Поэтика

необходимо, то есть не возбуждает ни чувства справедливости, ни сострадания,

ни страха; наконец, вполне негодный человек не должен впадать  от  счастья  в

несчастье,  так  как  подобное  стечение  (событий)  возбуждало  бы  чувство

справедливости, но не сострадания  и страха:  ведь  сострадание  возникает  к

безвинно  несчастному,  а  страх   -   перед   несчастьем   нам   подобного;

следовательно (в последнем  случае),  происшествия  не  возбудят  в  нас  ни

жалости, ни страха...

     Итак, остается (герой), находящийся в середине  между этими. Таков  тот,

кто не отличается (особенной) добродетелью и  справедливостью  и  впадает  в

несчастье не по своей негодности и порочности, но  по  какой-нибудь  ошибке,

тогда как прежде был в  большой чести  и  счастье,  каковы,  например,  Эдип,

Тиест и выдающиеся лица подобных родов.

     Необходимо, чтобы  хорошо составленная фабула была  скорее  простой,  чем

двойной, как утверждают некоторые, и чтобы судьба изменялась  в  ней  не  из

несчастья в счастье, а  наоборот, - из счастья  в  несчастье,  не  вследствие

порочности,  но  вследствие  большой  ошибки  лица,  подобного  только   что

описанному или скорее лучшего, чем худшего. Это подтверждается  и  историей:

прежде поэты отделывали один за другим  первые  попавшиеся  мифы,  ныне  уже

лучшие трагедии слагают  в кругу немногих домов,  например  Алкмеона,  Эдипа,

Ореста, Мелеагра, Тиеста, Телефа и всех других, которым  пришлось  перенести

или совершить ужасное. Поэтому  ошибаются порицающие Еврипида за то,  что  он

делает это в своих  трагедиях и что многие его  пьесы кончаются несчастьем,  и

Еврипид оказывается трагичнейшим из поэтов.

 

ХАРАКТЕРЫ В ТРАГЕДИИ

 

     XV. Что же  касается характеров, то существуют  четыре  пункта,  которые

должно иметь в виду: первый и самый важный  -  чтобы  они  были  благородны.

Действующее лицо будет иметь  характер вообще, если, как было сказано, в речи

или действии обнаружит какое-либо направление воли, каково бы оно  ни  было:

но этот характер будет  благородным, если обнаружит  благородное  направление

воли {7}. Это может быть в каждом человеке: и женщина бывает благородной,  и

раб, хотя, может быть, из них  первая - существо низшее, а  второй  -  вообще

подлое. Второй пункт - чтобы  характеры  были  подходящими:  например,  можно

представить характер мужественный, но не подходит женщине быть  мужественной

или грозной. Третий пункт - чтобы  характер был правдоподобен;  это  -  нечто

отличное  от  того,  чтобы  создать  характер  нравственно   благородный   и

подходящий, как только что  сказано. Четвертый же пункт - чтобы  характер  был

последователен.  Даже  если  изображаемое  лицо  непоследовательно  и  таким

представляется  его  характер,  то  в  силу  последовательности  его  должно

представить непоследовательным...

 

О ЯЗЫКЕ ТРАГЕДИИ

 

     XXI. ...Всякое  имя бывает  или  общеупотребительное,  или  глосса,  или

метафора, или сочиненное, или укороченное, или измененное.

     Общеупотребительным  я называю то, которым  все   пользуются;  глоссой  -

которым пользуются некоторые... Метафора есть перенесение  необычного  имени

или с рода на вид, или с  вида на род, или по аналогии...

     С рода на  вид я разумею, например,  в   выражении  "вон  и  корабль   мой

стоит", так как "стоять на якоре" есть часть понятия  "стоять".  С  вида  на

род, например, "истинно,  тьму  славных  дел  Одиссей  совершает",  так  как

"тьма", значит "много", то (поэт) и воспользовался тут  (этим словом)  вместо

слова "много". С вида же на вид, например, "вычерпать душу мечом" и "отсекши

несокрушимым мечом", так  как здесь "вычерпать" в смысле "отсечь", а "отсечь"

в смысле "вычерпать", а  оба эти слова  значат  "отнять"  что-нибудь.  А  под

аналогией я разумею тот  случай, когда второе относится к  первому так же, как

четвертое к третьему; поэтому  поэт может сказать  вместо  второго  четвертое

или вместо четвертого второе, а иногда прибавляют (к метафоре) и то  имя,  к

которому относится заменяющая его метафора, то есть, например, чаша  так  же

относится к Дионису, как  щит к Арею, следовательно, поэт может  назвать  чашу

щитом Диониса, а щит чашею  Арея. Или: что старость для жизни, то и вечер для

дня, поэтому можно назвать  вечер старостью дня, а старость - вечером жизни.

