История униатства в Беларуси

      Далее, идея унии от начала контрреформации интенсивно пропагандировалась папством, западной церковью, иезуитами. На белорусско-украинские земли идея контрреформации пришла обогащенная предыдущим опытом. Деятели контрреформации сделали ставку не только на массовую религиозно-политическую, в том числе и униатскую, пропаганду, но и на широкую культурно-просветительскую деятельность, в первую очередь на организацию школьного и книгоиздательского дела, поддержку искусства. С идеей унии была связана идея церковной, а с ней и государственной независимости. Как известно, отстаивая свой суверенитет, ВКЛ противостояло имперским устремлениям, с одной стороны - феодально-католической Польши, с другой – православно-самодержавной России. Определенным кругам в ВКЛ казалось, что проблему противостояния, давления как с Запада, так и с Востока можно решить путем глобального церковного компромисса, религиозного согласия между восточной и западной церковью (К.Острожский и его окружение). Но этот план оказался утопическим, так как скоро выяснилось, что Москва ни на какие – ни политические, ни религиозные – компромиссы идти не хочет. Невозможность компромисса стала очевидной в результате установления в России самодержавного строя, усиления в ее политике имперских устремлений. Больше всего напугала общество ВКЛ Ливонская война, в результате которой значительная часть белорусской территории была захвачена Московским войском. В 1589 году была создана Московская патриархия, которая стремилась распространить свою власть и на белорусско-украинскую православную церковь. Все эти события оказали огромное влияние на политику ВКЛ, в том числе и политику религиозно-церковную.

      На протяжении 80-х годов XVI века стало окончательно ясно, что Москва категорически отвергает всякое церковное содружество. Идея всеобщей универсальной унии со всей восточной церковью, в том числе и московской, оказалась неосуществимой. В связи с такими обстоятельствами папской канцелярией, католической церковью, иезуитами, православным епископатом был взят курс на локальную унию западной и восточной церквей в пределах Речи Посполитой. Ярким представителем этого движения был брестский судья, а потом православный епископ и униатский митрополит, один из самых талантливых деятелей униатства Ипатий (Адам) Потей (1541-1613).[5, с.57-58]

      В 1588 году в первый раз ВКЛ посетил константинопольский патриарх Иеремия II, что зафиксировано в «Баркулабовской хронике». Патриарх поддержал православное братское движение Беларуси и Украины, ограничив самоволие православных владык. В Речи Посполитой были лишены сана священники-многоженцы (женатые дважды и трижды, что противоречит церковным правилам).

      В 1859 году Иеремия прибыл в Москву, где под давлением московских бояр и церковных иерархов объявил о создании русского патриаршества и с нарушением канонического права возвел на престол патриарха московского митрополита Иова.

      Создание московского патриаршества подтолкнуло к деятельности сторонников унии. В 1589 году с благословления того же Иеремии митрополитом западной православной церкви становится архимандрит минского Вознесенского монастыря Михаил Васильевич Рогоза, тайный сторонник унии. Он восстановил практику созыва церковных соборов, на которых присутствовали миряне. На одном из таких соборов в Бресте в 1590 году четыре православных епископа - Луцкий. Львовский, Пинский и Холмский – подписали тайный договор о согласии на унию. Их поддержал присутствующий на соборе Ипатий Потей – тогда еще светское лицо.[4, с.531-532]

      Однако в антиуниатских православных кругах про это еще не знали. Лидерами антиуниатской православной партии были Киевский воевода князь Константин Острожский и Новогрудский воевода Федор Скумин-Тышкевич. Они стремились укрепить братское движение, которое являлось основным оппонентом униатов. Так, в 1591-1592 годах они ходатайствовали перед королем о выдаче определенных привилеев Львовскому братству, об утверждении уставов Минского, Брестского, Кричевского, Оршанского и других братств.

      Острожский почти до 1595 года не знал о тайных договорах епископов-униатов и про то, что идею локальной унии поддерживал его соратник Ипатий Потей. Поэтому в 1593 году он рекомендовал последнего на пост Владимирского владыки. В том же году он в письме Потею изложил свое понимание церковной унии.

      Потей как прагматичный политический и церковный деятель не без основания посчитал его утопией и не ознакомил с ним очередной церковный собор, который состоялся в 1593 году в Бресте.

