П.А. Столыпин на посту министра внутренних дел

В Царицьще его  ожидал тюремный бунт. Из тюрьмы доносились революционные песни. Струсившее начальство боялось пускать губернатора в очаг волнений. Два дня Столыпин разбирался с положением в тюрьме и беседовал с заключенными. В конце концов, политические обещали не петь и вести себя разумно. Дело закончилось отсидкой в карцере двух уголовников.

Грозовая атмосфера лета 1904 г. разрядилась 15 июля убийством Плеве. Новым министром внутренних дел стал князь П.Д. Святополк-Мирский. Началась «либеральная весна», столь трагично завершившаяся 9 января 1905 г. «Кровавое воскресенье» стало первым днем первой русской революции.

Вскоре в  Саратове и других городах губернии начались забастовки, митинги и демонстрации.

В своей практической деятельности П.А. Столыпин пытался  сплотить всех противников революции, от епископа Гермогена до некоторых  праволиберальных земцев, и развернуть монархическую пропаганду среди населения. Было собрано около 60 тыс. руб., губернский город разбили на три части, в каждой из которых открыли «народные клубы», превратившиеся в опорные пункты черносотенных дружин. Всякий раз, когда в городе начинались демонстрации, правые устраивали контрдемонстрации. Каждый нес корзину с камнями, а во главе колонны шли самые дюжие молодцы. Получая камни из задних рядов, они беспрерывно швыряли их в демонстрантов. Руками черносотенцев, стараясь не прибегать к помощи войск, Столыпин боролся с революционным движением в Саратове.

Летом 1905 г. Саратовская  губерния стала одним из главных  очагов крестьянского движения. В  сопровождении казаков Столыпин разъезжал по мятежным деревням. Против крестьян Столыпин действовал напористо и бесцеремонно. Выступая на сельских сходах, губернатор употреблял много бранных слов, грозил Сибирью, каторгой и казаками, сурово пресекал возражения. Производились повальные обыски и аресты. Разгонялись все самодеятельные крестьянские организации.

События в деревне заставили Столыпина вновь задуматься о существовании «какого-то коренного неустройства в крестьянской жизни». В соответствии со своими семейными традициями и сложившимися взглядами он усматривал причины этого «неустройства» во «всепоглощающем влиянии на весь уклад сельской крестьянской жизни общинного владения землею, общинного строя».

В разгар полевых  работ 1905 года волна беспорядков  пошла на убыль. Товарищ министр  внутренних дел Д.Ф. Трепов докладывал Императору Николаю II: «В Саратовской губернии благодаря энергии, полной распорядительности и весьма умелым действиям губернатора, камергер двора Вашего Императорского Величества Столыпина порядок восстановлен…»[3, c.132].

Осенью крестьянские волнения возобновились с невиданной ранее силой. По-видимому, Столыпин не справлялся с положением, поскольку на помощь ему был командирован генерал-адъютант В.В. Сахаров, бывший военный министр. Вскоре Сахаров отправился в карательную экспедицию. По возвращении из нее, в конце ноября 1905 г., он был застрелен посетительницей, явившейся к нему на прием в губернаторский дом. Вместо Сахарова прибыл генерал-адъютант К.К. Максимович, разъезжавший по Саратовской и Пензенской губерниям до начала 1906 г.

Оставаясь в  Саратове, П.А. Столыпин тоже не сидел  сложа руки. Саратовская губерния располагалась по правому берегу Волки. В декабре стало известно, что за рекой, в Новоузенском уезде Самарской губернии, вспыхнуло крестьянское восстание. Не колеблясь, Столыпин послал имевшийся в его распоряжении воинский отряд для подавления восстания в чужой губернии. За это он удостоился благодарственной телеграммы от самого царя.

И все-таки получилось так, что в критический период революции карательными экспедициями руководили генерал-адъютанты, крестьян расстреливали строевые офицеры, а Столыпин оказался как бы в стороне. На него, в отличие от многих других губернаторов, не было систематической охоты со стороны террористов. Эсерка-террористка, явившаяся в губернаторский дом под видом просительницы, прошла к Сахарову, а не к Столыпину.

Надо, впрочем, сказать, что Столыпина тоже не останавливали  соображения о возможных жертвах. Именно от него исходил приказ разогнать  митинг 16 декабря в Саратове. После  этой кровавой акции с революцией в губернском городе было покончено  Крестьянское же движение, несмотря на весь вандализм репрессий, с большим трудом поддавалось усмирению и медленно шло на убыль. То затухая, то разгораясь, оно продолжалось и после отъезда из губернии и Максимовича, и Столыпина. 

