Капиталистический мир в "Трилогии желания" Теодора Драйзера

    Первый роман  трилогии "Финансист" является  романом биографией, в котором  центральное место занимает развитие  характера главного героя. Драйзер  начинает повествование портретом  юного Каупервуда: "Фрэнк Каупервуд в десять лет вел себя как прирожденный вожак. И в начальной и в средней школе все считали, что на его здравый смысл можно положиться при любых обстоятельствах. Характер у него был независимый, смелый и задорный. Политика и экономика привлекали его с детства. Книгами он не интересовался. С виду это был подтянутый, широкоплечий, ладно скроенный мальчик. Лицо открытое, глаза большие, ясные и серые; широкий лоб и темно-каштановые, остриженные бобриком волосы. Манеры порывистые и самоуверенные. Всех и каждого донимая вопросами, он настаивал на исчерпывающих, разумных ответах. Фрэнк не знал болезней или недомогания, отличался прекрасным аппетитом и полновластно командовал братьями"(стр.7)

   Словом, Фрэнк был  симпатичным и здоровым мальчиком  не склонным к книжным премудростям, но любознательным, живым. И этого  мальчика, прирожденного вожака, в десять лет усвоившего повадки командира, волновал "главный вопрос: что это за наука жизнь и как она устроена?" (стр.8). Ответ на этот вопрос он находил в разговорах родителей, в уличных зрелищах, во всей окружавшей его обстановке, которая внушала ему дух индивидуализма. Показателен пример - сцена, которую рисует Драйзер на первых страницах романа. Маленький Фрэнк Каупервуд наблюдает битву омара и каракатицы в аквариуме на рыбном рынке. Омар, естественно, пожирает каракатицу, поскольку той нечем защищаться. Это, можно сказать, простейшая иллюстрация дарвиновского тезиса о выживании наиболее приспособленных или, если угодно, ницшеанского тезиса о том, что в беге побеждает быстрейший, а в драке — сильнейший. Фрэнк делает вывод о том, что в мире "все живое и существует одно за счет другого"(9). А кто же пожирает человека? И на этот вопрос смышленный мальчик дает быстрый ответ, вспомнив разговоры родителей о неграх-невольниках и погром, свидетелем которого он сам был: "Одни люди живут за счет других. Рабы – они ведь тоже люди. Из-за этого-то и царило в те времена такое возбуждение. Одни люди убивали других людей – чернокожих.(10) И постепенно у Фрэнка складывается твердое желание принадлежать к тем, кто живет за счет других.

 Наблюдая, как отец - помощник  кассира в банке, считает деньги, мальчик решил, что интереснее  всего банковское дело. Отец посвящал  его в тайны банковских операций, и к пятнадцати годам Фрэнк  "Он начал уяснять себе значение  денег как средства обмена  и понял, что всякая стоимость  исчисляется в зависимости от  основной – стоимости золота. Он был финансистом по самой  своей природе и все связанное  с этим трудным искусством  схватывал так же, как поэт  схватывает тончайшие переживания,  все оттенки чувств. Золото– это средство обмена – страстно его привлекало."( 12)

    Однако почтение  к золоту не уживается с  почтением к честности, и вскоре "Фрэнк решил, что его отец  не в меру честен, не в меру  осмотрителен - когда он сам вырастет, уж, конечно, не упустит такого  случая".(14-15)

    В результате  такого воспитания Фрэнк в  тринадцать лет, отвечая на  вопрос, что его интересует, заявляет: "Деньги". Его родные прочат  ему блестящую карьеру. Дядя  с гордостью говорит матери  Фрэнка о ее тринадцатилетнем сыне: "Похоже, Нэнси, что у тебя растет настоящий финансист. Он смотрит на вещи, как настоящий делец".(17)

    В четырнадцать  лет Фрэнк Каупервуд впервые пускается в коммерческую авантюру - покупает по дешевке семь ящиков мыла и перепродает их по значительно более высокой цене. Новые операции следует одна за другой: малолетний делец собирает подписку на журнал для юношества; работает агентом по распространению нового типа коньков; соблазняет окрестных мальчишек объединиться для закупки к лету соломенных шляп по оптовой цене. Живому и любознательному мальчику прививаются торгашеские взгляды. Ему внушают почтение не к человеку, а к золоту. Его заставляют поверить, что деньги и определяют смысл жизни. Так протекает детство Фрэнка.

     Совершая свое  открытие мира, Фрэнк усваивает  обычаи мира финансовых тузов.  Его прирожденная способность,  его талант, которые могли бы  принести пользу обществу, обращается  не на созидательную работу, а  подчиняется страсти к наживе  и обогащению. Драйзер подчеркивает  в образе Каупервуда противоречивость: данные ему от природы привлекательные черты - внешнее обаяние и силу воли, смекалку и наблюдательность - и восприныте им от общества повадки стяжательства, которые по мере его приобщения к миру бизнеса становятся главным определяющим качеством в его характере. И если Каупервуд делается преступником, то происходит это совсем не потому, что он злодей от рождения, а потому что преступником его делает само приобщение к миру биржевиков, финансистов, капиталистов.

