Правление Петра III и Екатерины II. Просвещенный абсолютизм в России

Случаем, приблизившим падение  Петра III, явилось его решение начать войну с Данией из-за Шлезвига и самому командовать войсками. Петр не прислушался даже к совету своего кумира Фридриха II не отправляться на театр военных действий до коронации. В итоге привыкшей к вольготной столичной жизни гвардии было приказано готовиться к походу.

     Сигналом к  началу действий послужил арест  вечером 27 июня капитана Пассека, как было заявлено, «за государственные преступлении». Весть об аресте много знавшего о заговоре Пассека привела в движение не только Преображенский полк, но и других гвардейцев, тоже посвященных в заговор. Тут же начали действовать ждавшие удобного случая братья Орловы. Алексей в ночь на 28 июня скачет в Петергоф, где находилась Екатерина, чтобы привезти ее в столицу и провозгласить императрицей. Григорий и Федор все делают для соответствующего ее приема в Петербурге.  К.Г. Разумовский озабочен уже печатанием манифеста о восшествии на престол Екатерины II ( в его подчинении как президента Академии наук — типография).

В шесть часов утра 28 июня Алексей Орлов будит Екатерину  словами: «Пора вставать: все готово для вашего провозглашения». — «Как? Что?» — произносит спросонья  Екатерина. «Пассек арестован» — был ответ А. Орлова. Дальше всякие колебания отброшены, Екатерина с камер-фрейлиной садятся в карету, на которой прибыл А. Орлов. За пять верст до столицы их встретил Григорий Орлов, Екатерина пересаживается в его карету со свежими лошадьми. Вскоре она уже перед казармами Измайловского полка, измайловцы в восторге и тут же приносят присягу новой императрице. Затем солдаты, карета Екатерины, впереди их — священник с крестом направились к Семёновскому полку. Семеновцы встречают их криком « Ура!». В сопровождении воодушевленных происходящим измайловцев и семеновцев Екатерина едет в Казанский собор. Тотчас в соборе начался молебен и на ектеньях «возглашали самодержавную императрицу Екатерину Алексеевну и наследника великого князя Павла Петровича». Из собора Екатерина отправилась в Зимний дворец. Здесь к двум полкам гвардии присоединились чуть припозднившиеся и расстроенные этим преображенцы.

В Зимнем дворце толпятся члены  Сената и Синода, другие высшие чины государства. Они без всяких эксцессов  присягают императрице по наскоро  составленному Г.Н. Тепловым тексту присяги. Обнародован и Манифест о восшествии на престол Екатерины  «по желанию всех наших подданных». Жители столицы ликуют; рекой льется вино из открытых без согласия владельцев погребов. Народ веселится и ждет благодеяний от новой императрицы. Но ей еще не до них. Пока специальным  распоряжением отменен датский  поход, для привлечения флота  в Кронштадт послан адмирал И.Л. Талызин с собственноручной запиской Екатерины: «Господин Талызин от нас уполномочен в Кронштадте; и что он прикажет, то и исполнять». Посланы соответствующие указы  в находящуюся в Померании  армию.

Подозревал ли об угрозе Петр III? Что происходило в его  окружении после 28 июня?

Все сохранившиеся документальные свидетельства показывают, что Петр III никак не предполагал возможность  переворота, будучи глубоко уверен, что пользуется любовью подданных. Отсюда — нежелание прислушаться к поступавшим все же предостережениям и полная безмятежность.

Засидевшийся накануне за поздним ужином с уже ставшими обязательными горячительными напитками, 28 июня до полудня Петр приехал в  Петергоф для празднования завтрашних своих именин. И здесь неожиданно обнаруживается, что Екатерины в  Монплезире нет, что она тайно уехала в Петербург. В город посланы гонцы разузнать обстановку. В ожидании их возвращения Петр бесцельно гуляет по парку, распоряжений никаких не делает. Когда же его посланцы Н.Ю. Трубецкой и А.И. Шувалов (один - полковник Семеновского, другой — Преображенского полков), по прибытии в Петербург тут же присягнувшие Екатерине, не вернулись, все стало понятно. Это не придало решительности Петру Федоровичу, он раздавлен, как ему кажется, безысходностью ситуации, за приступами раздражения, гнева на окружающих лиц следуют обмороки, наступает общий упадок сил. В отчаянии он велит срочно прибыть из Ораниенбаума в Петергоф отряду голштинцев из 1300 человек для защиты от супруги. Но это не боеспособное, а скорее бутафорское войско. Остававшийся рядом с Петром фельдмаршал Миних отговаривает его от безрассудного шага. Наконец решено плыть в Кронштадт: по донесению коменданта крепости П. А. Девиера, там готовы к приему императора. Но к моменту отплытия из Петергофа фрегата и галеры с Петром и его окружением в Кронштадт уже прибыл Талызин и, к радости гарнизона крепости, привел всех к присяге на верность Екатерине. В итоге подплывшая в первом часу ночи к крепости императорская флотилия была отогнана под угрозой открытия огня, развернулась и отплыла в направлении Ораниенбаума.

