Методы культурологических исследований

внутренне самодостаточная и целостная система, состоящая из набора элементов,

связанных между собой функциональными отношениями. При функциональном подходе

основное внимание уделяется способам удовлетворения потребностей, запросов,

ин­тересов людей, при этом каждый культурный элемент выполняет особую

функцию. Этот метод нацелен на выявление общих функций бытия с точки зрения

ее функционирования в системе обществен­ных отношений.

Структурно-функциональный метод формируется в начале XX в. в ходе

расширяющегося взаимодействия западных обществ с культурами различных стран и

народов. Методология эволюционизма оказалась непри­годной для научного

освоения того качественно нового эмпирического материала, который стал в

изобилии на­капливаться антропологами в результате полевых ис­следований.

Идея рассмотрения объектов как интегрированных, взаимовлияющих, выполняющих

жестко установленные функции, заданные целостностью систем, входила в обиход

в   общечеловеческих   дисциплинах   под   названием функционализма.

Сторонники структурно-функционального подхода отказались от принципов

историзма и эволюционизма в объяснении общественных явлений. Они

рассматрива­ли культуру как подсистему целостной социально-куль­турной

структуры, каждый элемент которой выполняет как бы служебную роль в общей

системе регуляции. В рамках этого направления англо-американская

ант­ропологическая школа (А. Кребер, Р. Бенедикт, М. Мид, Б. Эванс-Причард и

др.) накопила большой материал, описывающий обычаи, нравы, образ жизни так

называ­емых примитивных народов: индейцев Северной и Юж­ной Америки,

австралийских аборигенов, африканских племен. Позднее были проведены

исследования малых народов Индии, стран Юго-Восточной Азии и т.д. Обоб­щение

этого материала в работах английских ученых: культуролога Б. Малиновского и

этнографа А. Радклифф-Брауна — выразилось в основных постулатах

функционализма:

1. Существует общее функциональное  единство об­щества, выражающееся  во

взаимосвязи социальных и культурных структур. Культура представляет собой

ин­тегрированную целостность, в которой каждый элемент отвечает определенной

потребности всей целостности (или тех или иных ее компонентов), выполняя

конк­ретную часть работы.

2. Дифференциация функций  поддерживается диф­ференциацией  структур,

складывающихся в упорядочен­ную систему.

3. Именно постоянное поддержание  всех элементов культуры (производственные

навыки, ритуалы, нормы и т.д.) обеспечивает единство общества.

Эти положения разрабатывались в основном в рам­ках культурной антропологии,

имевшей дело с общест­вами, которые, казалось, навеки застыли в своем социо-

культурном облике, постоянно воспроизводя, но не из­меняя свою социальную

организацию, формы поведения, материальные и духовные атрибуты быта.

Методология функционализма неизбежно вела к тому, что объект исследований

(этническая общность  или городская группа) рассматривался  вне историчес­кого

времени, как замкнутая система, не изменяющаяся и не развивающаяся, а лишь

постоянно воспроизводя­щая свою собственную структуру. На базе разработан­ных

в культурной антропологии функционалистских мо­делей оказалось невозможным

подняться до макрострук­туры сложных национальных обществ, от статического

описания социальных связей и функций до теоретиче­ского охвата социальной

динамики.

Выявилось, что даже системы и связи родства, счи­тавшиеся устойчивой основой

социальной организации, сами претерпевают заметные изменения и все глубже

интегрируются в систему более широких социально-экономических, политических

или культурных отноше­ний. Меняются также символы, нормы и представления.

Дальнейшая разработка общей системно-функциональ­ной теории в применении к

сложным социальным общест­вам считается заслугой в основном крупных

американ­ских теоретиков Т.Парсонса (1902—1979) и Р.Мертона (р. 1910)

совместно с другими социологами. Конечно, целостное рассмотрение этих

концепций — сфера общей социологии, но ее существенным компонентом стал

ана­лиз нормативно-ценностных и символических средств ре­гуляции социальной

жизнедеятельности, т.е. того, что от­носится к сфере социологии культуры. Как

мы увидим в дальнейшем, существенные стороны концепций Парсонса и Мертона

встроены в общую теорию социологии культуры. Однако важно видеть, в каком

направлении происходило совершенствование и усложнение функцио­нального

анализа.

