Процесс нечаевцев в русском обществе

  Это событие как нельзя лучше продемонстрировало всю суть Нечаева и «нечаевщины», заключающуюся в готовности пойти на всё, что угодно, даже на убийство невинного человека, ради собственных убеждений и целей.

  Нельзя не согласиться с мнением В.В.Витюка о том, что «убийство товарища являлось фактически единственным реальным действием нечаевской организации» за весь период ее существования. Именно это действие, во-первых, всколыхнуло общественность не только в России, но и по всей Европе, во-вторых, обернулось крахом для существования «Народной расправы» и революционных планов Нечаева, в-третьих, дало толчок для  подготовки правительством и III отделением нечаевского процесса, крупнейшего судебного разбирательства в России XIX века.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 2. Подготовка процесса над нечаевцами:

хронология, участники, отношение власти, гласность.

 

  Процесс над нечаевцами, произошедший в июле – августе 1871 г. в Петербурге, к которому привлекли около 200 человек, был тщательно спланирован правительством и прошел длительную подготовку. Один из подтверждений этого являются сведения Б.П. Козьмина о том, что « расследование нечаевского дела прошло 3 стадии. Первоначальные розыскные действия по этому делу находились в руках III отделения и подчиненных ему органов. Затем с января 1870 г. началось официальное следствие по этому делу, возложенное на сенатора Чемадурова. Наконец, по окончании следствия дело нечаевцев поступило на рассмотрение особого присутствия петербургской судебной палаты, начавшей слушать его 1 июля 1871 г.».⁷⁶

  Скорее всего, начало подготовки громкого судебного разбирательства пришлось на весну 1869г., после прокатившейся по нескольким университетам волны студенческих беспорядков. В то же время, согласно докладу министра юстиций, III отделение впервые услышало о Нечаеве, «когда им была получена записка заведующим секретным отделением…сообщавшая о студенческой сходке на Шпалерной улице»⁷⁷. 

   Именно весной из-за вспыхнувших  волнений и студенческого списка «недовольных», который Нечаев нарочно передал в руки полиции, начались первые аресты. «26 марта были арестованы А.Д.Дементьева и П.Н. Ткачев» ⁷⁸за написанное ими воззвание «К обществу». Далее 13 апреля была задержана жена полковника Елизавета Томилова, «состоявшая, как сделалось известным, в переписке с Нечаевым и укрывавшая у себя в квартире Орлова»⁷⁹,16 апреля – Феликс Волховский.

   Вторая волна арестов по Нечаевскому процессу, как его назовут позже, пришлась на лето 1869г. Тогда до III отделения дошли сведения, что « в Россию пересылались из Женевы прокламации и письма от Нечаева и что служащие в книжном магазине Черкесова в Москве получают эти прокламации»⁸⁰. Жандармы арестовали и привлекли к делу всех тех, кому эти прокламации были адресованы, а также произвели обыск в книжном магазине Черкесова.

  

     Однако все вышеизложенное было лишь начальным этапом в подготовке Нечаевского процесса. Официальное же следствие началось после того, как 25 ноября в пруде Петропавловского парка полицией обнаружено было тело И.И.Иванова: « По отсутствию на убитом Иванове всяких признаков грабежа…и ввиду того, что в числе лиц, значащихся в записке Успенского, Иванов стоял, как член организации, дознание пришло к заключению…что убийство Иванова совершено…членами тайной организации»⁸¹. Из доклада министра юстиций можно сделать вывод, что к тому моменту III отделению уже было известно о «Народной расправе» и о всех членах, которые в нее входили. Это подтверждается высказыванием А.Гамбарова: «III отделение быть может и нее придало особого значения убийству Иванова, если бы не имело давно в своих руках сведений о существовании в Москве революционного общества, и что общество это какими-то путями связано с книжным магазином Черкесова»⁸².

   Раскрытие убийства Иванова послужило отличным поводом для III отделения, чтобы произвести арест всех тех, кто был как-либо причастен к тайной организации Нечаева. Нельзя не согласиться с точкой зрения А.И.Володина, Ю.Ф.Карякина и Е.Г. Плимана, что «замысел реакции был предельно прост: одним ударом покончить со всеми революционными элементами»⁸³ в России. 

