Античные традиции в Византийской культуре

исполнению  константинопольская  икона  XI  в.  из  собрания  монастыря  св.

Екатерины на  Синае.  Она  изображает  восхождение  к  небесам  монархов  по

лестнице   нравственного   самоусовершенствования   и   духовных   подвигов:

отступившихся же монархов нечистая  сила  тянет  в  ад,  что  придает  иконе

известную наивность и фантастичность, несмотря  на  реалистические  черты  в

изображении  фигур  и  лиц,  на  правильные  их  пропорции,   восходящие   к

эллинистическим  традициям.  От  XII  в.  сохранилась  шедевр   византийской

иконописи — икона Владимирской Богоматери (Москва,  Третьяковская  галерея).

Впечатляет и другая византийская  икона  XII  в.  —  Григорий  Чудотворец  —

хранящаяся в Эрмитаже Санкт-Петербурга. Суровое, аскетическое лицо  Григория

мужественно и спокойно, его взгляд глубок и сосредоточен.

     Невозможно  перечислить в  данном  разделе  все  иконописные  памятники

Византии той эпохи. Отметим только, что при Комнинах в связи с  постоянными

войнами и усилением военной знати сильно  поднялась  популярность  святых  —

защитников и покровителей военного сословия. На мозаиках,  фресках,  иконах,

эмалях, на изделиях  из  слоновой  кости  и  небольших  походных  иконах  из

стеатита все чаще появляются изображения святых-воинов: Дмитрия  Солунского,

Феодора Стратилата («полководца»), Федора Тирона («новобранца»)  и  особенно

св.  Георгия.  Иконографические  образы  этих  персонажей  милитаризируются.

Иконографический тип св. Георгия претерпевает эволюцию. Если в X—XI  вв.  он

изображается в виде пешего война с копьем в правой руке, опирающегося  левой

на щит, то в XII  в.  получает  распространение  конный  образ  Георгия  без

дракона или иногда поражающего змея. Образ Георгия-воина  приобрел  огромную

популярность в странах Юго-Восточной и Восточной Европы, особенно на Руси.

     Изумительного  блеска  и  совершенства  достигает  константинопольская

книжная миниатюра в XI и особенно в XII в.  Тонкий,  каллиграфически  четкий

орнамент, теплый, желтоватый  фон  пергамента,  коричневые  чернила,  обилие

золота  в  декоре,  мягкая  колористическая  гамма  миниатюр,   классические

пропорции фигур, легкость и  непринужденность  их  поз  —  все  это  создает

чарующее впечатление. Разумеется, в  книжной  миниатюре  происходили  те  же

сдвиги  в  стиле  и  интерпретации  изображения,  что  и   в  монументальной

живописи.  В  XII  в.  миниатюры  книжных   кодексов   становятся   особенно

красочными, их декор дополняется введением архитектурных  пейзажей,  сложной

орнаментикой, движения фигур становятся более порывистыми и  экспрессивными,

широко применяется золотой фон.

     XI век был  периодом необычайного взлета  книжной  иллюстрации.  Центром

создания поистине великолепных  кодексов  стал  императорский  скрипторий  в

Константинополе. Здесь по заказу императоров создавались  настоящие  шедевры

книжной миниатюры. К их числу относятся рукопись  «Слов»  Иоанна  Златоуста,

выполненная для императора  Никифора  Вотаниата  (1078-1081).  На  одной  из

миниатюр изображен сам Никифор Вотаниан в пышном императорском облачении,  в

лице его проступают восточные черты,  что  говорит  о  портретном  сходстве,

схваченном  художником.  В  живописи  этого  кодекса   чувствуется   влияние

искусства Востока. Рукопись хранится в  Парижской  Национальной  библиотеке.

Другой  жемчужиной  искусства  столичных  мастеров  миниатюристов   является

датируемая 1072 г. рукопись Нового Завета, созданная для императора  Михаила

II  Дуки  (Библиотека  Московского  университета).  Крохотный  по   размерам

кодекс, украшенный изысканной живописью, изящными заставками  и  инициалами,

— подлинный шедевр книжного  искусства.  Колорит  миниатюр  обоих  рукописей

отличается мягкостью и теплотой, преобладают светлые тона, рисунок  тонок  и

динамичен. В ряд с  этими  шедеврами  можно  поставить  Псалтирь  XI  в.  из

Публичной библиотеки в Санкт-Петербурге, созданную между 1074-1081  гг.  для

одного из  византийских  императоров.  Ювелирная  тщательность  орнаментики,

мягкость и нежность колорита выделяют эти миниатюры из  числа  других,  тоже

высокохудожественных кодексов XI в[9].

