Становление тюрко-мусульманского евразийства

основательно христианизировано.  Это было достигнуто как энергичными  усилиями

духовенства, так и ростом религиозного чувства  среди духовной элиты самого

народа.  Большая часть митрополитов того периода проводила  много времени,

путешествуя  по всей Руси в попытках исправить пороки церковной  администрации

и направить деятельность епископов и священников. Было организовано несколько

новых епархий, четыре в Восточной  Руси, две в Западной. Количество церквей и

монастырей постоянно  увеличивалось и в городах, и  в сельских районах.

Согласно Ключевскому, в  первое столетие монгольского периода  основали

тридцать монастырей и  примерно  в пять раз больше  - во второе. Характерной

чертой нового монастырского  движения являлась инициатива  молодых  людей с

горячим религиозным чувством, которые, приняв монашеский сан, удалялись в

пустыни для тяжелой работы, молитв и размышлений. Несчастья  монгольского

нашествия  и княжеских  усобиц, а также суровые условия  жизни в целом

способствовали  распространению  подобных умонастроений. Вдохновителем

монашеского движения стал преподобный Сергий Радонежский, оказавший  огромное

влияние  на духовное развитие и своих современников, и последующих  поколений.

Примером своей  жизни, высотой своего духа Сергий  поднял упавший дух родного

народа, пробудил в нем  доверие к себе, к своим силам, вдохнул веру в будущее,

в возможность победы над  монгольскими захватчиками. Кроме того, новые

монастыри становились опорными пунктами крестьянской колонизации  верхней

Волги и северных районов  Руси.

Церковный дух нашел яркое  выражение в литературе, прежде всего  в поучениях

епископов и житиях святых, а также в биографиях некоторых русских князей.

Основная идея большинства  этих произведений заключалась в  том, что

монгольское иго- это кара Божья за грехи русского народа и что только

истинная вера может вывести  русских из  этого тяжелого положения.  В

страданиях русских обвиняли преимущественно князей, которые истощали силы

народа своими  постоянными  междоусобицами. Но простые люди также  обвинялись

за приверженность  к  пережиткам язычества и  призывались  покаяться и стать

христианином по духу, а  не только  по названию.

В целом, в русском фольклоре  и литературном творчестве монгольской  эпохи

можно заметить двойственное отношение  к татарам. С одной  стороны, - чувство

неприятия и противостояния  угнетателям, с другой, - подспудная

притягательность  поэзии степной жизни. Благодаря тенденции, связанной с

неприязнью, былины домонгольского времени перерабатывались в соответствии с

новой ситуацией, и название новых врагов – татар – заменило имя старых

(половцев). Одновременно  создавались новые былины, исторические  легенды и

песни, в которых речь шла о монгольском этапе борьбы Руси против степных

народов. Разрушение Киева  Батыем и набеги Ногая  на Русь служили темами для

современного русского фольклора. Притеснение татарами Твери и  восстание

тверичей 1327 года  не только было вписано в летописи, но и со всей

очевидностью составило  основу новой  исторической песни. Битва  на Куликовом

поле, конечно же, стала  сюжетом для множества патриотических сказаний,

фрагменты  которых использовались летописцами, а позднее записывались

полностью.   Слагатели  былин домонгольского периода чувствовали особую

притягательную силу  и поэзию степной жизни и военных  походов. Та же поэтика

чувствуется и в произведениях  более позднего периода. Даже в патриотических

сказаниях  о поле Куликовом  доблесть татарского витязя. вызов которого принял

монах Пересвет, изображена с несомненным восхищением. В домонгольских русских

былинах есть близкие параллели  с ранними иранскими и тюркскими героическими

песнями. В монгольскую  эпоху на русский фольклор  также  оказывали влияние

«татарские» (монгольские  и тюркские) поэтические образы и  темы. Посредниками

в знакомстве русских  с  татарской героической поэзией  были, возможно, русские

солдаты, которых  набирали в монгольские армии. Да и татары, осевшие на Руси,

тоже  внесли свои национальные мотивы  в русский фольклор.

Обогащение русского языка  словами и понятиями,  заимствованными  из

монгольского и тюркского  языков, или  из персидского и  арабского (через

тюркский), стало еще одним аспектом  культурного интеграционного процесса.  К

1450 году татарский язык  стал  модным при дворе великого  князя Василия II

Московского, что вызывало сильное негодование со стороны  многих его

противников.  Василия  обвиняли не только в чрезмерной любви  к татарам, но и

к их языку.   Вполне типичным было то, что многие  русские дворяне  в XV, XVI

и  XVII принимали татарские  фамилии. Так, член семьи Вельяминовых стал

известен под именем  Аксак («хромой» по-тюркски), а его наследники стали

Аксаковыми. Точно так  же, одного  из князей Щепиных-Ростовских звали Бахтеяр

(«удачливый» по-персидски). Он стал основателем рода князей Бахтеяровых.  Ряд

тюркских слов вошел в  русский язык  до монгольского вторжения, но настоящий

их приток начался  в  монгольскую эпоху и продолжался  в XVI  и XVII вв. Среди

понятий, заимствованных из монгольского и тюркского языков, из сферы

управления и финансов  можно упомянуть такие слова, как деньги, казна,

таможня. Еще одна группа заимствований связана с  торговлей  и купечеством:

базар,  балаган, барыш, бакалея  и т. п.  Много заимствований  среди слов,

обозначающих  одежду, головные уборы, домашнюю утварь, сельскохозяйственные

культуры, драгоценные камни, слов, связанных с лошадьми, их мастями  и

разведением.

Фактор, который  переоценить  в развитии русской интеллектуальной и духовной

жизни – это роль живших на Руси и обращенных в христианство татар и их

потомков. Выдающийся русский  религиозный деятель  XV века, Св. Пафнутий

Боровский, ставший основателем  монастыря, был внуком баскака. В XVI  веке

боярский сын татарского происхождения по имени Булгак был посвящен в духовный

сан, и после этого  кто-либо из членов семьи всегда становился священником,

вплоть  до отца Сергея Булгакова, широко известного  русского богослова XX

века.  Были и другие выдающиеся интеллектуальные лидеры татарского

происхождения, такие, как  историк Н.М. Карамзин  и философ  Петр Чаадаев.

Чаадаев, вероятно, был монгольского происхождения, поскольку Чаадай является

транскрипцией  монгольского имени Джагатай (Чагатай). Возможно, Петр Чаадаев

был  потомком сына Чингисхана – Чагатая.

Весомым можно считать  вклад монгольской традиции в  русскую дипломатическую

культуру. Монголы, всегда считавшие  убийство парламентеров – «убийство

доверившихся» величайшим грехом и жестоко мстившие за него, приучили русских

князей к предельной осторожности в обхождении с иностранными послами. Русский

церемониал во многих отношениях стал отражением монгольского образца.