Функционализм помог избавиться от того идеологи­ческого неприятия

неевропейских культур, которое пол­учало оправдание, характеризуя их как

“примитивные” и “слаборазвитые”, и давало тем самым оправдание для режима

колониального управления. С цивилизо­ванной точки зрения подлежали

бесспорному осужде­нию и устранению различные “предрассудки”, “отжив­шие”

нормы, “нелепые и вредные” ритуалы колдовства, преследования ведьм, кастовые

ограничения и т.д. Из­бавление от всякого рода “пережитков” дает возмож­ность

введения иных, альтернативных и более действенных способов достижения

реального эффекта. Раз­витие здравоохранения, просвещения, изменение быта и

повышение статуса низших каст, отмена полигамии и паранджи должны

осовременить общество, придать ему цивилизованный характер.

В опровержение такого рода поверхностного подхода функционалисты показывали

действительное значение различных факторов культурной регуляции. Обычным

примером в культурной антропологии или религиеведении стали ритуалы,

посвященные вызыванию дождя, повышению плодородия или исцелению от болезни,

по­клонение священным предметам или преследования ведьм. С точки зрения

здравого смысла подобные ве­рования и основанные на них действия —

“пережитки” или “предрассудки”, исчезающие при свете разума. Бо­лее того, они

могут оказаться вредоносными (органи­зуется травля невинных людей, крестные

ходы и це­лования иконы во время эпидемии могут способствовать ее

распространению и т.д.).

Однако для этнографа или религиеведа, рассужда­ющего по функционалистской

методике, такого рода ри­туалы и верования выполняют значимую функцию, так

как укрепляют веру индивидов или различного рода общностей в избавление от

напастей и невзгод, спо­собствуют сплочению общины и т.д. Верования,

кажу­щиеся иррациональными и не отвечающие практиче­ским критериям, а имеющие

лишь символический смысл, создают привычную осмысленность мира, в котором

че­ловек может ориентироваться и на который он сам или общность может

оказывать некоторое воздействие путем координации поведения многих своих

членов.

Несмотря на прочный статус в академической науке и в общественной мысли,

структурный функционализм был подвергнут резкой критике и в 60—70-х гг. Она

была направлена против присущего функционализму уподобления культуры

ор­ганическим системам. Особенно возражали критики про­тив идеологической

ориентированности функционализма на рассмотрение общества как стабильной

интегриро­ванной целостности, отмечая неспособность его дать адекватное

описание и анализ противоречий и конфликтов. Зарождаясь в противостоянии

эволюционизму, функционализм оставлял без содержательного рассмот­рения

процессы генезиса социальных норм и ценностей, механизмы их изменения или

исторической преемствен­ности. Поэтому при рассмотрении кризисных и

меняю­щихся состояний в культуре функционализм уступает свое место другим

подходам.

Развернутой критике функционализм Т.Парсонса под­верг известный американский

социолог Р.Миллс. Как он показал, в рамках этой теории не может быть

эф­фективно сформулирована идея конфликта, нельзя по­нять механизм ценностных

разногласий и структурных антагонизмов, оппозиционных движений и революций.

Как предполагается, система, будучи однажды уста­новленной, является не

только устойчивой, но и в сущ­ности гармоничной, нарушения тоже должны быть

“вве­дены в систему”. Как писал Р.Миллс, идея норматив­ного порядка ведет нас

к принятию гармонии интересов как естественной черты любого общества.

Встроенное в общую теорию Парсонса положение о наличии ис­ходного единства и

примирения интересов, устранения противоречий и снятия конфликтов лишает эту

теорию, по мнению Р.Миллса, возможности влиять на социаль­ные и культурные

изменения, т.е. историю.

