Эволюция чешского рыцарства

Б. Т. Рубцов в монографии «Гуситские войны» (1955 г.) разделяет тезис о социальном, экономическом и политическом кризисе мелкой шляхты в начале XV века. Массовое разорение мелкой шляхты он впервые в специальной литературе связывает не только с политикой панства, но и с развитием товарно-денежных отношений, указывая на то, что в новых условиях мелкому феодалу было гораздо сложнее, чем крупному вести хозяйство [20].

Б.Т. Рубцов в своей монографии «Эволюция феодальной ренты в Чехии (XIV – начало XV в.) (1958 г.), используя в основном материалы урбариев, подробно рассмотрел структуру чешского поместья и вопрос об эволюции феодальной земельной ренты в чешской деревне предгуситского времени. Б. Т. Рубцов собрал и с помощью статистических методов обработал огромный объем фактического материала. Его работа, главной задачей которой было изучение судеб чешского крестьянства предгуситской поры, дает вместе с тем много материала для изучения вопроса о кризисном положении дворянства в предгуситское время [21].

Еще одна монография Б. Т. Рубцова «Подвиги таборитов» (1961 г.) рассказывает о таборитском лагере гуситского движения [22]. В этой книге содержится информация о военачальниках таборитов, являвшихся выходцами из рыцарского сословия (Ян Жижка, Микулаш из Гуси, Ян Рогач и др.). Делается вывод о том, что рыцарство в рядах таборитов, добившись улучшения своего материального положения в первые годы гуситского движения за счет церковных и панских земель, постепенно начинает отдаляться от крестьянско-плебейского лагеря и к моменту битвы при Липанах (1434 г.) почти полностью переходит к чашникам.

А. И. Озолин в своей работе «Из истории гуситского революционного движения» (1962г.) предпринял попытку специального анализа программных требований бюргерской оппозиции и ее роли в гуситском движении. В состав бюргерской оппозиции А. И. Озолин включает большую часть мелкого и среднего дворянства и полагает, что шляхта и бюргерство составляли единый лагерь умеренных гуситов. Причину этого союза автор видел в объединявшем их недовольстве богатством и могуществом католической церкви и панов [23].

В целом, историки-марксисты очень подробно изучили вопрос о том, какие цели преследовали, какие задачи ставили перед собой отдельные сословия и сословные группы в гуситской революции. Однако, вопросы, связанные с внутренней структурой чешской шляхты, политико-правовым положением рыцарства внутри этого сословия, не получили достаточного освещения.

Чехословацкий ученый Вацлав Гуса в 1963 году издал книгу «История Чехословакии». Автор попытался кратко изложить основные черты чехословацкой истории в их закономерной связи с древнейших времен до наших дней. В основу книги положена история чешского народа, история его борьбы за свободу и независимость. Параллельно с общественно-экономическим и политическим развитием книга знакомит в самостоятельных главах и с основными чертами развития материальной и духовной культуры. Иллюстрации подобраны с таким расчетом, чтобы они играли роль наглядного пояснения текста [24].

С 80-х годов начинается рассмотрение гуситского движения в рамках методологии «новой социальной истории». Значительно расширяется диапазон гуситоведческих исследований. Появляются, наконец, специальные работы, посвященные экономическому, политическому социальному положению шляхты в предгуситский и гуситский период.

На современном этапе наиболее плодотворно в области исследования чешского рыцарства работает Л. П. Лаптева. Ее монография «Письменные источники по истории Чехии периода феодализма (до 1848 года) имеет целью представить на основе марксистско-ленинской методологии обобщенные сведения о письменных источниках по истории Чехии от ее истоков до революции 1848 – 1849 годов. В ней также приводятся сведения об изданиях источников и их переводе на русский язык [25].

В своей работе «Гуситское движение в Чехии XV в.» она уделяет большое внимание положению шляхты в предгуситской Чехии и ее участию в гуситском движении [26]. Преимущественный интерес Л. П. Лаптевой обращен к низшей шляхте. Она выявляет сильную имущественную дифференциацию этого социального слоя. Л. П. Лаптева наиболее обстоятельно исследовала причины участия рыцарства в гуситском движении. По ее мнению, они заключались не только в неудовлетворенности своим материальным положением, но также политическими интересами, которые определялись ее второстепенной ролью в структуре государственного управления, в рамках господствующего класса и ограниченностью возможностей для удовлетворения личных амбиций на государственной службе.