     XXII. Достоинство  словесного выражения - быть ясным  и не  быть  низким.

Самое ясное выражение, конечно, состоит из общеупотребительных  слов, но  оно

низкое. Благородное же и  свободное  от  тривиальности  выражение  есть  то,

которое  пользуется  необычными  словами.  А  необычным  я  называю  глоссу,

метафору, удлинение  и  все  уклоняющееся  от  общеупотребительного.  Должно

как-нибудь перемешивать эти  выражения: одно, как глосса, метафора, украшение

и прочие указанные виды, сделает речь не тривиальной и  не  низкой,  а  слова

общеупотребительные (придадут ей) ясность...

     Но если кто-нибудь  сделает такою всю речь, то  получится  или  загадка,

или варваризм; если она будет  состоять из метафор, - то загадка, а  если  из

глосс, - то варваризм. Следовательно, должны как-нибудь  перемешиваться  эти

выражения: одно, как глосса, метафора, украшение и  прочие  указанные  виды,

сделает речь  не  тривиальной  и  не  низкой,  а  слова  общеупотребительные

(придадут ей) ясность.

     Весьма  важно   пользоваться  кстати  каждым  из   указанных   (способов

выражения), так же как  и сложными словами и глоссами, а всего важнее -  быть

искусным в метафорах. Только этого нельзя перенять от другого: это - признак

таланта, потому что слагать  хорошо метафоры - значит подмечать  сходство  (в

природе). Из слов  сложные  наиболее  подходят  к  дифирамбам,  глоссы  -  к

героическим,  а  метафоры  -  к  ямбическим  стихам.  В  героических  стихах

употребительно и все  выше сказанное, а в ямбических - подходящие  слова  все

те, которыми пользуются в  разговорах, так как эти стихи  особенно  подражают

разговорной речи, а таковы общеупотребительные слова, метафоры и  украшающие

эпитеты.

 

 

КОММЕНТАРИИ

 

     1  В  этом  принципиально важном положении  Аристотель подчеркивает, что

поэт  не  должен  копировать  жизнь, что задача поэта - изображать сущность,

общее. Но тут же кроется  и непонимание Аристотелем того, что поэт изображает

общее  в  единичном.  В  данном случае у Аристотеля, по словам В. И. Ленина,

сказывается    "наивная   запутанность,   беспомощно-жалкая   запутанность в

диалектике  общего  и  отдельного  -  понятия  и  чувственно  воспринимаемой

реальности  отдельного  предмета,  вещи,  явления" (В. И. Ленин, Философские

тетради, Госполитиздат, 1947, стр. 304).

     2  Аристотель  подчеркивает познавательную функцию  искусства, и этим он

резко  отличается  от  своего  учителя  Платона,  который  не признавал, что

искусство дает знание действительности.

     3 Аристотель  связывает характер поэтических  жанров (особенно трагедии и

комедии)  с  моральным  обликом  личности  поэта.  Данный  взгляд Аристотеля

совершенно  неприменим  к  таким драматургам, которые  создавали и трагедии и

комедии.

     4  Положение   Аристотеля  относительно "очищения", совершающегося через

страх   и  сострадание,  вызвало  многочисленные  объяснения,  так  как  сам

Аристотель  его  не  раскрывает. Надо думать, что под "очищением" (катарсис)

Аристотель   понимал   воспитательное  воздействие  трагедии,  которая  была

детищем греческой демократии и воспитывала в гражданах  чувство коллективизма

и стойкость в борьбе с  жизненными препятствиями.

     5  Аристотель  сначала  рассматривает  трагедию  и комедию исторически,

правильно  связывая  эти  жанры  с  культовой  основой,  а  потом приходит к

признанию  какого-то  имманентного  развития  трагедии  и  комедии.  В  этом

сказываются  те  колебания  Аристотеля  между  идеализмом  и  материализмом,

которые ярко проявляются  и в самой философии этого  мыслителя.