     От XII  в.  сохранилось  также  достаточно  большое  число  памятников

византийской миниатюры, ныне они хранятся в библиотеках  многих  европейских

стран, в том числе и в  России.  Среди  них  выделяется  рукопись  сочинений

Монаха  Якова  (XII  в.)  с  прекрасными  миниатюрами.  Особенно  впечатляет

многофигурная    миниатюра    «Вознесение    Христа».    Сцена    Вознесения

развертывается в колоннаде огромного византийского храма, увенчанного  пятью

куполами и отделанной мозаикой и разным камнем.  Фигуры  Марии  и  апостолов

изображены в живых смятенных  позах,  фигура  Христа  помещены  в  медальон,

уносимый   в   небеса   ангелами.   Высокое   художественные  качества    и

исключительное мастерство создателей этих памятников выдвигают их на  видное

место  среди  произведений  книжной   миниатюры   средневековья.   Достойные

параллели они находят в Европе, пожалуй, лишь во французских рукописях XIII-

XIV вв.

     X-XII века  —  период  нового  подъема  византийского  монументального

искусства и архитектуры —  были  ознаменованы  также  расцветом  прикладного

искусства: ювелирного дела, резьбы по кости и  камню,  производства  изделий

из стекла, керамики и художественных  тканей.  Художественное  творчество  в

Византии  было   подчинено   единой   системе   миропонимания,   философско-

религеозного мировоззрения, единым эстетическим принципам. Поэтому все  виды

искусств были тесно  связаны  между  собой  единой  системой  художественных

ценностей, общностью сюжетов,  стилистических  и  композиционных  принципов.

Книжная миниатюра и прикладное  искусство  так  же  подчинялись  этим  общим

законам, хотя в  разной  степени.  Их  эволюция  шла  в  русле  качественных

изменений всей художественной системы византийского общества.

     В Византии, как ни где в  средневековом  мире,  наблюдался  органичный

художественный   синтез   зодчества,   живописи,   скульптуры,   прикладного

искусства. Прикладное искусство в  Византии,  помимо  практических  функций,

имело часто сакральное, репрезентативное, символическое  назначение.  Отсюда

высочайшие эстетические требования, предъявляемые к  искусству  малых  форм.

Церковная  утварь,  императорские  регалии,  одежда   церковных  иерархов  и

придворной знати, реликварии и ларцы  императоров  и  императриц,  роскошные

ювелирные украшения, которые носили не только василиссы и  придворные  дамы,

но и императоры, высшие чиновники, духовенство, — все  эти  украшения  часто

становились недосягаемым образцом для художников других стран.

     В X-XII  вв.  центром  производства  драгоценных  изделий  прикладного

искусства по-прежнему оставался Константинополь. Изделия столичных  мастеров

славились рафинированностью  вкуса  и  техническим  совершенством.  Предметы

роскоши украшали дворцы васисилевсов, особняки  и  имения  знати,  интерьеры

храмов. В это время начинается рост провинциальных городов,  где  не  только

подражают столичным образцам, но  и  создают  свои  художественные  ценности

(Фессалоника, Эфес, Коринф, Афины).  Произведения  визанийского  прикладного

искусства высоко ценятся далеко за  пределами  империи.  Высочайшего  уровня

развития  достигла  византийская  торевтика  —  изготовление  художественных

изделий из золота, серебра, бронзы и  других  металлов.  Предметы  культа  —

реликварии, лампады, паникадила, кованные с рельефами врата храмов,  складни

с образцами святых, оклады икон и книг и множество  видов  церковной  утвари

были истинными  произведениями  искусства.  Огромное распространение  имели

изделия из металла в быту императоров и  высшей  византийской  аристократии.

Музыкальные инструменты, ларцы, разнообразная посуда, блюда, чаши, кубки  из

золота и серебра составляли необходимую часть  придворной  жизни  империи  и

императорского дворца[10].

     Рассвет прикладного  искусства в X—XII  вв.  был  связан  с  торжеством

внешнего  блеска,  церемониала,  парадности,  культа  императора.   Пышность

церемоний, утонченный придворный этикет, праздничное  великолепие,  блеск  и

элегантность придворной жизни,  ритуал  процессий,  культовая  обрядность  —

происходившие в атмосфере торжественности и блеска, несомненно,  подогревали

особую  любовь  византийской  аристократии   к   изделиям   из   драгоценных

материалов, камням,  блестящей  утвари,  златотканым  одеждам  и  роскошному

убранству дворцов и храмов.