В это самое время Екатерина  еще раз демонстрирует свою решительность  и приказывает стянуть к Петергофу  до 14 тыс. войск с артиллерией. Вместе с войском верхом на конях следуют  две прекрасные Екатерины во введенных  еще Петром I блестящих мундирах преображенцев — Екатерина II и Екатерина Дашкова. Новой императрице важно добиться «добровольного», благопристойного отречения супруга от престола. И вот она, ожидаемая весть: на полпути к цели 29 июня генералом М. Л. Измайловым Екатерине доставлено послание Петра с просьбой о прощении и с отказом от своих прав на трон. Им выражена также готовность вместе с фавориткой Воронцовой и адъютантом А.В. Гудовичем отправиться на жительство в Голштинию, лишь бы ему был выделен достаточный для безбедного существования пенсион. От Петра затребовано «письменное и своеручное удостоверение»  об отказе от престола «добровольно и непринужденно». Петр согласен уже на все, лишь бы остаться живым. В тексте отречения он заявляет «целому свету торжественно, что от правительства Российским государством на весь век мой отрекаюсь». К полудню Петр взят под арест, доставлен в Петергоф, а затем переведен в Ропшу, загородный дворец в 27 верстах от Петербурга, где и содержится под крепким караулом. Главным «караульщиком» был А. Орлов . На другой день Екатерина торжественно вернулась в столицу. На весь переворот, обошедшийся без пролития крови, потребовалось неполных два дня — 28 и 29 июня. Фридрих II позже в разговоре с французским посланником в Петербурге графом Л.-Ф. Сегюром дал такой отзыв о событиях тех дней: « ...отсутствие мужества в Петре III... погубило его: он позволил свернуть себя с престола, как ребенок, которого отсылают спать».

Так в России после прихода  к власти Екатерины II оказались два  свергнутых императора; нужно было думать, что делать с последним  из них, особенно памятуя о непредсказуемости  его поступков и учитывая его  дружеские отношения с прусским королем. Ни один из трех вариантов  — высылка в Голштинию, заточение в крепость, убийство с благословения императрицы — не устраивал Екатерину. Между тем физическое устранение Петра было самым верным и нехлопотным решением проблемы. Именно так и произошло — на седьмой день после переворота он был удушен. Отметим, однако, что в деле этом еще много неясного, темного. В обнародованном 7 июля 1762 г. Манифесте кончина императора была объявлена следствием «прежестоких» геморроидальных колик.

Современников, как впоследствии и историков, жгуче интересовал  вопрос о степени причастности самой  Екатерины к этой трагедии. Есть разные мнения на этот счет, но все они строятся на догадках и допущениях. Видимо, все же был прав французский посланник Беранже, когда по горячим следам событий писал: «Я не подозреваю в этой принцессе такой ужасной души, чтобы думать, что она участвовала в смерти царя, но, так как тайна самая глубокая будет, вероятно, всегда скрывать от общего сведения настоящего автора этого ужасного убийства, подозрение и гнусность останутся на императрице». Более определенен А.И. Герцен: «Весьма вероятно, что Екатерина не давала приказания убить Петра III... Мы знаем из Шекспира, как даются эти приказания — взглядом, намеком, молчанием». 6 июля в Сенате объявлен подписанный Екатериной Манифест о восшествии на престол. 1 сентября 1762 г. императрица Екатерина II выехала в Москву на коронацию. Она состоялась 22 сентября.

Началось 34-летнее царствование Екатерины Второй.

Глава II.  Внутренняя политика Екатерины II. Просвещенный абсолютизм.

Екатерина II отличалась огромной работоспособностью, силой воли, целеустремленностью, храбростью, хитростью, лицемерием, неограниченным честолюбием и тщеславием, в общем, всеми чертами, характеризующими “сильную женщину”. Она могла подавлять свои эмоции в угоду развитому рационализму. Ей был присущ особый талант завоевывать общие симпатии.

Однако, среди противников Петра III были влиятельные люди, которые считали более справедливым возвести на трон малолетнего Павла, а Екатерина II позволить править до совершеннолетия сына. При этом предлагалось создать Императорский совет, ограничивающий власть императрицы. Это не входило в планы Екатерины II. Чтобы заставить всех признать законность своей власти она решила как можно скорее короноваться в Москве. Церемония была совершена 22.09.1762 в Успенском соборе Кремля. По такому случаю народу было предложено богатое угощение. С первых дней царствования Екатерина II хотела быть популярной в самых широких массах народа, она демонстративно посещала богомолья, ходила на поклонение к святым местам.