   Первым из сообщников Нечаева  в убийстве Иванова был задержан  Успенский, так как «в Московском  жандармском управлении он числился  в списке наиболее подозрительных  лиц»⁸⁴. После этого, как свидетельствует В.И. Засулич, «по списку, найденному еще при первом обыске в магазине Черкесова, в академии производились аресты, и дано было знать в Петербург об аресте Кузнецова»⁸⁵. Позже был произведен повторный обыск в книжном магазине, где работал Успенский, в ходе которого, по сведениям из доклада министра юстиций, было обнаружено: «1) 95 листов почтовой бумаги с…изображением печати «Народная Расправа», 2) 7 строк, составлявших слова: «Русский отдел Всемирного революционного союза, бланка для публики»,» 3) две рукописи, оказавшиеся впоследствии принадлежащими Волховскому, из которых одна заключает программу революционных действий, а другая содержит рассуждения о политических переворотах вообще⁸⁶». Перед этим, судя по данным обвинительно акта, представленного в ходе судебного разбирательства, в ноябре месяце 1869г. у Успенского был произведен обыск, в ходе которого было найдено несколько очень важных документов, таких, как: «заграничный паспорт…выданный московскому мещанину Николаю Николаеву, «Изложение общих правил сети для отделений», 10 пунктов с заглавием: «Общие правила организации»…»⁸⁷. Таким образом, на руках у III отделения оказались все самые важные документы организации, также первая публикация «Народной расправы» и «Катехизис революционера». Эти бумаги, созданные Нечаевым, послужили ещё одной важной уликой для того, чтобы на судебном процессе доказать причастность всех, кто был арестован по Нечаевскому делу, в политическом преступлении и покушении на самодержавную власть царя.

  3 декабря, по сообщению Ф.М. Лурье, арестовали А.Г. Прыжова⁸⁸. Вслед за ним, 23 декабря, по сообщению жандармского генерала Слезкина, «был задержан Долгов, который дал подробные показания. Благодаря ему в полиции оказались Черкезов, Ланге, Римский-Корсаков, Свечин»⁸⁹, и другие студенты, принадлежавшие к народной расправе. Дольше всего не удавалось поймать Николаева, так как он жил в Москве по чужому паспорту. Однако, его свободе пришел конец 15 февраля: «его арестовали и посадили в секретную камеру Московского тюремного замка»⁹⁰.

  После задержания последнего подозреваемого в убийстве Иванова подготовка «Процесса нечаевцев» продолжилась вплоть до апреля 1871г. III отделение всё это время в основном занималось поиском и арестом всех тех, кто, по их мнению, был причастен к делу нечаевцев, сбором показаний у задержанных и пополнения списка улик. 

  Что касается открытости и гласности будущего судебного процесса, то здесь необходимо обратиться к фрагменту одного из конфиденциальных совещаний, которое состоялось 19 июня 1871г., незадолго до начала судебного процесса: «При личных переговорах Министра Юстиций с Товарищем Шефа Жандармов, первый…полагал, что самое откровенное и полное изложение в печати фактов этого дела должно будет внести самый большой удар партии сочувствующих обвиненным…К достижения это представляется два средства: во-первых, допустить к присутствию на суде только стенографов «Правительственного Вестника»..или же, во-вторых, обязать редакции газет печатать отчеты…лишь после появления отчетов в «Правительственном Вестнике»⁹¹. Отсюда можно сделать вывода, что гласность и открытость судебного разбирательства по «Нечаевскому процессу» была выгодна как для III отделения, так и для правительства, ибо в таком случае участники Нечаевской организации вряд ли смогли вызвать сочувствие даже у наиболее радикально настроенной части русского общества.

  Что касается отношения правительства к этому процессу, то, скорее всего оно решилось на устройство столь крупного и громкого политического разбирательства все с той же целью - опорочить своих противников перед общественным мнением. Здесь нельзя не согласиться Н.А. Троицким в том, что «владея такими козырями как юридически доказанный факт убийства И.И.Иванова, одиозный текст «Катехизиса революционера», нечаевский мандат члена Интернационала, царские власти надеялись, в первую очередь, обесславить русскую революцию»⁹².

  Исходя из всего вышеизложенного,  можно прийти к заключению, что,  во-первых, подготовка к «Процессу  нечаевцев» продолжалась около полутора лет, что позволило тщательнейшим образом спланировать судебное разбирательство, привлечь к делу всех возможных участников тайной организации и собрать огромное количество улик против обвиняемых.  Во-вторых, скомпрометировав участников Нечаевского дела с помощью гласности и открытости самого судебного процесса, правительство намеревалось на корню пресечь любое возможное дальнейшее революционное движение в России.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 3. Судебный процесс над нечаевцами.

 

  Как протекал первый в России гласный судебный процесс, кто выступал в роли председателей, защитников и подсудимых? Какие обвинения выдвигались участникам  «Процесса Нечаевцев», какие показания давались подсудимыми? Чем закончилось одно из самых крупных в России судебных разбирательств XIX в.?

  Процесс, начавшийся 1 июля 1871 г. 11 часов 40 минут утра, продолжался с перерывами почти три месяца. Арестованных по делу было около 300 человек, на скамью подсудимых посадили 87. Дело разбиралось гласно, отчеты, как это было решено 19 июня, печатались в «Правительственном Вестнике», а затем в остальных газетах, таких, как «Московские ведомости», «Голос», «Санкт-Петербургские ведомости».

  По данным судебного отчета  о « Процессе нечаевцев», « присутствие на суде составляли: председатель А.О. Любимов, члены Палаты: Маркевич, Мессинг, Медведев, Шахов, Богаевский; обвинял прокурор С.-Петербургской Судебной Палаты В.А. Половцев. Секретарь Голиевич. Защитники подсудимых, присяжные поверенные: князь Урусов (Успенского и Волховского), Спасович (Кузнецова, Ткачева и Томиловой), Арсеньев (Прыжова), Соколовский (Дементьевой), Турчанинов (Николаева), Халтури (Коринфского) и Депп (Флоринского)»⁹³ .

