Формы юридической деятельности в Античном Риме

      Своего  расцвета римская юриспруденция  достигает в последний период республики и особенно в первые два  с половиной века империи. Уже  первые императоры стремились заручиться поддержкой влиятельной юриспруденции  и по возможности подчинить ее своим интересам. В этих целях  выдающиеся юристы уже со времени  правления Августа получили специальное  право давать ответы от имени императора (ius respondendi). Такие ответы пользовались большим авторитетом и постепенно (по мере укрепления власти принцепса, который вначале не был законодателем) стали обязательными для судей, а в III в. на отдельные положения  юристов-классиков ссылались как  на текст самого закона.

      Со  второй половины III в. намечается упадок римской юриспруденции, в значительной мере связанный с тем, что приобретение императорами законодательной власти прекратило правотворческую деятельность юристов. Со времени Диоклетиана императоры, получив неограниченную законодательную власть, перестали давать юристам ius respondendi. Правда, положения юристов классического периода сохраняли свой авторитет и в новых условиях.

      Из  большого числа известных юристов  классического периода, как уже  отмечалось выше, наиболее выдающимися  были Гай (II в.), Папиниан (II–III вв.), Павел (II–III вв.), Ульпиан (II– Ш вв.) и Модестин (II–III вв.). Специальным законом Валентиниана III (426 г.) о цитировании юристов положениям этих пяти юристов была придана законная сила. При разноречиях между их мнениями спор решался большинством, а если и это было невозможно, то предпочтение отдавалось мнению Папиниана. Упомянутый закон признавал значение положений и других юристов, которые цитировались в трудах названных пяти юристов. К таким цитируемым юристам прежде всего относились Сабин, Сцевола, Юлиан и Марцелл.

      Деятельность  римских юристов была по преимуществу направлена на удовлетворение нужд правовой практики и приспособление действующих  норм права к изменяющимся потребностям правового общения. Вместе с тем  в своих комментариях и ответах  по конкретным делам, а также в  сочинениях учебного профиля (институции и т. д.) они разрабатывали и  целый ряд общетеоретических  положений. Правда, к формулированию общеправовых принципов и определений  римские юристы подходили весьма осторожно, отдавая предпочтение детальной  и филигранной разработке конкретных правовых вопросов и лишь на этой основе делая те или иные обобщения. Отсюда известное изречение «всякое  определение опасно», восходящее к  положению юриста I–II вв. Яволена: «В цивильном праве всякое определение чревато опасностью, ибо мало случаев, когда оно не может быть опрокинуто»¹⁶.

      Такая осторожность в формулировке общих  положений (правил, regulae) диктовалась  также и тем, что подобные обобщения  юристов (правила) приобретали значение общих правоположений (правовых норм, правил и принципов). Характерна в. данной связи позиция Павла: «Правило –  краткое выражение того, что есть; не из правила выводится право, а  из существующего права – правило».

      К римским юристам восходит деление  права на частное и публичное. Ульпиан в своем, ставшем классическим, делении всего права на публичное (право, которое «относится к положению  Римского государства») и частное (право, которое «относится к пользе отдельных  лиц») отмечал, что, в свою очередь, «частное право делится на три части, ибо  оно составлено из естественных предписаний, из (предписаний) народов, или (предписаний) цивильных». Названные «части» –  это не изолированные и автономные разделы права, а скорее взаимодействующие  и взаимовлияющие компоненты и свойства, теоретически выделяемые в структуре  реально действующего права в  целом.

      Взаимопроникновение различных составных моментов («частей»") права, невозможность их «чистого»  выделения из права в целом  и резкого обособления подчеркивал  и сам Ульпиан. «Цивильное право, – отмечал он, – не отделяется всецело от естественного права  или права народов. Итак, если мы добавляем что-либо к общему праву  или сокращаем из него, то мы создаем  наше собственное право, то есть цивильное. Таким образом, наше право является или писаным или неписаным, как  у греков; из законов одни написаны, другие не написаны».

      Требования  и свойства естественного права  пронизывают не только цивильное  право, но и право народов (ius gentium), которое означало право, общее у  всех народов, а также отчасти  и право международного общения. «Право народов, – писал Ульпиан, – это то, которым пользуются народы человечества; можно легко  понять его отличие от естественного  права: последнее является общим для всех живых существ, а первое – только для людей в их отношениях между собой».