Кроме того, принцип функциональности не позволяет выяснить, в какой степени

узаконены социальные струк­туры и политические институты, каковы основы

суще­ствования оппозиции и движений протеста. В норма­тивно регулируемых

социальных структурах, как их замыслили представители Высокой Теории, не

находит места коллективное поведение угнетенных масс или возбужденных толп,

освободительные движения, кото­рыми отмечена наша эпоха. Более того, любая

систе­матическая концепция хода истории, ее механизмов и процессов плохо

согласуется с этой теорией, так как в истории действуют многие разнородные

факторы. Со­циальные общности отличаются друг от друга не толь­ко по степени,

но и по типам единства. Как интеграция общества, так и его развитие

происходят под воздей­ствием разных причин (в том числе экономические связи,

право, насилие и т.д.). Отвергая универсальные макросоциологические теории,

Р.Миллс полагает, что плодотворность научного поиска может быть обеспечена

только наличием многих подходов, сопоставляемых с эмпирическими данными.

                 3. Диффузионизм и символический  интеракционизм                

                                3.1 Диффузионизм                               

В начале XX в. в противовес эволюционизму, за­мыкавшему рамки исследования

рассмотрением внут­ренних изменений в отдельных обществах, ряд этно­логов,

социологов и культуроведов развивают концеп­цию диффузионизма, т.е.

распространения культуры из одного центра в другой. Такой подход позволил

об­ратиться к изучению взаимодействия между культура­ми, раскрыть механизм

освоения достижений других народов, дающий возможность обществу не проходить

положенные стадии развития. Основными средствами распространения чужой

культуры диффузионизм при­знавал войны и завоевания, колонизацию, торговлю и

миграции, добровольное подражание, взаимное призна­ние и т.д.

В русле диффузионизма разрабатывались концепции культурных ареалов, или же

сетей распространения, ли­бо отдельных элементов культуры (злаков, денег,

пись­менности, технологий и т.д.).

В рамках теории культурных центров распростра­нение культуры изображалось как

потоки рассеивания изобретений из “колыбели цивилизации”, на роль ко­торой

обычно выдвигали Шумер, Древний Египет, до­лину реки Хуанхэ. В

литературоведении убедительным примером диффузионизма служат “бродячие

сюжеты”, известным примером которых могут служить сказки “Тысячи и одной

ночи”.

                        3.2 Символический интеракционизм                       

Теория символов разрабатывается прежде всего в различных гуманитарных науках:

филологии, эстетике, искусствознании, философии, социальной психологии (а

также как особое направление в логике и математике). Особое значение для

понимания роли символики в культуре имели работы немецкого философа Э.Касси-

рера, психоанализ З.Фрейда и К.Юнга.

Существует разработанная теория символических форм, через которые

человеческое сознание поддержи­вает постоянную связь с окружающим миром. Для

культурологии эта сфера стала важным предметом изучения в силу того, что она

выступает как посредник челове­ческой деятельности и общения. Для

функционализма в основном достаточно объяснять субъективную сторону исходя из

интересов участников действия, направлен­ного на достижение утилитарной цели.

Но теория сим­волического взаимодействия позволяет раскрыть значе­ние

широкого круга символов, которые стимулируют сложное сочетание мотивов,

играющих столь большую роль в обеспечении деятельности и общения.

Все формы общественной деятельности пронизаны символикой. Но это происходит в

разной степени, так как религия и политика подвержены символизации в большей

степени, чем экономика. Молитвы, кресты и ритуалы в одной сфере, флаги,

лозунги и митинги в другой — обычные примеры проявления символического

взаимодействия.

После работ Т.Парсонса стало принято расширять сферу символических средств,

несущих важную нагруз­ку в социальном взаимодействии. В экономической сфе­ре

таким символическим посредником становятся день­ги, а в политике — власть, но

постольку, поскольку она опирается не на принуждение, а на добровольное

вовлечение   участников   в   политические   действия, т.е. на  политическую

культуру.

В ходе символического взаимодействия (интеракционизма) индивид осваивает

выработанные в обществе образы и смыслы, тем самым воспринимает мотивы и

стремления других людей и формирует собственные. Возникает цепочка связей:

стимул — знак — мотив — самосознание. При такой трактовке термин

“интеракционизм” приобретает индивидуально-психологический смысл, обозначая

процесс соотнесения индивида с боль­шим или малым коллективом через

подключение зна­ковых средств. При более широкой трактовке он может включать

в себя такое важное измерение культуры в целом, как ее коммуникативная