Роль советской авиации на войне в Афганистане

   Работали  в основном с малых высот, где  вертолёт обладал большими возможностями, а главным противником были автоматы и излюбленные моджахедами английские 7,62-мм винтовки систему Ли–Энфильда.

   Экипажи получали зш и бронежилеты, однако надевать их находилось мало желающих. Двухкилограммовый шлем не давал повернуть головы, а в тяжелом бронежилете можно было в два счёта «свариться в собственном соку». Для защиты  от пуль их вешали за сиденьем, сбоку на блистере или укладывали под ноги. Летчикам и техникам и без того приходилось нелегко: летом обшивка накалялась до +80+90°С, в кабине царило сущее пекло (отчётные документы констатировали: «В жару при выполнении работ в кабине и, тем более, в хвостовых балках вертолётов вообще невозможно находиться»). Спасаясь от жары, экипажи нередко летали в далекой от уставной форме – трусах и панамах.  А чтобы избежать ожогов и солнечных ударов, при выполнении тяжелой работы ( подвеска 250-кг бомб не считалось!) вертолёты на стоянке старались поливать водой, если только она была под рукой.

   При оказании огневой поддержки особое значение приобретал тесный контакт  с наземными частями. В этом вертолетчики имели несомненное преимущество перед ИА и ИБА: при необходимости  они могли взять на борт знающего местность авианаводчика или подсесть в боевые порядки войск, чтобы уточнить обстановку и согласовать действия. В распоряжении полковника Громова, тогда командира  5-й мотострелковой дивизии, находился солдат-художник, в цвете изображавший панораму местности, по которой вертолетчики намечали места работы и цели. С небольшой высоты хорошо различались сигнальные ракеты и дымовые шашки, цепочка которых обозначала фронт подразделения. Атака вертолетов давала гораздо большую эффективность и точность, чем удары скоростных самолетов, нередко с высоты не способных заметить эти сигналы (бывали случаи, когда авианаводчик, отчаявшись показать цель опасно кружившим самолетам, уводил их в сторону, давая ориентиром скалу в отдалении).

   Патрулируя  окрестности и приграничные районы, вертолёты вели поиск вооруженных отрядов и пресекали путь караванов с оружием. В тянувшихся за Фарахом и Кандагаром пустынях Регистан и Хаш поиск облегчали хорошо видимые с воздуха тропы и шлейфы пыли, часами державшиеся за прошедшим караваном или машиной. По ним нагоняли путников, высаживали группы досмотра, а то и решали их судьбу с ходу. Однозначно признавался врагом человек или группа, имевшие оружие, пытавшиеся оторваться от преследования, разбежаться или спрятаться. При досмотре требовалось особое чутье и осторожность: в руках у мирного купца мгновенно мог появиться автомат, а караванщики, случалось, сами бросались в атаку. Летом 1980года так был убит командир Ми-8Т Г.Пожарищенский из 280-го овп, севший в Регистане. Машину с раненым штурманом и бортстрелком сумел привести домой борттехник «харитоновской выучки» А.Медведев. Незадолго до этого там же в стычке с бандой комэску Сидорову пулей «подстригло» волосы, его штурман был ранен в шею, а борттехнику пришлось из РПК отстреливаться от наседавших маджахедов, пока отходившая группа грузила на борт убитых и раненых.

   Наиболее  сложные полёты выполнялись для  обеспечения высокогорных застав и  разведпостов, контролировавших перевалы и дороги. Чтобы забросить туда продовольствие, топливо, боеприпасы и обычную воду, Ми-8 предельно облегчали, снимаю броню, фермы подвески, часть оборудования, сиденья в грузовой кабине, а иногда даже вооружения и створки грузолюка. «Раздетый» вертолёт мог набрать лишнюю пару сотен метров высоты, но приземлиться часто оказывалось негде, и машину приходилось удерживать на весу, приткнувшись к выступу скалы одним колесом, пока из кабины выбрасывали груз и принимали людей. Иногда, с разгону забравшись на высокогорную площадку, вертолёт оттуда уже не мог взлететь нормально. На этот случай была отроботана методика срыва, при которой вертолёт соскальзывал вниз, набирал в падении достаточную скорость и переходил в горизонтальный полёт. Однажды капитан Кабдулин сумел забрать таким образом сразу 20 блокированных на вершине человек, объяснив потом, что вторично подняться на эту площадку он просто не смог бы.