     Нельзя быть  финансистом и не быть преступником, финансист по самой природе  своей деятельности преступник - эта мысль лежит и в основе  развития сюжета романа. Чем выше  поднимается Каупервуд в мире финансов, тем больше и полнее усваивает он преступные и антиобщественные секреты своей профессии.

     Работая в  банкирском доме "Тай и Ко", Каупервуд узнает о спекуляциях, в которых замешаны все чиновники города и штата. "В Филадельфии действовала целая шайка: в дело входили мэр города, несколько членов муниципалитета, казначей, начальник полиции, уполномоченный по общественным работам и другие чиновники,- пишет Драйзер, - их девиз был "рука руку моет". Вначале такая "деятельность" внушала Каупервуду брезгливое чувство, но многие из них разбогатели на его глазах, и никого это, по-видимому, не тревожило. Газеты вечно трубили о гражданском долге и патриотической гордости, но о подобных проделках не упоминали не словом. А люди, их совершавшие, оставались у власти и пользовались всеобщим уважением"(70). И Каупервуд через некоторое время сам, сознательно, без всяких угрызений совести идет на участие в подобных аферах, а вместо брезгливого отношения к подобным жульничествам возникает чувство удовлетворения по поводу успешного их проведения. Драйзер тонко показывает, как быстро отбрасывает Каупервуд понятия честности и законности, втягиваясь в мир биржевых спекуляций.

       Однако  деньги для Каупервуда, не являются самоцелью. Он не страдет манией накопительства, его манит властьи и сила, которые оно дает. "О том, чтобы сколотить капитал бережливостью, Фрэнк и не помышлял. Он чуть не с детства проникся убеждением, что куда приятнее тратить деньги не считая и что этой возможности он так или иначе добьется."(24)

   Основной девиз  Каупервуда - "Мои желания прежде всего"(149). И добившись осуществления этого девиза, он убеждается, что "все затруднения разрешает сила, умственная и физическая. Ведь вот промышленные и финансовые магнаты могут же поступать – и поступают – в сей жизни, как им заблагорассудится!"(148). Ради этой цели он бросается в море финансовых махинаций и сделок, стремиться стать финансовым магнатом и становится им.

   Писатель анализует неуемные страсти своего героя. "Каупервуд от рождения был прежде всего рассудочным эгоистом"(147),- отмечает Драйзер. И обогащается он благодаря своей ловкости и изворотливости. "Каупервуд отнюдь не был наделен из ряда вон выходящим интеллектом. У него был достаточно изощренный ум, с которым – как это часто бывает у людей практического склада – сочеталось неуемное стремление к личному преуспеянию. Этот ум, подобно мощному прожектору, бросал свои ослепительные лучи в темные закоулки жизни, но ему не хватало объективности, чтобы исследовать подлинные глубины мрака."(485) Писатель отмечает ограниченность и узость кругозора Каупервуда при кажущемся гигантском размахе его деятельности, поверхность познания им жизни. В Каупервуде воплощены черты, как говорил впоследствии Драйзер, преступного индивидуализма.

     Каупервуд наделен всеми отрицательными качествами американского капиталиста, но только ими. Каупервуда не интересовали книги, зато, как отмечает Драйзер, "жизнь, картины, деревья, физическая близость любимой женщины властвовали над ним, несмотря на уже захватывавшие его сложные финансовые комбинации. Богатой, радостной, полной жизни – вот чего он жаждал всем своим существом."(68) Женщины и живопись наряду с деньгами также были предметом страсти Каупервуда.

   В увлечении живописью  Драйзер видит проявление природного  жизнелюбия Каупервуда, который "горячо любил природу, но, сам не зная почему, считал, что лучше всего она познается в изображении художника, так же как через других лучше уясняется смысл законов и политических событий"(72).

   Как мы видим  Драйзер обнажает хищническую  природу Каупервуда и его интеллектуальную опустошённость, но в то же время любуется этим спекулянтом: Драйзера привлекает этот смелый финансовый гигант.

