Похищение человека

Получается, что объектом похищения человека, являются общественные отношения, призванные обеспечивать каждому человеку его личную свободу. В отличие от похищения человека, незаконное лишение свободы нарушает те общественные отношения, которые призваны обеспечивать каждому человеку право свободно перемещаться и выбирать место нахождения.

3.2. Разграничение составов преступлений, предусмотренных ст. 126, 127, 206 Уголовного кодекса Российской Федерации

Преступление «похищение человека» следует отличать от незаконного лишения свободы, захвата заложников и др. составов преступлений.

Рассмотрим более детально основания и способы отграничения похищения человека от названных составов преступлений.

1) отграничение от незаконного  лишения свободы;

Основное отличие похищения человека от незаконного лишения свободы (ст.127 УК РФ) состоит в способе посягательства на свободу потерпевшего, похищение всегда сопряжено с захватом (насильственным или без такового) и последующим его изъятием из места постоянного нахождения, противоправным перемещением в другое место и удержанием помимо его воли в изоляции. Одно лишь удержание потерпевшего в неволе, если этому не предшествовало завладение (захват), перемещение, состава похищения человека не образует и рассматривается как незаконное лишение свободы.45

Исключением являются те случаи, когда родственникам потерпевшего или иным лицам даются ложные сведения о месте нахождения потерпевшего, например, об отъезде в другой город или в другую страну. Представляется, что сообщение таких ложных сведений следует рассматривать как один из признаков похищения человека, если это подтверждается при анализе субъективной стороны состава преступления.

2) отграничение от захвата заложников;

Существует значительная конкуренция уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за похищение человека, совершенное из корыстных побуждений, и захват заложника, совершенный по тому же мотиву.

Действительно, если обратиться к диспозициям п. «з» ч.2 ст.126 и п. «з» ч.2 ст.206 УК РФ, то мы увидим, что оба преступления характеризуются корыстной мотивацией и состоят в противоправном, тайном или открытом завладении человеком, совершенном с насилием или без такового, сопряженным с удержанием потерпевшего в определенном месте помимо его воли. Конечно, похищение во многих случаях сопровождается изъятием лица из привычной микросоциальной среды, перемещением в иное место, но и захват возможен при таких же обстоятельствах. Кроме того, похищение человека может быть произведено в ситуации, когда похищенный добровольно прибывает на место последующего насильного удержания, когда похищение состоит в удержании человека в месте его привычного пребывания, но сопровождается дезинформацией о реальном местонахождении и т.д. Поэтому, на мой взгляд, критерий изъятия лица из его микросоциальной среды не является достаточным для разграничения похищения человека и захвата заложника. Да и содержание рассматриваемых норм не дает оснований для их разграничения по данному критерию.

Объективно захват заложников по международному уголовному праву имеет место, если виновный выдвинул требование к «третьей стороне» – любому государству, международной или межправительственной организации, а также физическому или юридическому лицу. Такое требование может носить различный характер, но его суть состоит в том, что оно является условием освобождения заложников, а сам виновный (виновные) требует от «третьей стороны» совершить какое-либо действие либо отказаться от совершения каких-либо действий. Наличие подобного требования во многом отличает захват заложника от такого общеуголовного преступления, как похищение человека. Захват заложника характеризуется гораздо более высокими характером и степенью общественной опасности, поскольку совершается более дерзко, факт захвата, так же как и характер требований, сразу же сообщается физическим или юридическим лицам, органам государственной власти или правительственным органам. Добавлю – и международным (межправительственным) органам тоже.

Объективная сторона захвата заложников по международному праву носит довольно сложный характер – наряду с собственно захватом лица в качестве заложника либо его удержанием в таком качестве необходимо установить наличие угрозы жизни и (или) здоровью потерпевшего, а также выдвижение требования к международной организации, государству, юридическому или физическому лицу как условие освобождения заложника.

Традиционно для международного права специально оговаривается наказуемость покушения на захват заложников, а также любого соучастника в этом преступлении.46

В то же время Конвенция 1979 года содержит довольно строгие ограничения в своем применении – она не применяется в случаях, когда наличествуют следующие условия: преступление совершено в пределах одного государства; заложник и «предполагаемый преступник» являются гражданами этого государства; предполагаемый преступник находится на территории этого государства.