      До конца 1594 года сторонниками унии уже были (кроме вышеупомянутых епископов) епископ Полоцкий и витебский Григорий, архимандрит Кобринский Иона Гоголь, а также митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси Михаил Рогоза.

      В начале 1595 года епископ Луцкий Кирилл Терлецкий в Кракове тайно встретился с папским нунцием и католическими бискупами и договорился с ними об унии. В то же время епископ Львовский Гедеон Балабан собрал в своей резиденции некоторых православных архимандритов (в их числе был настоятель Киево-Печерской лавры Никифор Тур) и убедил их дать письменное согласие на унию. Все это происходило тайно.

     В июне 1595 от имени епископов-униатов было направлено Папе Клименту VIII “Соборное послание”, которое в Рим доставили Ипатий Потей и Кирилл Терлецкий. Послание содержало условия унии, которые в основном уже были выработаны епископами в конце 1594 года. Под ним стояли подписи ведущих православных иерархов Речи Посполитой. В послании епископы соглашались на объединение церквей на следующих условиях:

- верить, что Святой Дух исходит от одного начала;

- сохранить все обряды и церемонии восточной церкви, которые должны проходить на “нашай мове”;

- причащение и крещение производить без изменений;

- не возбуждать споры насчет чистилища, а новый календарь принять с учетом неизменности празднования Пасхи и других праздников;

- не принуждать к праздникам и церемониям, которых нет в восточной церкви;

- сохранить право священников на брак;

- разрешить занимать церковные должности людям “русской” греческой веры;

- чтобы епископы назначались митрополитом, а не Папой, а митрополит выбирался епископами, но получал грамоту на митрополию из рук Папы;

- митрополит и епископы-униаты должны иметь места в сенате, как и католические бискупы;

- обязательно получать декреты об открытии генерального сейма и провинциальных сеймиков;

- лишить силы постановления восточных иерархов; запретить исполнять пастырьские обязанности священникам, не подчиняющимся епископам-униатам; запретить посещать страну греческим монахам и священникам;

- запретить униатским священникам переходить в католичество.[4, с.534-536]

      “Соборное послание” свидетельствовало, что, несмотря на значительные уступки католичеству, униатская церковь стремилась сохранить определенную национальную православную окраску. В то же время оно показывало, что униаты отдают себя под власть Римского Папы, что они жестко относятся как к отечественной, так и к зарубежной православной церкви, что они намереваются монополизировать духовную жизнь страны, установить церковную цензуру, отказаться от религиозной толерантности.

      Скоро слухи про унию и ее условия стали доходить до широких кругов общества, преданных православию священников, шляхты, мещан. За годы Возрождения, Реформации, развития светской культуры население ВКЛ отвыкло от диктата епископов, привыкло жить в условиях толерантности, относительной религиозной свободы и верховенства юридического закона. Унию они восприняли как посягательство на их право свободного религиозного выбора, духовную свободу, гражданские права.

      Свой голос против унии возвысили Скумин-Тышкевич и Острожский. Потей приложил большие усилия, чтобы приобщить к делу унии князя Острожского, но тот оставался непоколебимым и не соглашался на локальную унию. В июне 1595 года Острожский обратился с окружным посланием ко всем православным Речи Посполитой, в котором убеждал одноверцев оставаться преданными “вере отцов”. Антиуниатского давления не выдержал львовский епископ Гедеон Балабан и отказался от унии. Скумин-Тышкевич и Острожский обратились к королю, требую созыва церковного собора. Но Жигимонт III посчитал его созыв нецелесообразным.

В этот период устанавливается союз православных с протестантами. В  то время у них были общие политические и религиозные цели, к тому же многие из них были связаны друг с другом родственными связями. На протестантский съезд в Таруни Острожский отправил своего посла Каспара Лушковского с секретной письменной инструкцией, в которой говорилось, что православные и протестанты должны как можно быстрее объединиться в целях защиты своей религиозной свободы. Протестантский синод с пониманием высказался в адрес послания, но не принял никакого решения. Приверженцы же унии, за резкие высказывания в послании, обвинили князя Острожского в выступлении против короля.[4, с.537]

2. Уния в Риме и Бресте.