«Краткая история Чехословакии: С древнейших времен до наших дней» содержит достаточно подробную информацию о социально-экономической и политической истории средневековой Чехии, дает целостную характеристику гуситскому движению [27].

 Монография Г. М. Лившица «Реформационное движение в Чехии и Германии» содержит цельную конкретно-историческую характеристику реформации в Чехии и Германии как явления, в котором нашли отражение классовые противоречия, сложившиеся в феодальном обществе [28]. Приводятся данные, свидетельствующие о широкой поддержке идей Яна Гуса со стороны Чешских феодалов.

Сборник «И живы в памяти столетий» включает очерки о народных героях Яне Гусе и Яне Желивском, в которых освещены предгуситское время и эпоха гуситских войн [29].

В коллективном труде «Раннефеодальные государства и народности (южные и западные славяне VI – XII вв.) рассказывается об образовании и развитии славянских народностей и созданных ими раннефеодальных государств [30]. Значительная часть данной книги посвящена образованию чешского государства и зарождению в Чехии класса феодалов.

         В книге итальянского исследователя Кардини Ф. «Истоки  средневекового  рыцарства» [31] раскрывается глубинная  предыстория  рыцарства  как  социального  и  историко-культурного явления,  а  также  рассматриваются  ее  технические  и   военные   аспекты. Прослеживается  формирование  идейно-религиозной  концепции  рыцарства,  его самосознания и социальной психологии.

Польский ученый М. Оссовская в своей книге «Рыцарь и буржуа: Исследования по истории морали» изучает особенности менталитета рыцарей, традиции, обычаи, эволюцию их нравственных ценностей [32].

В книге французского исследователя Ж. Ж. Руа «История рыцарства» подробно рассматриваются происхождение и развитие рыцарства, особенности быта, воспитание рыцарей, обряды и традиции, проведение турниров, моральные ценности рыцарей [33].

Книга швейцарского исследователя Ж. Флори «Идеология меча. Предыстория рыцарства» посвящена проблеме формирования идеологии дворянского сословия. Анализируя редкие, малоизвестные исторические материалы, автор рисует картину эволюции взглядов на войну и роль воина в раннесредневековом обществе, в результате чего идеологические основы рыцарского самосознания выступают рельефно и обоснованно [34].

Этот же ученый в своей книге «Повседневная жизнь рыцарства в средние века» дробит хрестоматийный образ рыцарства на несколько ключевых проблем и пытается решить их, рассматривая во времени в поисках ответов на важнейшие вопросы по истории рыцарства: о происхождении, об изменении тактики боя, о турнирах, об идеологии и влиянии на ее образование церкви и аристократии, о вассальной зависимости и земельных держаниях, о крестовых походах и рыцарской литературе [35].

Современный российский исследователь А. П. Пашинин в своей кандидатской диссертации «Шляхта в гуситском революционном движении» делает комплексный анализ социально-экономических и политических причин участия шляхты в гуситском движении, изучает роль чешского дворянства в обоих лагерях гуситского движения и в реакционно-католическом лагере, выясняет итоги гуситских войн для панского и рыцарского сословий [36].

В научно-популярной книге Б. В. Соколова «100 великих войн» в главе «Завоевание Пруссии Тевтонским Орденом» приводятся сведения об участии чешских рыцарей в покорении прусских племен [37].

Книга А. В. Шишова «100 великих военачальников» содержит информацию о выдающемся чешском полководце Яне Жижке [38].

Коллективный труд Д. П. Алексинского, К. А. Жукова, А. М. Бутягина, Д. С. Коровкина «Всадники войны: Кавалерия Европы» охватывает вопросы, связанные с историей конницы и развитием военного дела в Европе от античности и до конца XVII в. [39]. В составе этой книги имеется и очерк о чешском рыцарстве.

В. Ванечек в своей монографии «История государства и права Чехословакии» рассматривает правовой статус чешских феодалов, в том числе рыцарей [40].

Учебное пособие «История государства и права славянских народов» [41] и учебник «История южных и западных славян» [42] включают разделы по истории Чехии.

Такие научные труды, как «Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья» [43] и «Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху зрелого феодализма» [44] сообщают о том, что национальное самосознание чешского рыцарства находилась на достаточно высоком уровне развития.

«История литератур западных и южных славян» [45] предоставляет обширную и последовательную характеристику всех литературных памятников, созданных в Чехии.