      Так обстоит дело и согласно взглядам юриста Гая. «Все народы, управляемые  законами и обычаями, – писал  он, – пользуются частью своим собственным, частью правом, общим всем людям». Причем это общее право, называемое им правом народов, в своей основе и по существу является естественным правом – «правом, которое естественный разум установил  между всеми людьми».

      Идею  взаимосвязи и единства различных  составных моментов и свойств, присущих праву вообще; теоретически точней и четче, чем Ульпиан и Гай, выразил юрист Павел. «Слово «право», – пояснял он, – употребляется  в нескольких смыслах: во-первых, «право»  означает то, что всегда является справедливым и добрым, каково естественное право. В другом смысле «право» – это  то, что полезно всем или многим в каком-либо государстве, каково цивильное  право. Не менее правильно в нашем  государстве «правом» называется ius honorarium (преторское право)».

      Важно иметь в виду, что все эти  различные «смыслы» одновременно присутствуют в общем понятии «право» (ius). Включение  римскими юристами естественного права  в совокупный объем понятия права  вообще со всеми вытекающими отсюда последствиями соответствовало  их исходным представлениям о праве  как справедливом явлении. «Изучающему  право, – подчеркивает Ульпиан, –  надо, прежде всего, узнать, откуда происходит слово ius (право); оно получило свое название от iustitia (правда, справедливость), ибо, как превосходно определяет Цельс, право есть ars (искусство, практически реализуемое знание и умение) boni (добра) и aequi (равенства и справедливости)».

      Понятие aequi (и aequitas) играет существенную роль в  правопонимании римских юристов  и используется ими, в частности, для противопоставления aequum ius (равного  и справедливого права) ius iniquum (праву, не отвечающему требованиям равной справедливости).

      Aequitas, будучи конкретизацией и выражением  естественно-правовой справедливости, служила масштабом для корректировки  и оценки действовавшего права,  руководящим ориентиром в правотворчестве  (юристов, преторов, сената, да и  других субъектов правотворчества), максимой при толковании и  применении права. «Iustitia (правда, справедливость), – отмечал Ульпиан,  – есть постоянная и непрерывная  воля воздавать каждому свое  право». Из такого общего понимания  правовой справедливости Ульпиан  выводил следующие, более детальные  «предписания права»: «жить честно, не чинить вреда другому, каждому  предоставлять то, что ему принадлежит». В соответствии с этим и  юриспруденцию он определял как  «познание божественных и человеческих  дел, знание справедливого и  несправедливого».

      В целом для правопонимания древнеримских  юристов характерно постоянное стремление подчеркнуть не только аксиологические (ценностные) черты права, но и присущие понятию права качества необходимости  и долженствования. Причем оба эти  аспекта тесно связаны в определенное единство справедливого права. Показательно в этом отношении, в частности, следующее  положение Павла: «Говорится, что  претор высказывает право, даже если он решает несправедливо: это (слово) относится  не к тому, что претор сделал, но к  тому, что ему надлежало сделать».

      Эти требования, согласно воззрениям древнеримских  юристов, распространяются на все источники  права, в. том числе и на закон (lex). Так, Папиниан дает следующее определение  закона: «Закон есть предписание, решение  мудрых мужей, обуздание преступлений, совершаемых намеренно или по неведению, общий обет государства». На более абстрактном языке последующего времени можно сказать, что в  приведенном определении закона затрагиваются, в частности, такие  его черты, как его общеимперативность, разумность, социальность (антикриминальность),

      Общегосударственный характер (и в смысле наделенности закона государственной защитой, и  в смысле обязанности соблюдения закона и его святости для самого государства). Аналогичные характеристики закона содержатся и у Марциана, солидаризирующегося со следующим определением греческого оратора Демосфена: «Закон есть то, чему все люди должны повиноваться в силу разных оснований, но главным образом потому, что всякий закон есть мысль (изобретение) и дар бога, решение мудрых людей и обуздание преступлений, совершаемых как по воле, так и помимо воли, общее соглашение общины, по которому следует жить находящимся в ней».