Ни исторический склад  русского государства, ни собственные  политические виды не располагали Екатерину II к коренной перестройке центрального управления в духе усвоенных ею либеральных  учений тогдашних французских публицистов; но она хотела дать этим теориям  возможно широкое применение в местном  управлении. Утвержденные ею 7 ноября 1775г. губернские учреждения с небольшими изменениями действовали до земской  и судебной реформы 1864г., а некоторые  действовали и до 1908г. Они составили  довольно сложную систему административных и судебных мест общих и сословных. Россия была разделена на 50 губерний с населением от 300 до 400 тыс. душ в  каждой, с подразделением на уезды  в 20-30 тыс. душ. Губернии управляются  губернаторами; иногда во главе 2-3 губерний ставился генерал-губернатор или наместник  с обширными полномочиями. Недостатками учреждений 1775 г. можно признать излишнюю сложность и дороговизну управления и особенно суда, а также одностороннее  основание нового областного деления. Россия была разделена без всякого  внимания к пространству и к прежнему историческому делению страны, к  местным бытовым связям и особенностям населения. Таким образом, уездный  город эпохи Екатерины II имел следующую  структуру управления:

В каждом губернском городе были установлены:

1) Губернское правление  - главное губернское учреждение  с губернатором во главе. Оно  имело административный характер, являлось ревизором всего управления, представляло собой правительственную  власть в губернии.

2) Палаты уголовная и  гражданская - высшие органы суда  в губернии.

3) Палата казенная - орган  финансового управления. Все эти  учреждения имели коллегиальный  характер (губернское правление  - лишь по форме, ибо вся власть  принадлежала губернатору) и бюрократический  состав и ведали все сословия  губернии. Затем в губернском  городе были:

4) Верхний земский суд  - судебное место для дворянских  тяжб и для суда над дворянами. 

5) Губернский магистрат  - судебное место для лиц городского  сословия по искам и тяжбам  на них.

6) Верхняя расправа - судебное место для однодворцев и государственных крестьян. Эти суды имели коллегиальный характер, состояли из председателей - коронных судей и заседателей- выборных того сословия, делами которого занималось учреждение. По кругу дел и по составу эти учреждения были, стало быть, сословными, но действовали под руководством коронных чиновников. Наконец, в губернском городе были:

7) Совестный суд - для полюбовного решения тяжб и для суда над невменяемыми преступниками и непреднамеренными преступлениями и

8) Приказ общественного призрения - для устройства школ, богаделен, приютов и т. п. В обоих этих местах председательствовали коронные чиновники, заседали представители всех сословий и ведались лица всех сословий. Так, не будучи сословными, эти учреждения не были и бюрократическими.

В каждом уездном городе находились:

1) Нижний земский суд  - ведавший уездную полицию и  администрацию, состоявший из  исправника (капитана-исправника) и  заседателей; и тот, и другие  избирались из дворян уезда.  Исправник считался начальником  уезда и был исполнительным  органом губернского управления.

2) Уездный суд - для  дворян, подчиненный Верхнему земскому  суду.

3) Городской магистрат  - судебное место для горожан,  подчиненное губернскому магистрату (городская полиция была вверена  коронному чиновнику - городничему).

4) Нижняя расправа - суд  для государственных крестьян, подчиненный  верхней расправе.        

Все эти учреждения по своему составу были коллегиальными и сословными местами (из лиц того сословия, дела которого ведали); только председатель нижней расправы был назначаем от правительства. Кроме перечисленных учреждений следует заметить еще два: для попечения о вдовах и детях дворян была установлена Дворянская Опека (при каждом Верхнем земском суде), а для призрения вдов и сирот горожан - сиротский суд (при каждом городовом магистрате). И в том, и в другом учреждении членами были сословные представители. В Дворянской Опеке председательствовал предводитель дворянства (они стали существовать со времени Екатерининской комиссии), а в сиротском суде - городской голова. Такова была система местных учреждений Екатерины II. Мы видим, что вместо довольно простых форм прежнего времени теперь раскинута в каждой губернии целая сеть учреждений с многочисленным составом, и эта многочисленная администрация сосредоточена в меньших административных округах. При обилии новых учреждений замечаем, что они стараются выдержать модный в XVIII в. принцип разделения ведомств и властей: администрация в них отделена от суда, суд - от финансового управления. Местные общества получили на сословном принципе широкое участие в делах местного управления: и дворянство, и горожане, и даже люди низших классов наполняли своими представителями большинство новых учреждений. Местная администрация приняла вид земского самоуправления, действовавшего, впрочем, в чувствительной зависимости и под контролем немногих правительственных лиц и бюрократических органов. Екатерина думала, что она достигла своих целей: усилила состав администрации, правильно распределила ведомства между органами управления и дала широкое участие земству в новых учреждениях. Местное управление вышло очень систематично и либерально. Оно отвечало до некоторой степени и отвлеченным теориям Екатерины, потому что отразило на себе либеральные учения европейских публицистов, и желаниям сословий, потому что имело несомненную связь с депутатскими желаниями. О самоуправлении говорили в комиссии 1767--1768.