Таким образом, несмотря на то, что степень изученности данной проблемы далека от совершенства, для раскрытия темы дипломной работы имеется достаточное количество источников и литературы.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2 ЗАРОЖДЕНИЕ ЧЕШСКОГО РЫЦАРСТВА.  ЕГО СТАТУС В X – XIII ВЕКАХ

 

В конце IX века сформировалось чешское раннефеодальное государство. В Х веке в Чехии происходила концентрация земельной собственности в руках знати, продолжался распад сельской общины. Все более значительная часть свободных общинников теряла землю, которая переходила в собственность крупных землевладельцев. Феодальная собственность также развивалась и из свободного владения (аллода) отдельных более зажиточных общинников [15, с. 26].

В этот период в Чехии получила распространение передача князем населенных земель княжеским дружинникам и служащим княжеского двора. В результате пожалований возникло условное феодальное землевладение. Служилый человек получал земельное владение от князя на время несения военной или административной службы [15, с. 27].

Чешский князь, как верховный собственник всей земли, присваивал себе часть труда непосредственного производителя в виде даней, которые чаще всего взимались с покоренного населения. Князь передавал право сбора этих даней отдельным феодалам в качестве вознаграждения за военную службу или другие услуги [30, с. 174].

Чешское ленное право сложилось из нескольких элементов. Одним из них являлось отечественное право дружинное, регулировавшее отношения между дружинниками и их господами. Вторым элементом являлось право «выслуги» (выслужное), которое уходит своими корнями в XI век, когда правители из рода Пржемысловичей отдавали в качестве вознаграждения за примерную службу, прежде всего в дружине (то есть в качестве «выслуги», различное недвижимое имущество, которое, однако, не переходило в полное и исключительное распоряжение нового хозяина, но сохраняя за пожалователем право верховной собственности. Только жалователь, (например, чешский король) мог определять, какими правами и на какое время будет располагать владелец «выслуги». Основным принципом было то, что при известных условиях «выслуга» возвращалась жалователю. Естественно, что владельцы «выслуг», особенно королевских, добивались, чтобы «выслуга», раз данная, оставалась в их пользовании. В Статуте Конрада уже содержится освобождение от возвращения «выслуг», если они «древнего» происхождения. Возникает род бенефиция, распространенного в Западной Европе [40, с. 115].

Как только «выслуга» стала наследственной («дедичной»), можно говорить о ленах и ленном праве. С точки зрения имущественного права содержанием лена являлось право пользования полученным имуществом, причем право наследственное. Касалось оно исключительно наследников по мужской линии. Более подробные условия, по которым дается и удерживается лен, определялись либо ленным договором либо обычаем. Ленные отношения имели наряду с имущественным элементом, только что рассмотренным, и личностный элемент, особенно если речь шла о лене, зависимом непосредственно от короля. Вассал был обязан помогать своему господину в военном отношении, исполнять высокие (дворцовые) должности при своем господине. Сеньор же был обязан охранять своего вассала. Термином, выражавшим суть личной ленной зависимости, служила «верность» [40, с. 115].

Среди феодалов выделяется прослойка крупных землевладельцев, часть которых была связана со старой родоплеменной знатью. Но большую часть феодальной знати составляли земане, возвысившиеся на военной или административной службе у чешского князя. Как правило, земане являлись владельцами земельной собственности в размере деревни или ее части [24, с. 56].

Дружина чешского князя, значительную часть которой составляла конница, была оснащена тяжелым вооружением (меч, секира, панцирь, щит). В дружину принимались свободные «мужи» пожизненно. Члены дружины назывались «друзьями», «клиентами» или «воинами». Дружинники первоначально участвовали только в дележе общей военной добычи, а также тех сборов и платежей, которые собирал князь. В дальнейшем князья стали наделять дружинников участками населенной земли – так называемой «выслугой». Это была феодальная собственность, возникшая на основе княжеского пожалования. Дружинник, имевший землю, всегда мог быть вызван на допрос к князю [16, с. 62].

Княжеская дружина сыграла значительную роль в возвышении чехов и считала это своей заслугой. Это обстоятельство приобрело особое значение в условиях, когда ликвидировались племенные княжения и управление племенными территориями переходило в руки дружинников чешского князя. Дружина превращалась в ведущий компонент формирующегося господствующего класса раннефеодального государства не только на территории племенного княжества чехов, но и за его пределами. Сохраняя в полной мере усилившееся сознание своей принадлежности к чехам и одновременно своей связи с чешским государством, являясь носителями этого сознания на на землях бывших племенных княжений и ассимилируя в рамках своего коллектива представителей других племен, дружинники Пржемысловичей становились первыми чехами в широком смысле слова [43, с. 122].