругах.

     В 1904 году Деникин добровольцем отправляется на Дальний Восток. А возвращаясь после заключения Портсмутского мира в Россию, он впервые столкнулся с революционной стихией. В статье на странице 142 автор ссылается на воспоминания  о  том времени самого Антона Деникина: «Изданный под влиянием народных волнений манифест 30 октября (17 ноября), давший России конституцию, ударил, словно хмель, в головы людям и вместо успокоения вызывал волнения на почве непонимания сущности реформы или стремления сейчас же явочным порядком осуществить все свободы и "народовластие"». Убедившись в излишнем радикализме кадетов, Деникин, оставаясь в душе либералом, отдал свои симпатии убежденному монархисту П.А. Столыпину.

      В 1914 году Антон Иванович Деникин был произведен в генерал-майоры и утвержден в должности генерала для поручений при командующем войсками Киевского военного округа.

     С началом мировой войны Деникин занял должность генерал-квартирмейстера штаба 8-й армии Юго-Западного фронта, которой командовал один из лучших отечественных генералов А.А. Брусилов. Однако в статье Ходаков отмечает, штабная служба совершенно не удовлетворяла Антона Ивановича, и в сентябре 1914 г. Деникин принял 4-ю стрелковую бригаду. Кроме того автор замечает, что на Юго-Западном фронте воевали многие будущие руководители Белого движения- генералы М. В. Алексеев, Л. Г. Корнилов, А. М. Каледин, С. Л. Марков. В статье на странице 143  Ходаков цитирует Брусилова, который вырази свое мнение о Деникине: «Деникин, который играл большую роль впоследствии, был хороший боевой генерал, очень сообразительный и решительный…»

     Проанализировав слова Деникина, февральскую революцию он принял как нечто естественное и положительное.

     В марте 1917 г. он был назначен начальником штаба Верховного Главнокомандующего генерала Алексеева. Военный министр А. И. Гучков был знаком с публикациями в военной печати Деникина и не сомневался, что тот готов следовать по пути демократизации армии.

Но, по мнению Ходакова, Деникин не приемлет демократизации армии, не отвечающей специфике армейской жизни, генерал активно боролся против развала войск.

     В мае 1917г. Алексеев отрешен от должности Верховного главнокомандующего. Деникина назначают командующим сначала Западным, в конце июля – Юго-Западным фронтом, но после провала августовского выступления Корнилова, Деникин был взят под стражу.

После прихода к власти большевиков арестованные генералы сбежали на Дон.

     В статье автор отмечает выступление Деникина на офицерском собрании в станице Егорлыкской. Смысл выступления сводился к следующему: «Была сильная русская армия, которая умела умирать и побеждать. Но когда каждый солдат стал решать вопросы стратегии, войны и мира, монархии и республики, тогда армия развалилась. Теперь повторяется, по-видимому, то же. Наша единственная задача - борьба с большевиками и освобождение от них России. Но этим положением многие не удовлетворены. Требуют немедленного поднятия монархического флага. Для чего, чтобы тотчас же разделиться на два лагеря и вступить в междоусобную борьбу? Чтобы те круги, которые теперь если и не помогают армии, то ей и не мешают, начали активную борьбу против нас?.. Да, наконец, какое право имеем мы, маленькая кучка людей, решать вопрос о судьбах страны без ее ведома, без ведома русского народа?... Армия не должна вмешиваться в политику. Единственный выход - вера в своих руководителей. Кто верит нам, - пойдет с нами, кто не верит, - оставит армию. Что касается лично меня, я бороться за форму правления не буду. Я веду борьбу только за Россию. И будьте покойны: в тот день, когда я почувствую ясно, что биение пульса армии расходится с моим, я немедля оставлю свой пост, чтобы продолжить борьбу другими путями, которые сочту прямыми и честными». Впоследствии эта речь определила политическую направленность деятельности Деникина на посту Главнокомандующего вооруженными силами на юге России. А также отмечает точку зрения Деникина, что будущее России должен определить сам народ, а сделать он это мог только демократическим путем – через выборы.

Игорь Михайлович Ходаков утверждает, что Деникин был номинальным главой огромного государственного образования на юге России, потому что его власть была ограниченной.

     Свою политическую программу Деникин изложил перед Ростовчанами в июле 1919 года и определил два явления: эволюция и контрреволюция. На страницах 80-81 книги Антона Ивановича Деникина «Вооруженные силы юга России» Деникин пишет: «Я иду путем эволюции…Эта эволюция ведет к объединению и спасению страны…». Автор статьи считает, что Деникин, в основном, выражается общими фразами, не объясняя, в чем выражается пришествие черной реакции, чем заключается эволюционный путь развития России. Кроме того, Ходаков, отмечает, что Деникин ошибался, утверждая, что революция провалится. К тому же речь Деникина не удовлетворяет крестьян, для которых актуален аграрный вопрос.