     Чудесные произведения  прикладного искусства были в  то же время орудием

политики и дипломатии — раздача наград, дары  храмам  и  монастырям,  подкуп

правителей   иностранных   государств    и    их    послов,    содействовали

распространению драгоценных  произведений  искусства  византийских  мастеров

далеко за границами империи. Превосходным  образцом  византийской  торевтики

является реликварий «Явление Ангела женам-мироносицам» (XI-XII вв.)  (Париж,

Сен-Шапель). Сложные орнаментальные  мотивы  в  соединении  с  христианскими

сюжетами проникают в украшение окладов икон и богослужебных  книг.  Ковровые

узоры лиственного орнамента, пальметты,  виноградные  лозы  часто  сходны  с

узором заставок иллюминованных рукописей. На  светских  предметах  —  чашах,

блюдах, кубках — соседствуют библейские и античные  мотивы,  сцены  мифов  и

охоты, богатый орнамент.

     Разумеется, была  распространена и массовая продукция  из  металла  для

широких слоев  населения  Византийского  государства.  Наряду  с  мозаиками,

торевтикой и ювелирными изделиями наиболее  ярким  проявления  византийского

художественного  гения  были  перегородчатые  эмали  на  золоте.  Утонченная

линейная стилизация, полихромия, блестящий золотой фон,  чистота  и  яркость

локальных цветов, благородство колористических  сочетаний,  одухотворенность

образов — вот  характерные  признаки  византийских  эмалей,  роднящие  их  с

лучшими  произведениями  монументальной  живописи   и   книжной   миниатюре.

Сохранилось немало шедевров    высокого  искусства  византийских  эмальеров.

Одно из первых мест среди них принадлежит знаменитой Пала  д’Оро  в  ризнице

собора св. Марка в Венеции.  Пала  д’Оро  представляет  собой  запрестольный

образ,   состоящий   из   83   эмалевых   золотых   пластин    византийского

происхождения. В центре  находится  изображение  Христа,  на  других  эмалях

имеются воспроизведения библейских сюжетов, в  частности  портрет  василиссы

Ирины, уже знакомой по мозаикам Софии Константинопольской.  Создавалось  это

знаменитое произведение в разное время, но лучшие эмали относятся к  XII  в.

Не  меньшей  известностью  пользуются   две   короны   венгерских   королей,

подаренные  им  византийскими  императорами. Первая  из   них   —   подарок

императора Константина IX Мономаха венгерскому королю Андрею I  (1047-1061).

Корона состоит из семи золотых  с  перегородчатой  эмалью  створок,  на  них

изображен Константин IX Мономах, стоящий между  своей  супругой  Зоей и  ее

сестрой Феодорой. Форма короны совпадает  с  изображение  корон  на  головах

императриц  Зои  и  Ирины  на  мозаиках  Константинопольской  Софии.  Фигуры

танцовщиц и орнамент из стилизованных  птиц  и  растений,  расположенные  по

сторонам византийских  правителей,  свидетельствует  об  устойчивом  влиянии

арабского искусства на византийское  художественное  творчество  XI—XII  вв.

Другая корона  создавалась  в  несколько  приемов.  Первоначально  это  была

диадема с изображением Императора Михаила II Дуки  —  дар  жене  венгерского

короля Гейзы — византийской процессе Синадене. Во  второй  половине  XII  в.

при  венгерском  короле  Беле  III  диадема  была  переделана  в  корону  со

сферическим верхом. На византийских золотых  пластинах  запечатлены Христос

Пантократор, император Михаил II  Дука,  его  сын  Константин  и  венгерский

король Гейза I (1074-1077). Обе  короны  символизируют  важную  политическую

доктрину — византийский император предстает  здесь  как  сюзерен  венгерских

королей[11].

     Прикладное искусство  Византии,  подарившее  миру  столько  прекрасных

шедевров, отражало вкусы, эстетические представления  и  интересы  различных

социальных слоев византийского общества.  В  своей  основе  оно  было  более

тесно  связано  с  народной  культурой,   зачастую   питалось   образами   и

представлениями,  порожденными  социальной  психологией  и  широких   кругов

населения  империи.  В  месте  с  тем  оно  одновременно  подчинялась  общим

мировоззренческим установкам  и  художественным  канонам,  господствующим  в

византийском  обществе.  Ремесленники,  естественно,  должны  считаться   со

вкусами  знатных  заказчиков,  императорского  дворца,  церкви.  И  все   же

прикладное  искусство  смелее  отходило  от  тематических  и  стилистических

штампов, черпая новые  импульсы  из  народного  общественного  сознания,  из

творчества народных масс.

     Последний  расцвет византийского искусства  приходится на XIII—XIV  вв.,