            Глава 3.П.А. Столыпин на посту министра внутренних дел

После ухода в отставку правительства Витте, совпадающего по срокам с подготовкой к работе Первой Государственной думы, в конце  апреля 1906 года Столыпин, телеграммой  председателя Совета Министров Горемыкина, получил распоряжение выехать в Петербург. В первый же день приезда он был приглашен в Царское село для встречи с Николаем II. Именно государь, отметивший, что давно следит за деятельностью Столыпина в Саратове и считает, его выдающимся администратором, сказал, что назначает его министром внутренних дел. 26 апреля 1906 года А.П. Столыпин становится министром внутренних дел.

До сих пор не ясно, какие пружины вытолкнули П.А. Столыпина, сравнительно молодого и малоизвестного в столице губернатора, на ключевой в российской администрации пост. Впервые его кандидатура обсуждалась в октябре 1905 г. на совещании С.Ю. Витте с общественными деятелями. Обер-прокурор Синода князь А.Д. Оболенский, родственник Столыпина, предложил его на пост министра внутренних дел. Но Витте не хотел видеть на этом посту никого другого, кроме П.Н. Дурново, общественные же деятели мало что знали о Столыпине.

Вторично вопрос о нем  встал в апреле 1906 г., когда уходило  в отставку правительство Витте. Американская исследовательница М. Конрой считает, что своим назначение Столыпин во многом был обязан своему шурину Д.Б Нейдгардту, удаленному с поста одесского градоначальника (в связи с еврейским погромом), но сохранившему влияние при двoре. В.С. Дякин отмечает особо активную роль в выдвижении Столыпина управляющего Кабинетом его величества князя Н.Д. Оболенского. П.Н. Зырянов считает, что сказал свое веское слово и Д.Ф. Терпов. Занимая пост товарища министра внутренних дел, он прославил тем, что в октябре 1905 г. издал приказ «Холостых залпов не давать, патронов не жалеть». Когда его перевели на более скромную должность дворцового коменданта, он неожиданно приобрел огромное влияние на царя. С этого времени Трепов стал разыгрывать глубокомысленные и многоходовые комбинации, словно играл в шахматы с общественным мнением. Замена, перед самым созывом Думы, либерального премьера Витте на реакционного И.Л. Горемыкина была вызовом общественном мнению. И чтобы вместе с тем его озадачить, было решено заменить прямолинейного карателя Дурново на более либерального министра. Выбор пал на П.А. Столыпина.

При посредничестве Крыжановского  Столыпин завязал негласные контакты с председателем Думы С.А. Муромцевым. Состоялась встреча Столыпина с  лидером кадетов П.Н. Милюковым.

В это же время еще более  интенсивные переговоры велись с правым дворянством. В мае 1906 г. собрался первый съезд уполномоченных дворянских обществ. Он был созван при содействии правительства, представители которого (В.И. Гурко, А.И. Лыкошин) участвовали в заседаниях. На съезде был избран постоянно действующий Совет объединенного дворянства. Во время частных переговоров со Столыпиным он обещал поддержку правительству на следующих условиях: 1) роспуск Думы, 2) введение «скорорешительных судов», 3) прекращение переговоров с либеральными деятелями о вхождении их в правительство, 4) изменение избирательного закона. I Дума была распущена 8 июля 1906 г. Соглашение правительства с представителями поместного дворянства постепенно исполнялось, и налицо была определенная консолидация контрреволюционных сил, чему немало содействовал министр внутренних дел.

Правительство пошло на роспуск  Думы не без внутреннего трепета. И действительно, на какое-то время  обстановка в стране резко накалилась. Большинство членов распущенной  Думы 10 июля собралось в Выборге, входившем тогда в состав Финляндии, и призвало граждан России не давать «ни копейки в казну, ни одного солдата в армию», пока не будет вновь созвана Дума. Вскоре под самым Петербургом начались военные восстания. 18 июля восставшая Свеаборгская крепость провозгласила лозунги: «Учредительное собрание», «Земля и воля». Через два дня произошли восстания в Кронштадте и на Крейсере «Память Азова», стоявшем на ревельском рейде.