   Все подсудимые были разделены  на 11 групп с соответствующим  количеством обвинительных актов.  В первую вошли основные фигуранты  «Нечаевского дела»:

«1) дворянин Петр Гаврилович Успенский, 2) купеческий сын Алексей Кириллович Кузнецов, 3) отставной коллежский секретарь Иван Гаврилов Прыжов, 4) московский мещанин Николай Николаев, 5) священнический сын Владимир Федоров Орлов, 6) дворянин Феликс Вадимов Волховский, 7) кандидат прав Петр Никитин Ткачев, 8) с.-петербургкая мещанка Елизавета Христьянова Томилова, 10) священнический сын Иван Иванов Флоринский, 11) священнический сын Михаил Петров Коринфский»⁹⁴.

       После того, как был оглашен список вошедших в первую группу подсудимых, А.О. Любимов приступил к прочтению обвинительного акта, согласно которому « Успенский, Кузнецов, Прыжов, Николаев обвиняются в заговоре с Нечаевым с целью ниспровержения Правительства и убийстве Иванова. Флоринский – в том, что принимал участие в заговоре. Орлов, Волховский, Ткачев и Коринфский – в том, то принимали участие в заговоре и совершили для ниспровержения подготовительные действия. Томилова – в помощи Нечаеву и Орлову в совершении приготовлений к государственному преступлению. Дементьева – в том, что напечатала и распространила воззвания «к обществу». (с.34-35)

  В качестве вещественных доказательств виновности подсудимых председатель предъявил следующие изъятые в ходе подготовки судебного процесса документы: первое издание журнала «Народная Расправа» за 1869г., «Общие правила организации»,  «Общие правила сети отделений», воззвание «К обществу», написанное Ткачевым и Дементьевой, фальшивый мандат Комитета «Народной расправы» с подписью М.Бакунина, многочисленные прокламации «Организации», и, помимо всего прочего, «Катехизис революционера», с которым многие из подсудимых впервые ознакомились только в ходе судебного разбирательства.

   Далее А.О. Любимов зачитал прокламацию организации «Народной Расправы», содержавшую в себе подобного рода предпосылки: «Мы имеем только один отрицательный неизменный план беспощадного разрушения…» «Да, мы не будем трогать царя, если нас к тому не вызовет преждевременно какая-либо безумная мера или факт…» «…А теперь мы безотлагательно примемся за истребление его Аракчеевых, то есть, тех извергов в блестящих мундирах, обрызганных народной кровью…». Неудивительно, что после прочтения этого труда обвинение пришло к выводу, что « члены общества не признают иного способа уничтожить мнимое или действительно препятствие к достижению своих целей, как только убийство»⁹⁵.

  Цель «Народной расправы» по  обвинительному акту состояла  в следующем: «…видно, что после долгих споров с Нечаевым о способах к изменению государственного устройства России, в сознании членов организации, наконец, укрепилась мысль о необходимости начать действовать именно так, как советовал Нечаев, т.е. стремиться к произведению восстания в народе»⁹⁶. 

   После оглашения обвинительного  акта наступил момент для дачи  показаний подсудимыми.  П.Г. Успенский, К. Кузнецов, Н.Н. Николаев, И.Г. Прыжов дали весьма откровенные и схожие показания, сознались в связи с Нечаевым,  в участии в тайной организации и убийстве Иванова. Другие – Д.П. Волховский, И.И. Флоринский, признавали лишь то, в чем были уличены, но в основном держались уклончиво. Однако при этом все подсудимые стремились  доказать суду, что каждый из них является жертвой  лжи Нечаева, который использовал их в качестве инструментов для достижения своих целей. Прыжов вообще заявил, что всё это время знал Нечаева «по имени Петров или Павлов»⁹⁷. Кузнецов же признался в том, что видел – дело идет к революции, но «верил Нечаеву и потому согласился на участие в этом деле, что не сомневался в уверениях Нечаева о громадности этого дела, о его общности и его народности, о тесной связи его с Западом, с восстанием рабочего сословия»⁹⁸.

  Кроме этого, по сообщению заведующего секретной агентурой III отделения К.Ф. Филиппеуса,  «почти все подсудимые пользуются малейшим случаем, чтобы выразить свой взгляд на существующий порядок, на его ненормальность, на необходимость иного, лучшего устройства общества»⁹⁹. С душевной болью говорили нечаевцы о бедствиях народа и своем желании помочь ему, а А.Д.Дементьева сделала развернутое выступление по «женскому вопросу», указав на бесправие женщин как на фактор, непрестанно вооружающих их против правительства.¹⁰⁰  Эта речь на процессе нечаевцев вошла в историю русского освободительного движения»¹⁰¹. По мнению Володина, Карякина и Плимака, «уже тогда процесс явно не оправдывал возлагавшихся на него свыше надежд, так как он постепенно превращался в обвинение против самого самодержавного строя»¹⁰².