      Справедливость  права подразумевается и там, где римские юристы заняты юридико-техническим  анализом закона и иных источников права. Так, например, когда юрист  Модестин пишет, что «действие (сила) права: повелевать, запрещать, наказывать»¹⁷, то при этом предполагается, что подобные формализации и классификации правовой императивности имеют смысл (и силу) лишь постольку, поскольку речь идет об императивах (велениях) именно права, т. е. справедливого права. Данное принципиальное обстоятельство ясно подчеркивали сами римские юристы. Так, Павел писал: «То, что воспринято вопреки началам права, не может быть распространено на последствия». Иначе говоря, то, что противоречит принципам (началам) права, не имеет юридической силы.

      Ту  же мысль развивал и Юлиан: «Тому, что установлено вопреки смыслу права, мы не можем следовать как юридическому правилу».

      Данные  идеи получают свою дальнейшую конкретизацию  в детально разрабатывавшихся римскими юристами правилах и приемах толкования норм права, призванных обеспечить адекватное установление смысла толкуемого источника.

      В области публичного права римские  юристы разрабатывали правовое положение  святынь и жрецов, полномочия государственных  органов и должностных лиц, понятия  власти (imperium), гражданства и ряд  других институтов государственного и  административного права.

      При переходе от республики к монархии римские юристы приложили немало усилий для правового оформления режима цезаризма и обоснования  претензий императоров на законодательную  власть.

      Многие  из юристов были доверенными советниками  при императорах и занимали высокие  должности в государстве. Некоторые  из них, правда, сами становились жертвой  произвола властей. Так, Ульпиан, в  качестве префекта претория пытавшийся бороться с произволом и распущенностью преторианцев, после ряда покушений  был в 228 г. убит ими в присутствии  императора Александра Севера. Несколько  раньше, в 212 г., при Каракалле был  казнен Папиниан, тоже бывший префектом  претория. Каракалла, убив своего брата  Гету, потребовал от знаменитого юриста оправдания своих действий. Папиниан отказался от этого, сказав: «Оправдание  убийства не легче, чем его совершение».

      Основное  внимание римские юристы уделяли  разработке проблем частного права, и, прежде всего, цивильного права. Юрист  Гай трактовал цивильное право  как право, установленное (письменно  или устно) у того или иного  народа (например, у римлян, греков и  т. д.). Эта трактовка дополняется  у Папиниана указанием источников цивильного права – законов, плебисцитов, сенатусконсультов, декретов принцепсов, положений ученых-юристов. В качестве источника «дополнения и исправления  цивильного права» характеризуется  им преторское право. В этом же духе Марциан называл преторское право  «живым голосом цивильного права».

      В области цивильного права римские  юристы обстоятельно разработали вопросы  собственности, семьи, завещаний, договоров, правовых статусов личности и т. д. Особой тщательностью отличается их освещение  имущественных отношений с позиций  защиты интересов частного собственника. Объектом собственности, наряду с животными и другими вещами, являются, согласно римскому праву и учению юристов, также и рабы. «Важнейшее различие в правовом положении лиц, – писал Гай, – то, что люди – или свободные, или рабы. Также из свободных одни – свободно рожденные, другие – отпущенники». Такое же деление дает Ульпиан, добавляя, что оно возникло по праву народов, так как «по естественному праву все рождаются свободными».

      Право народов, как его понимали римские  юристы, включало в себя как правила  межгосударственных отношений, так  и нормы имущественных и иных договорных отношений римских граждан  с неримлянами (перегринами). О круге  вопросов, подпадавших под действие права народов, Гермогениан писал: «Этим правом народов введена война, разделение народов, основание царств, разделение имуществ, установление границ, полей, построение зданий, учреждены торговля, купля-продажа, наймы, обязательства, за исключением тех, которые были введены цивильным правом».

      Право народов содержало целый ряд  норм международно-правового характера (сам термин «международное право» у римлян отсутствует). Согласно праву  народов море является «общим для  всех».

      Творчество  римских юристов оказало большое  влияние на последующее развитие правовой мысли. Это обусловлено  как высокой юридической культурой  римской юриспруденции (обстоятельность  и аргументированность анализа, четкость формулировок, обширность разработанных  проблем общетеоретического, отраслевого  и юридико-технического профиля  и т. д.), так и той ролью, которая  выпала на долю римского права (процесс  его рецепции и т. д.) в дальнейшей истории права.