   Хищническая природа Каупервуда отражается и в собственническом отношении к женщинам. Любовные интриги Каупервуда мало соответствуют традиционным представлениям о любви, но являют собой смесь сексуального вожделения, эстетического любования и собственнического стремления «обладать». Естественно, что «любовь» Каупервуда недолговечна, и возлюбленным его несть числа. "В своих суждениях о женщинах Каупервуд руководствовался больше чувством, чем разумом. Стремясь добиться богатства, престижа и влияния, он, конечно придавал большое значение представительности женщины, ее положению в обществе и всему прочему. Некрасивые женщины никогда не привлекали его." В любовных похождениях Каупервуда находит свое выражение прежде всего тот же эгоизм и то же презрение к обществу, что и в его деловых махинациях. К приглянувшейся ему женщине Каупервуд относится так, как будто речь идет о покупке или продаже очередной партии акций.Во всяком случае, он время от времени предлагает читателю «оправдания» такой агрессивности Каупервуда, ссылки на «беспокойный, вечно жаждущий перемен нрав, внутренний анархизм, моральную неустойчивость»(211). Однако это еще раз доказывает "нулевую нравственность", составлящую основу всех аспектов его жизнидеятельности.

     Расчетливость  финансиста передается манерой  его речи, которая суха и деловита, как и его действия. Объясняясь  с Эйлин, Каупервуд говорит ей о своей любви: "Он привлек ее к себе. Я люблю тебя, люблю! - Да, да! - дрожа от волнения отвечала Эйлин. - Я тоже люблю тебя! И я ничего не боюсь. – Я нанял дом на Десятой улице, – сказал он, прерывая молчание, когда они уже сели в седла. – Он еще не обставлен, но за этим дело не станет. У меня есть на примете одна женщина, которая возьмет на себя надзор за домом".(159) В ответ на взволнованное признание Эйлин, Каупервуд быстро переходит от объяснения в любви к чисто деловому разговору.

        Большое  значение имеет вопрос об отношении  Драйзера к Каупервуду. Он позволяет понять серьезные и существенные противоречия в мировоззрении и творческом методе Драйзера тех времен. С негодованием разоблачая варварство капитализма, Драйзер до некоторой степени склонен увлечься смелостью и самоуверенностью Каупервуда в его борьбе с плутократическими "шайками" в Филадельфии и Чикаго. Еще не найдя в те годы пути к освобождению человечества от ига капитализма, писатель относится к Каупервуду двойственно: с одной стороны, он видит в нем типичные черты капиталистического хищника, с другой - Каупервуд двух первых частей трилогии привлекает к себе известную симпатию автора как своего рода разрушителя устоев. Являясь, по меткому замечанию одного критика, "синекдохой американской империи", образ Каупервуда в то же время убедительно свидетельствует о натуралистических заблуждениях, которые Драйзер изжил в дальнейшем.

   Образ Каупервуда дополняют образы Батлера, Молленхауэра и Симпсона. Батлер контролирует коммунальное хозяйство города, Молленхауэр является крупнейшим торговцем углем, Симпсон - сенатор и крупный финансист. Рассказывая о них Драйзер подчеркивает их сходство с Каупервудом.

    Батлер, Молленхауэр и Симпсон - этот, по меткому выражению писателя, триумвират - заправляют судьбами Филадельфии. В романе разоблачается миф об американской "демократии", показано безраздельное хозяйничание в муниципалитете этих "отцов города". "Политика, - пишет Драйзер, - была отдана на откуп клике дельцов. Должности распределялись между теми или иными лицами в награну за указанные услуги". Так, за бесприкословное выполнение приказов Молленхауэра казначеем города избирается Джордж Стинер - само олицетворение предажности. Деньгами из городской казны, находящейся в его ведении, Молленхауер и его присные распоряжаются, как своими собственными.

   В романе обрисована  механика создания американских  миллиардов. Безудержная и нещадная  эксплуатация народа, преступление, обман, спекуляция, подкупы - вот  приемы, с помощью которых создается  капитал Каупервуда и ему подобных. не случайно так много места в книге уделено судебному делу Каупервуда. Герой для своих темных махинаций использовал деньги, принадлежавшие городскому муниципалитету Филадельфи. За это мошенничество он попадает на скамью подсудимых, а затем в тюрьму. Мастерство Драйзера-реалиста здесь проявляется особенно ярко. Из всего содержания романа вытекает, что судебное преследование Каупервуда носит скорее случайный, чем закономерный характер. Каупервуда судят лишь потому, что он не угодил более крупным капиталистам - подлинным хозяевам города - Батлеру, Молленхауэру и Симпсону, которые стремятся избавиться от опасного конкурента, создать видимость борьбы против хищений в городском казначействе, оградить себя от разоблачения и обеспчить успех на предстоящих выборах в органы городского самоуправления.

   Трудность задачи  писателя была сопряжена с  тем, что деловая Америка тщательно  скрывала это отсутствие нравственных  принципов в сфере бизнеса.  В ходу были моральные системы,  восходящие отчасти к пуританской  этике. В соответствии с которой человек живет чтобы работать, и его цель увеличить доход, даже если этого требуетболее интенсивного труда. Отсюда понятие "американская мечта" и стремление ее осуществить.

В кругу американской элиты  бедность считалась опасной темой. Одно напоминание о ней наводило ужас; в бедности было что-то непростительное - как в тягчайшем преступлении или пороке».