     В настоящей статье автор уделяет внимание жизни Деникина в эмиграции.

     В апреле 1920 года Деникин оставляет пост главнокомандующего и эмигрирует в Англию. В эмиграции приступил к созданию документального исследования о Гражданской войне «Очерки русской смуты». Издал сборник рассказов «Офицеры» (1928), книгу «Старая Армия» (1929—1931); не успел завершить автобиографическую повесть «Путь русского офицера» (впервые издана посмертно в 1953 году). В 1920 году Деникин переехал с семьёй в Бельгию. Жил там по 1922 год, затем — в Венгрии, а с 1926 года — во Франции. Так часто менять своё место жительства Деникина заставляла нехватка денег. Занимался литературной деятельностью, выступал с лекциями о международном положении. Оставаясь убеждённым противником советского строя, призывал эмигрантов не поддерживать Германию в войне с СССР. После оккупации Франции Германией отказался от предложений немцев о сотрудничестве и переезде в Берлин.

     В 1946 году в Нью-Йорке Деникин делает доклад, в котором призывает русскую эмиграцию стоять на страже национальных интересов России и «будить мировую совесть». Но Ходаков опять отмечает, что Деникин как всегда не объясняет, что такое «мировая совесть» и как ее «будить».

     Скончался генерал от сердечного приступа 7 августа 1947 года. Американские власти похоронили его, как главнокомандующего союзной армией, с воинскими почестями.

     Последним желанием Антона Ивановича было, чтобы гроб с его останками был перевезен на Родину, когда обстановка в России изменится.

ВОЕННЫЙ ПОТЕНЦИАЛ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА  В КОНЦЕ XV-XVI ВЕКАХ: КОЛИЧЕСТВЕННОЕ ИЗМЕРЕНИЕ

     Одноименная статья, автором которой является доктором исторических наук, доцент белгородского государственного университета Пенской Виталий Викторович, была опубликована в первом номере журнала «Отечественная история» в 2008 году.

     Исследование  было выполнено при поддержке  гранта Президента Российской  Федерации для государственной  поддержки молодых российских ученых проект МД-1685.2005.6 и внутривузовского гранта Белгородского государственного университета.

     Главная цель статьи – попытка оценить численность и качественный состав вооруженных сил Московской Руси от Ивана III до Ивана Грозного.

     В  статье автор ссылается на работу американского политолога и социолога  С. Хантингтона « Столкновении цивилизаций», историографию вопроса М. М. Кром «О численности русского войска в первой половине XVI в.», Анхимюк Ю. В. «Частные разрядные книги с записями за последнюю четверть XV – начало XVII веков», А. Л. Хорошкевич «Россия в системе международных отношений середины XVI века, А. А. Зимин «Реформы Ивана Грозного» и другие работы.

    В начале статьи автор отмечает формулировки американского исследователя С. Хантингтога определения структуры военной мощи государства. Он писал, что последняя «…имеет четыре измерения: количественное – количество людей, оружия, техники и ресурсов; технологическое – эффективность и степень совершенства вооружения и техники; организационное – слаженность, дисциплина, обученность и моральный дух войск, а также эффективность командования и управления; и общественное – способность и желание общества эффективно применять военную силу …». Виталий Викторович Пенской пишет, что в центре внимания данной статьи первое, количественное измерение военной мощи.

     В принципе нет сомнений в том, что великий князь Иван III и тем более его преемники располагали силами значительно большими, нежели те, что были под рукой у Дмитрия Ивановича Донского или Василия I Дмитриевича, говорит автор, но насколько велики были рати, которыми располагали последние Рюриковичи, восседавшие на московском престоле, какова была общая численность вооруженных сил Российского государства в целом и в отдельных кампаниях в частности? На этот вопрос В. В. Пенской отвечает в статье.

     В.  В. Пенской делит на несколько основных групп источники, откуда можно почерпнуть информацию о численности русской армии и о количестве войск, участвовавших в отдельных компаниях конца XV – начала XVII веках:

1. Разрядные записи, однако, по мнению специалистов, в частности Ю. В. Анхимюк, оригиналы не сохранились, т.к. погибли в результате стихийных бедствий или были сожжены. В настоящий момент имеются редакции подлинных разрядов.
2. Летописи, отмечает автор, немногим могут помочь историкам, т.к. летописцам характерен другой подход – ничто в этом мире не происходит помимо воли Божьей, а для исполнения Божественного замысла численность войска не имеет значения.
3. Иностранные источники не могут дать точных цифр численности русских войск, т.к. русским было выгодно преувеличивать свои силы и, позволяя иностранцам увидеть или услышать то, что им русским было выгодно. В этой связи сведения иностранных послов нельзя считать достоверными.
4. Иностранная дипломатическая переписка, хроника и публицистика того времени – не стоит доверять сведениям о численности московских ратей, отмечает автор, т.к. большинство из них имели ярко выраженную пропагандистскую окраску и рисовали московитов как неисчислимые орды диких варваров, противостоящих всему цивилизованному миру.