Правительство чувствовало шаткость своего положения  и ожидало развитие событий в  худшую сторону. В такой обстановке Столыпин уже в качестве премьера, вновь начал переговоры о вхождении в правительство общественных деятелей. Но ему так и не удалось освежить кабинет министров. Правительство в основном осталось горемыкинским. Не все его члены были единомышленниками Столыпина. Министр финансов В.Н. Коковцов, опытный государственный деятель и второе по значению лицо в кабинете, не скрывал скептического отношения к аграрным начинаниям Столыпина и жалел на них денег. В оппозиции иногда оказывался и князь Б.А. Васильчиков, назначенный на пост главноуправляющего землеустройством и земледелием. Министр юстиции И.Г. Щегловитов обычно поддерживал Столыпина, но при этом сильно его компрометировал, поскольку был непопулярной личностью (он выступал за отказ от принципа несменяемости судей и за полное их подчинение Министерству юстиции, при нем наметилось сближение органов юстиции и полиции).

Драматические события в  августе 1906 г. показали, что правительство  по-прежнему на первый план ставит борьбу с революционным движением. 12 августа к министерской даче на Аптекарском острове подкатило ладно с двумя жандармскими офицерами и одни человеком в штатском. Опытный швейцар заметил у офицеров несоответствие в форме. Вызвали подозрение и портфели, которые бережно держали все трое. Однако швейцару не удалось их остановить. Вбежав в переднюю, они натолкнулись на генерала, ведавшего охраной. Тогда они швырнули портфели и взрывом мгновенно разметало дачу.

Сами революционеры, генерал Замятин и швейцар  были разорваны в клочья. Двое детей Столыпина – пятнадцатилетняя дочь Наталья и трёхлетний сын Аркадий – оказались тяжело раненными. От взрыва Наталью выбросило на мостовую и она попала под ноги лошадей, запряженных в полуразрушенное ландо убийц. Её ноги накрыло какой-то доской, которую топтали бесновавшиеся от боли лошади. После этого Наталья ещё в течение двух лет не могла передвигаться.

Единственной, совершенно не пострадавшей комнатой во всём доме был  кабинет Столыпина. Поистине, чудо Божие! Видать, Господу было угодно, чтоб Столыпин оставался на своём месте ещё 5 лет. 
Именно в 1906 г., когда покушения на высших должностных лиц Империи шли одно за другим, когда революционный террор повсеместные формы, когда запуганное население Империи боялось вечерами выходить на улицы, Столыпин, выступая перед Второй (наиболее революционной) думой, произнёс одну из лучших своих публичных речей. Она заканчивалась словами: «Эти нападки рассчитаны на то, чтобы вызвать у правительства, у власти паралич и воли, и мысли; все они сводятся к двум словам, обращенным к власти: «Руки вверх!». На эти два слова, господа, правительство с полным спокойствием, с сознанием своей правоты может ответить только двумя словами: «Не запугаете!»[5,c.129].

После теракта Николай II распорядился, чтобы Столыпина с  семьей поселили в тщательно охраняемом Зимнем дворце. Петр Аркадьевич, привыкший  во время отдыха совершать пешие  прогулки, не отказался от своей  привычки и здесь: теперь он прогуливался по крыше Зимнего дворца.

Но охота на Столыпина  продолжалась. За каждым его выездом  из Зимнего следили какие-то подозрительные люди. Вскоре обнаружилось, что напротив дома его сестры, которую он часто  навещал, снята комната для убийц. Один из арестованных по этому поводу эсеров на допросе признался, что его рука уже два раза поднималась для выстрела, но оба раза премьер показывался у окна не один – то с больной сестрой, то с ребенком, и рука невольно опускалась... Служба безопасности премьера приготовила для него специальный «щит» – портфель с металлической перегородкой внутри. С такой защитой хоть куда, лишь бы убийца заранее предупредил, когда будет стрелять...

После этого случая Столыпин очень изменился. Когда ему говорили, что раньше он вроде бы рассуждал  иначе, он отвечал: «Да, это было до бомбы Аптекарского острова, а теперь я стал другим человеком». И действительно, с этого времени он подавил в себе ту гуманность, которую нередко проявлял, например, в Саратове, особенно до начала революции. 19 августа 1906 г. в чрезвычайном порядке, по 87-й статье Основных законов, был принят указ о военно-полевых судах. Рассмотрению этих судов, в состав которых назначались строевые офицеры, подлежали такие дела, когда совершение «преступного деяния» представлялось «настолько очевидным», что не усматривалось надобности в его расследовании. Судопроизводство должно было завершиться в пределах 48 часов, а приговор по распоряжению командующего округом исполнялся в 24 часа. Впоследствии Столыпин признавался, что подобные меры – это «тяжелый крест», который ему приходится нести против своей воли.