В ст.5 Конвенции специально оговорено, что каждое государство должно стремиться установить свою юрисдикцию (т.е. начать уголовное преследование виновного), если преступление совершено: на территории этого государства, а также на борту морского или воздушного суда, зарегистрированного в государстве; любым из граждан этого государства либо постоянно проживающим в нем лицом без гражданства; если этому государству выдвинуты какие-либо требования виновным в захвате (удержании) заложников; если захваченное в заложники лицо является гражданином этого государства.

Таким образом немаловажную роль в квалификации содеянного как захвата заложников по международному праву имеет такая объективная характеристика, как место совершения данного преступления.47

Наконец, большое значение для квалификации содеянного по международному праву как захвата заложников имеют время и обстановка совершения преступления. Как ранее говорилось, преступление считается террористическим по международному праву, если совершается в мирное время либо при отсутствии обстановки вооруженного конфликта. В противном случае, т.е. если захват заложников совершается в период военных действий либо вооруженного столкновения, содеянное считается военным преступлением.

Так, в соответствии со ст.8 римского Статута Международного уголовного суда любое взятие заложников в военное время или в период вооруженного конфликта является военным преступлением, расцениваемым как «серьезное нарушение Женевских конвенций от 12 августа 1949 г.».

Нередко захват заложников бывает сопряжен с иными преступлениями террористического характера. Ранее эти различные по своей юридической природе преступления рассматривались как единое целое – сейчас же надо говорить о наличии в действиях виновного признаков нескольких террористических преступлений.

Например, весной 2000 г. в аэропорту г. Стамбула был захвачен самолет Ту-154 авиакомпании «Внуковские авиалинии». Взяв пассажиров и экипаж в заложники, захватчики под угрозой расстрела пассажиров и взрыва воздушного судна потребовали от российского Правительства «прекратить военную операцию в Чечне». В дальнейшем самолет был направлен в Саудовскую Аравию, где произвел посадку в аэропорту г. Медина. В результате штурма лайнера погибла стюардесса. В описанном случае налицо два преступления террористической направленности – захват заложников и угон самолета, каждое из которых требует самостоятельной правовой оценки в соответствии с нормами международного уголовного права.

В соответствии с действующим международным правом захват заложника не охватывает составы иных террористических преступлений, что требует их совокупной квалификации по международному уголовному праву. В этой связи необходимо обратить внимание на некоторое несоответствие отечественной судебной практики, в которой выработано правило о том, что действия, связанные с захватом и удержанием заложников, сопряженные с угрозой их расстрела и созданием угрозы для жизни людей общеопасным способом, полностью охватываются составом захвата заложников и дополнительной квалификации по ст.205 УК РФ не требуют.48

Что касается характеристик субъекта данного преступления по международному уголовному праву, то в соответствии со ст.13 международной Конвенции по борьбе с захватом заложников (как и признаки потерпевшего) они зависят от следующих факторов: субъектом может быть любое лицо, если захваченные в заложники – граждане другого государства, нежели «предполагаемый преступник»; субъект и потерпевшие могут быть гражданами одного и того же государства, если акт захвата заложника произошел на территории другого государства либо виновный скрывается на территории другого государства.

Учитывая характер и степень общественной опасности захвата заложника, законодатель относит его к числу тяжких преступлений, а при квалифицирующих обстоятельствах – к особо тяжким. Это преступление нарушает общественную безопасность, ставит под угрозу жизнь и здоровье нередко значительного числа лиц, ограничивает личную свободу и нарушает безопасность и неприкосновенность человека, закрепленные во Всеобщей декларации прав человека и Международном пакте о гражданских и политических правах и гарантированные ст. 22 Конституции РФ. Относясь к числу транснациональных, конвенционных преступлений, захват заложника может также причинять вред деятельности России в сфере межгосударственных отношений.49

Объект преступления – совокупность общественных отношений, регламентирующих основы (коренные интересы) обеспечения безопасных условий существования общества.