     В  соответствии с анализом вышеперечисленных  источников, Виталий Викторович  на странице 4 статьи констатирует, что пока не будут введены  в научный оборот новые источники, вряд ли вопрос о численности русского войска в конце XV – начале XVII вв. получит удовлетворительное разрешение. Но в тоже время Виталий Викторович признает невозможность в настоящее время вывести точные цифры, но существует возможность определения некоторых рамочных ограничений, за пределами которых предлагаемые цифры могут быть признаны нереальными.

     Автор,  определяя рамки, исходит из  условий:

1. Численность является одним из важнейших компонентов успеха при ведении боевых действий, но лучше побеждать «и числом и умением».
2. Численность войска на протяжении XVI века изменилась (изменилась численность населения страны, территория и экономические характеристики).
3. Логистические проблемы, без решения которых успех предпринятого похода не возможен. Неразвитость инфраструктуры, редкое и малочисленное население, скудные ресурсы ограничивают возможность крупных воинских соединений без отлаженной системы снабжения. Автор в статье приводит примеры ежедневной нормы выдачи провианта на одного солдата -  французскому  пехотинцу 91 кг хлеба, 0,5 кг мяса, 0,5 кг овощей, солдату – каролинцу ( 2 фунта хлеба, 0,7 фунта мяса) и рядовому солдату русской армии (1 фунт мяса, 2,5 фунта хлеба) и в тоже время, для сравнения, приводит данные Л. В. Милова, что русский крестьянин в среднем потреблял чуть больше 1 кг в день ржи.

     Далее в статье автор определяет максимум сил, которыми располагали Иван III и Василий III. По мнению автора в двух случаях, возможно, представить примерную численность войск, действовавших в ходе одной кампании на одно стратегическом направлении.

1. Автор ссылается на Первое собрание русских летописей, что в преддверии очередной войны с ливонцами великий князь прислал «воевод своих князя Василия Васильевича Шуйского и с князи, и с помещики с новгородскими, и с людьми своими, и со всею ратною приправою, и в другую неделю приехал князь Данилеи Пенка и с тверицы, и со всею силою своею и жили во Пскове три недели, а псковичам много протори, овса сто зобниц, а сена сто стогов, да той протори, кое на колачи, кое на хлебы, 25 рублев на один день». В. В. Пенской на основании этого делает вывод, что псковичи ежедневно расходовали хлеба приблизительно на 14,5 тысяч человек. Данную цифру автор сравнивает с цифрой, которую указывает советский историк Константин Васильевич Базилевич. По его расчетам выходит, что в Псков прибыли 5 тыс. ратных людей. Но Виталий Викторович уверен, что Новгородско-тверское войско в 14,5 тысяч человек выглядит более правдоподобным. И по числу коней, которыми располагала русская рать, автор не соглашается с историком К. В. Базилевич. Ссылаясь на данные автора Милова Л. В. о выдачи овса (1,3 кг) и сена (от 8 до 12 кг) лошади, и учитывая тот факт, что русская конница пересела на неприхотливых и нетребовательных в качестве корма ногайских коней.  Исходя из вышеизложенного автор делает вывод, что псковичам пришлось довольствоваться 25-27 тыс. лошадей .
2. Определить примерную численность московского войска возможно в Стародубовской войне. Как отмечает М. М. Кром, в статье автор ссылается именно на его (стр. 7 статьи), что возможно доверять показаниям пленного луцкого сына боярского Василия Хрущева, который при допросе сказал, что ««войска новгородского и псковского было с князем Борисом Горбатым пятьдесят тисяч», а общую численность русских войск в этой кампании оценивает в 110-120 тыс. воинов.

   Однако  считает автор, что Кром допустил ошибку и данная цифра завышена: во-первых, нельзя доверять показаниям пленных, потому что они плохо представляли обстановку в целом на театре военных действий, во-вторых, пленные намеренно могли преувеличивать или приуменьшать численность «своих», и маловероятно, что северо-западные русские земли могли выставить в поход такое количество ратных людей.

   А приводимое  Кромом свидетельство королевского  секретаря Нипшица Н. о русском  войске, вторгшемся в Литву вблизи ливонской границы, представляет интерес. Автор считает, что нет оснований не доверять свидетельству королевского секретаря, т.к. написанное письмо секретаря отражает действия соединенной русской рати на завершающем этапе похода. Исходя, опять же из идеи Крома о существовании зависимости воевод и ратников, можно предположить, что в походе участвовало до 50 тыс. ратных людей и «кошовых» - около 40 тыс. на смоленском и опочненском направлениях и до 10 тыс. на стародубском.