   «Вертушки»  пользовались заслуженной любовью  и уважением: помимо доставки всего  необходимого и огневой поддержки, они вывозили раненых и пострадавших от тепловых ударов, выручали отсеченные от своих подразделения. Для многих, оказавшихся в безвыходном положении, рокот вертолётов означал спасение. Среди них был и начальник 40-й армии полковник В.А. Васин, БТР с которым подбили в «зеленке» вблизи Чарикара.

   Сами  вертолётчики ежегодно теряли по 30-35 машин (почти целый полк), многие из которых  уносили с собой экипаж. От сгоревшего вертолёта оставалось немногое: заметное издалека пятно гари, отлетевшие при  ударе хвостовая балка и колеса, спутанные обрывками проводов двигатели в луже дюраля и покрытый жирной копотью остов кабины.

   Растущее  число потерь побудило вертолётчиков  использовать разные приемы – от противозенитного маневра и работы с малых высот, оставлявших противнику минимум  времени на изготовку и прицеливание, до отхода на практический потолок, вне досягаемости огня ПВО. Моджахеды, в свою очередь, совершенствуя оборону, вводили посты раннего предупреждения, рассредоточивали зенитные позиции для ведения огня с разных направлений и ярусов в горах, эшелонировали их вокруг базовых районов с растущей плотностью к центру. При очередном наступлении на Панджшер весной и летом 1984года  за один день 16 июня (запомнившийся как «день вертолётчика») на базу не вернулись пять машин. В апреле 1986 года, пытаясь высадить десант на нерасчищенный от ПВО плацдарм у базы Джавара, пять вертолётов потеряли афганцы. Без потерь не обходились крупные операции «Пустыня» в июле 1985 года, сопровождавшаяся высадкой в горах 7000 человек, и «Плотина» осенью того же года, в ходе которой Кунарское ущелье на протяжении 170км блокировал десант их более чем 12000 бойцов. В ноябрьской операции под Кандагаром вертолеты выполнили за две недели 508 вылетов, высаживая и обеспечивая десантников на 19 площадках. За эти дни были сбиты три Ми-8МТ, в одном из которых погиб командир 280-го полка Филюшин.

   Без вертолётов была бы невозможной работа спецназа – наиболее боеспособных, обученных и хорошо вооруженных  подразделений, настоящих профессионалов войны. Восемь батальонов спецназа, перекрывших  приграничные районы и «южный пояс», были сведены в две бригады со штабами в Джелабаде и Лашкаргахе. Каждой из них придавалась отдельная вертолётная эскадрилья – 205-я и 239-я овэ. Пользуясь данными разведки, радиоперехвата и ХАД, спецназ загодя узнавал о выходе банд, времени и пути движения караванов, а вертолеты обеспечивали скрытность и внезапность выдвижения в назначенный район.

   17 сентября 1984 года засада, высаженная  в нужном месте в нужное  время, встретила и уничтожила  пробиравшуюся по Регистану пару  «джипов». Среди немногих уцелевших моджахедов оказался французский журналист Жак Абушар, ради которого и была затеяна эта охота. Осенью 1985 года силами кандагарского спецназа удалось перехватить и полностью истребить банду одного из самых известных командиров – муллы Маланга. Очень эффективными оказались поисково-ударные действия вертолетов со спецназовскими досмотровыми группами на борту, позволявшими охватить районы в радиусе 100-120км от места базирования. Высадив группу, пара Ми-8 прикрывала их с воздуха и отсекала разбегавшимся караванщикам пути отхода. Принято считать, что 5 января 1987 года был захвачен «Стингер», знакомство с устройством которого было необходимо для выработки мер противодействия. ПЗРК искали уже давно, и за трофей загодя назначали награду – Звезду Героя. По донесению разведки на поиск вылетела пара Ми-8МТ с дежурной группой майора Е.Сергеева в сопровождении двух Ми-24. У кишлака Шахджой они обнаружили колонну из пяти мотоциклистов. Пытаясь уйти, те успели пустить два «Стингера», но промахнулись. Уничтожив ответным огнём 16 моджахедов, десантники захватили одного уцелевшего «караванщика» и снаряженный ПЗРК. 