Новая редакция статьи об ответственности за захват заложника подверглась существенным изменениям по сравнению с ранее действовавшим законодательством. Прежде всего это касается определения круга потерпевших. В ст. 206 УК 1996 г. законодатель говорит не о заложниках, а об одном заложнике, что следует признать более точным с точки зрения как юридической техники, так и сущности самого преступления. Буквальное толкование данной нормы в Уголовном кодексе 1960 г. ограничивало захват только случаями, когда потерпевшими были два и более лица. Новая редакция нормы о захвате данный пробел устранила и позволяет привлекать к ответственности виновных лиц вне зависимости от того, какое число лиц было захвачено. Потерпевшим от данного преступления может быть любое лицо: гражданин России, иностранец, лицо без гражданства, взрослый, несовершеннолетний, малолетний, должностное лицо, лицо, не обладающее соответствующими полномочиями, и др. Реально потерпевшими могут быть не только собственно заложники, но и их родные и близкие, лица, случайно оказавшиеся в месте и во время совершения преступления, а также другие лица. Чаще всего в качестве заложников оказываются родственники осужденных и сотрудники учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, пассажиры различных видов транспорта и т.д.

Объективная сторона захвата заложника определяется в диспозиции ст. 206 УК в форме активных действий – захвата или удержания лица в качестве заложника. Следовательно, основное свойство данного преступления выражается в характеристике понятий «захват» или «удержание». В связи с этим принципиальным является определение их содержания. В редакции УК 1960 г. объективная сторона захвата определялась как захват или удержание лица в качестве заложника, соединенных с угрозой убийством, причинением телесных повреждений или дальнейшим удержанием этого лица. Выделение в качестве обязательного самостоятельного элемента наряду с захватом или удержанием также и психического насилия дало основание некоторым исследователям для широкого толкования понятий «захват» или «удержание». В частности, под захватом заложника они понимают совершенное открыто, тайно, с применением насилия или угрозы его применения либо без такового противоправное ограничение хотя бы одного человека свободы с последующим открытым сообщением об этом и выдвижением условий освобождения захваченного (ультимативность). Некоторые авторы полагают, что захват сопряжен с неправомерным физическим ограничением свободы человека, но одновременно допускают его осуществление тайно или открыто, без насилия или с насилием не опасным (ч. 1 ст. 206 УК РФ) либо опасным (ч. 2 ст. 206 УК РФ) для жизни или здоровья.50

Одним из основополагающих критериев разграничения «похищения человека» и «захвата заложников» является объект преступного посягательства.

Вопрос о нахождении нормы, предусматривающей ответственность за захват заложника, в системе Особенной части Уголовного кодекса в различное время решался неоднозначно. Первоначально указанная норма была расположена в УК РСФСР в главе «Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности» и в качестве объекта преступного посягательства, так же как и похищение человека, предусматривала физическую свободу человека. Таким образом, установленный законом единый объект для двух тождественных преступлений создавал серьезные проблемы в их отграничении. С развитием уголовного законодательства вопрос об объективной направленности захвата заложника был пересмотрен. В действующем уголовном законодательстве указанная норма скорректирована в ст. 206 УК РФ, которая расположена в главе «Преступления против общественной безопасности». Поэтому основным непосредственным объектом захвата заложника является общественная безопасность, что подтверждается следующими положениями: а) это преступление вредно для неопределенно широкого круга общественных отношений (безопасности личности, неприкосновенности собственности, нормальной деятельности предприятий, учреждений и иных социальных институтов); б) основополагающие социальные ценности общества нарушаются опосредованно: путем причинения вреда отношениям, регламентирующим безопасные условия жизни общества. Это обусловлено направленностью этого вида преступления. Совершая, например, захват воздушного судна, виновные одновременно ставят под угрозу жизнь и здоровье граждан, неправомерно изымают чужое имущество, нарушают порядок работы различных учреждений и т. д. При этом следует говорить не о каждом отдельном действии, как преступлении, а об их совокупности. Таким образом, именно в своей общей направленности, едином преступном умысле захват заложника как преступление посягает прежде всего на общественную безопасность государства. Вместе с тем в качестве дополнительного объекта при захвате заложника выступает физическая свобода лица, которая в похищении человека является непосредственным объектом, о чем нами говорилось при рассмотрении данного состава преступления.

Однако при захвате заложника целью действия виновных лиц является не захват заложника сам по себе, а выполнение или невыполнение определенных действий со стороны государства, организации или гражданина.

Иными словами, лишение свободы при захвате заложника выступает не целью, а средством достижения цели преступника. В связи с этим можно сделать вывод, что захват заложника отличается от насильственного похищения человека по направленности преступления (объекту).