      Итак, угроза проведения церковной реформы повергла киевский епископат в «панику» и заставила поторопиться с выработкой своей программы унии с католиками. Девять епископов подписали 32 артикула проекта унии и отослали их в Рим в 1595 г. Вскоре, несмотря на сопротивление и даже угрозы влиятельных мирян (во главе с киевским воеводой князем Константином Острожским), делегация епископов отправилась на переговоры к Папе Римскому. Опуская подробности переговоров в Кракове между польским королем, католическим духовенством и представителями Киевской митрополии, отметим, что послы благополучно добрались до Рима. Однако здесь их ждал неожиданный поворот событий: встретив их с почетом, Папа Климент VIII полностью проигнорировал условия православной стороны (те самые 32 артикула) и предложил в торжественной обстановке подписать унию, которая в корне отличалась от задуманной в Киеве.

      После прибытия в Рим 15 ноября 1595 года Ипатия Потея и Кирила Терлецкого, Через 6 недель, 23.12.1595, произошла аудиенция у Папы, к которому обратился с речью Потей. От своего имени и от имени епископов-униатов он предложил на включение в исповедание веры следующих положений:

Святой Дух исходит и от Отца, и от Сына;

причащение как на пресном, так  и на кислом хлебе;

догмат о чистилище;

первенство церковной власти Римского Папы;

согласие со всеми постановлениями  Тридентского собора;

эксклюзивное право церкви объяснять  святое писание;

семь таинств и все католические обряды;

полезность индульгенции;

первенство римской церкви над  всеми остальными;

осуждение схизмы и ересей;

активная пропаганда “истинной  веры”.

      Климент VIII благословил идею унии и ее создателей. В этот же день был составлен протокол о церемонии, а в январе 1596 года Папа поставил свою подпись под документом о церковной унии. Папа внес определенные коррективы в униатский договор, например, он оставил неизменными обряды восточной церкви, православный символ веры (исхождение Святого Духа только от Отца).

      Униатский собор в Бресте, который собрался по указу короля и митрополита, открылся 6 октября 1596 года. На нем присутствовали папские послы, представители короля, митрополит, пять из семи епископов, представители католической церкви, иезуиты, государственные деятели – воевода Николай Криштов Радзивил, канцлер ВКЛ Лев Сапега и другие духовные и светские лица. Униатский собор утвердил римский договор, уния была принята и подписана королем Жигимонтом III Вазой.Два епископа – Гедеон Балабан (епископ Львовский) и Михаил Копысьтенский (епископ Перемышльский) унию не поддержали. [1, с.293-294]

      8 октября 1596 года в “соборной грамоте” митрополита Михаила Рогозы и епископов была изложена основная идея Брестской унии. Коротко ее содержание в следующем. В христианской церкви должен быть “един господарь и шафар”, который бы “о порядку и о всем добром всех абмышлял”. Таким хозяином “от часов апостольских” являлся Папа Римский, “едины потомок Петра святого”. Это следует из “Соборов и правил святых Отец”, об этом свидетельствуют и “наши Словенские писма з Греческих з стародавна преложоные”. Этого же правила придерживались “Царигородские патриархове, от которых и сия страна Руская веру святую приняла”. Для “спасения своего и стада словесного нам от Бога врученого” необходимо восстановить церковное единство под патронатом Римского Папы. Именно с этой миссией направились в Рим Ипатий Потей и Кирилл Терлецкий, которые получили санкцию римского первосвященника на союз при условии сохранения “обрядов и церемоний церквей восточных греческих и Руских”. Этот союз и утвердил Берестейский собор. На соборе были отлучены от церкви Гедеон Балабан, Михаил Копысьтенский, архимандрит Киево-Печерской лавры Никифор Тур, 9 архимандритов, 16 протопопов и все остальные священники, не принявшие унии. Королю была направлена просьба снять с церковных должностей всех тех, кто отказался присоединиться к унии.[3, с.194-196]

      Параллельно с униатским собором открылся православный (на нем присутствовали также и протестанты). На соборе присутствовали К.Острожский с сыном, патриаршие экзархи Константинопольский (Никифор) и Александрийский (Кирилл Лукарис), епископы Балабан, Копысьтенский и другие православные священники (более 100 человек).

      Участники собора пробовали договориться между собой, но тщетно. На предложение униатов присоединиться к церковному альянсу православными был дан следующий ответ: мы не против унии с римской церковью, но при условии, что:

- к этому союзу присоединится вся восточная церковь;

- унию благословят восточные патриархи;

- не будут нарушаться существующие правовые акты;