   2. Боевые вертолёты  Ми-24 

   С весны 1980 года поджарые пятнистые силуэты  Ми-24 все чаще начали появляться в  афганском небе, став вскоре настоящим символом этой войны. Атаки «двадцатьчетверок», летавших «ближе, ниже и медленнее всех», давали много большую результативность, чем удары сверхзвуковых машин ИА и ИБА, мгновенно проносившихся над целью и без особого уважения прозванных «свистками». После первых  стычек и потерь вертолётчики начали выполнять задания минимум парой, страхуя друг друга на случай вынужденной посадки. Основной тактической единицей стало звено или восьмерка, дававшие должную эффективность удара в изобилующей естественными укрытиями местности. При встрече с огрызающимся и неплохо вооруженным врагом звено позволяло реализовать большинство тактических приемов: атаку с круга, заимствованную  у штурмовиков Отечественной войны, «поточную» обработку цели строем уступа с последовательным доворотом ведомых на цель; налет «ромашкой», включавший роспуск группы на подходе и чередующиеся удары с разных сторон с минимальными «зазорами»; противозенитные «ножницы» с «раскачкой» по высоте, когда верхняя пара прикрывала атакующую. Основной удар делался на внезапность, непрерывность огневого воздействия и взаимного прикрытие. Плотность удара доводили до предела: бывало, что ракеты с ведомого свистели оп бокам не успевшего отвернуть с боевого курса ведущего. Не меньшее значение имели гибкость тактики и её совершенствование – шаблон тут же наказывался, даже при повторном полете по тому маршруту можно было наткнуться на засаду. Поэтому, чтобы не попасть  под одну очередь и успеть среагировать, уклонившись или подавив огневую точку, при следовании к цели или патрулировании интервал между машинами держали увеличенным до 1200-1500м. 

   С 1981 года в Афганистан начали поступать  Ми-24В, оснащенные новыми высотными  двигателями ТВ3 – 117В, которые имели  на 15-20% большую мощность в условиях жаркого высокогорья. При ремонтах этими двигателями стали оборудовать и Ми-24Д.

   Уже  к концу 1980 года вертолетную группировку 40-й армии усилили вдвое, доведя её до 251 машины, что вчетверо превосходило численность самолетов. Важнейшими задачами вертолетчиков являлись высадки десантов, которые приходилось проводить вблизи кишлаков, дорог и в узловых пунктах, облюбованных моджахедами. «Двадцатьчетверкам» в этих операциях отводилась роль тарана, бомбами и НАР расчищавшего путь Ми-8 и Ми-6. Группу транспортников, иногда насчитывавшую до 60 машин, на маршруте сопровождали 1-2 пары Ми-24, шедшие по бокам колонны с превышением 200-400м и державшие «подопечных» под присмотром до самой посадки. Высадку предваряли удары артиллерии и самолетов, а сразу после них цели обрабатывали 1-2 звена Ми-24. С минимальным интервалом, не давая противнику опомниться, на расчищенный участок доставляли десант. Его прикрывали ещё несколько пар вертолетов, которые кружили на высоте 1200-1800м, выбирая уцелевшие огневые точки. Оставшееся на аэродроме дежурное звено находилось в готовности и при необходимости могло сменить отработавшие над полем боя Ми-24. Для прикрытия небольших высадок выделялось минимум звено вертолетов, одна пара которых  подавляла ПВО, а другая барражировала выше, контролируя обстановку. В ноябре 1981 года у Асадабада вдогон отходившим после десантирования вертолетом открыл огонь затаившийся пулеметчик. Замыкающий Ми-24 тот же с разворота дал по нему залп С-5С, начиненными тысячами стальных стрелок. Подсев, чтобы забрать оружие, экипаж получил нечастую возможность увидеть результат работы: превращенное в груду фарша тело стрелка, облепившее пулемет.

   Ещё одной важной задачей вертолетчиков  с лета 1980года стала проводка автоколонн, занимавшая 15-17% всех вылетов. 40-й армии  ежедневно требовались сотни тонн топлива, продовольствия и других грузов, машины с которыми подвергались постоянным нападениям. Чтобы защитить колонны, их сопровождали танки и БТР, в кузовах КамАЗов монтировались скоростные зенитки ЗУ-23, способные вести огонь почти вертикально по нависающим склонам, а вдоль дорог устроили многочисленные сторожевые посты.

   В вертолетных частях (как у штурмовиков) 40-й армии, чтобы избежать перерывов  в работе и ненужного расхода  ресурса на перегоны, сменялись только экипажи, а машины были обречены отработать на месте весь срок, в лучшем случае дотянув до ухода на ремонт. Это удавалось далеко не каждому: из года в год вертолетчики теряли в ДРА 8-12% своего парка. Средний налет Ми-24 за год составлял 360-400ч, а в горячих местах намного выше. Так, получив в августе 1986 года пару «нулевых» Ми-24, 262-я эскадрилья из Баграма за год полностью выработала весь их 1000-часовой ресурс до первого ремонта. В 1985 году при среднем налете 414 часов, опережавшем и Ми-8, максимальное число часов на одной из машин из Баграма составило 660. При этом средняя продолжительность вылета Ми-24 на 30-50% превышала показатели «восьмерок», часто поднимавшихся в короткие «челночные» полеты.

   Среди всех авиаторов большинство потерь несли вертолетчики, особенно в летние месяцы, когда люди  были измотаны жарой и напряженной работой, а машины проигрывали в характеристиках. В иной месяц из вылетов не возвращались 3-4 экипажа. В обиход военных медиков вошла беспристрастная формулировка: «ранения, несовместимые с жизнью», большая часть которых приходилась на аварийные посадки и пожары подбитых машин. 30% всех смертельных исходов были вызваны травмами головы и позвоночника, 55% - обширными ожогами и 9% - повреждениями внутренних органов.  

   У вертолетчика нелегкая смерть… Об этом знал каждый, кому довелось подбирать погибших товарищей и видеть в покрытых жирной копотью обломках машины обугленные черепа. О том, кому доставалось больше всех, говорила статистика: из года в год в ВВС 40-й армии основная доля потерь приходилась на более опытных летчиков 1-го класса, чаще летавших на задания и погибавших в 2-3 раза чаще, чем летчики 2-го и 3-го класса.

    Зашедшая  в тупик война заставила искать политическое решение. Используя слабость Кабула, оппозиция усиливала нажим, блокируя гарнизоны и вытесняя правительственные войска из провинций. По День авиации 1987 года за Баграм разыгралось настоящее сражение, в котором только вертолетчики потеряли 10 человек убитыми. В апреле 1988 года на окраине этой авиабазы одна из «договорных банд» атаковала позицию правительственных войск. На их поддержку пришлось поднимать всю авиацию, два дня крутившую непрерывную «карусель», едва успевая убрать шасси и сбрасывая бомбы рядом со стоянками. Был случай, когда вертолетчиков Газни обстреляли охранявшие их афганские танкисты, получившие от «заказчика», как потом выяснилось, по пайке сахара за каждый выстрел.

    Разочарование в бесплодной войне стало очевидным. Оставалось только уходить, не ввязываясь в масштабные операции и действиями авиации сдерживая оппозицию. Большую  часть вылетов стала занимать работа по плановым целям – базовым лагерям, опорным пунктам моджахедов и регулярные удары по позициям, с которых они обстреливали гарнизоны и аэродромы. В окрестностях Кабула постоянно патрулировались районы кишлаков Гурджай и Чакарай, из которых открывалась удобная для обстрела панорама города. Обмен ударами шел с переменным успехом: противник все чаще использовал пусковые установки с часовым механизмом или производил пуски из кузовов машин, тут же меняя позиции ( как оценивал такую работу А.В. Руцкой «авиация летала, чтобы летать и дробить камень»). У Джелалабада «дежурной» целью была близлежащая деревня Ада, откуда по аэродрому то и дело постреливали. Вертолетчики не оставались в долгу и,  в конце концов, стерли эту деревню в пыль. Такая же участь ожидала многие селения вблизи авиабаз: постоянный обмен ударами и «чистка местности» оставляли на их месте обезлюдевшие руины, высохшие арыки и сожженные поля.