     6  Аристотель  правильно  отмечает,  что   трагедия изображает действие,

напряженную  борьбу;  дальше  он верно и тонко рассуждает, как  в зависимости

от   этой   специфики   отличается  и  композиция  трагедии  по  сравнению с

композицией  эпоса. Но в  этом же положении Аристотель допускает  неправильное

толкование   роли   характеров  трагедии.  Он  считает  (вероятно,  учитывая

современную  ему  античную  поэтическую  практику),  что для  трагедии важнее

фабула, чем характеры; Аристотель даже замечает, что трагедия может  быть без

характеров,  а  без  фабулы  -  никогда. Такой отрыв  характеров от фабулы, с

нашей  точки  зрения,  не  верен,  так  как  фабула дается через изображение

поступков людей, через характеры, а не вне их.

     7  Таким   образом, Аристотель не связывает  вопрос о благородном герое  с

происхождением  последнего.  Несмотря  на  то  что Аристотель был убежденным

рабовладельцем,  все  же  он  считает,  что  и  раб может  быть положительным

персонажем трагедии.

--------------------------------------------------------------------------------Популярность: 49, Last-modified: Wed, 26 Oct 2005 04:57:18 GMT

 

 

ПОЭТИКА

 

 

                                  Отрывки

 

СУЩНОСТЬ ПОЭЗИИ И ЕЕ ВИДЫ

 

 

     I. Мы будем говорить  как о поэзии вообще, так и  об отдельных ее  видах,

о том, какое приблизительно значение  имеет  каждый  из  них  и  как  должна

слагаться фабула, чтобы поэтическое  произведение было хорошим, кроме того, о

том, из скольких и каких частей оно состоит, а равным образом  и  обо  всем,.

что относится к  этому  же  предмету;  начнем  мы  свою  речь,  сообразно  с

сущностью дела, с самых основных элементов.

     Эпическая  и   трагическая   поэзия,   а   также   комедия   и   поэзия

дифирамбическая,  большая  часть  авлетики  {Искусство   игры   на   духовом

инструменте вроде флейты.} и кифаристики {Искусство игры на кифаре.}  -  все

это, вообще говоря, искусства подражательные; различаются они друг от  друга

в трех отношениях: или тем, в чем  совершается  подражание,  или  тем,  чему

подражают, или тем, как подражают, что не всегда одинаково. Подобно  тому как

некоторые подражают многим  вещам,  при  их  воспроизведении,  в  красках  и

формах, одни - благодаря искусству, другие - просто по  привычке  и  иные  -

благодаря природному дару, так и  во всех только что  упомянутых  искусствах;

подражание происходит в ритме, слове и гармонии, отдельно или  вместе:  так,

гармонией и  ритмом  пользуются  только  авлетика  и  кифаристика  и  другие

музыкальные  искусства,  например  искусство  игры  на   сиринксе   {Духовой

инструмент вроде свирели.}, а  при помощи  собственно  ритма,  без  гармонии,

производят  подражание  некоторые  из  танцовщиков,  так  как   они   именно

посредством  ритмических  движений  воспроизводят   характеры,   аффекты   и

действия, а та поэзия, которая пользуется только словами, без  ритма  или  с

метром,  притом  либо  смешивая  несколько  размеров  друг  с  другом,  либо

употребляя один какой-нибудь из них, до сих пор  остается  без  определения:

ведь мы не могли бы дать общего имени  мимам  {Mим  -  народная  театральная

сценка. Софрон и его сын Ксенарх - составители  мимов  в  V  в.  до  н.  э.}

Софрона или Ксенарха и сократическим  разговорам, ни  если  бы  кто  совершал

подражание посредством триметров {Триметр - стихотворный размер.  Ямбический

триметр состоял из шести ямбических стоп.}, элегических {Элегический стих  -

чередование  гекзаметра  с  пентаметром.}  или  каких-либо  других  подобных

стихов;  только  соединяя  понятие  "творить"  с  размером,  называют  одних

элегиками, других - эпиками, величая  их поэтами не по сущности подражания, а

вообще по метру (то есть стихотворному  размеру).  Если  издадут  написанный

размером  какой-нибудь  трактат  по  медицине  или  физике,  то  обыкновенно

называют его автора поэтом, а  между тем у Гомера  и  Эмпедокла  {Эмпедокл  -

сицилийский философ, ученый V в. до н. э. Свои идеи он изложил в философских

поэмах "О природе" и "Очищения".} нет ничего  общего,  кроме  метра,  почему

первого справедливо  называют  поэтом,  а  второго  скорее  физиологом,  чем

поэтом.

     Но есть некоторые  искусства, которые пользуются  всем сказанным, то есть

ритмом, мелодией и размером; таковы, например, дифирамбическая поэзия и  номы

{Номы  -  особые  песни  религиозного  характера.}   трагедия   и   комедия;

различаются же они тем, что одни пользуются всем  этим  сразу;  а  другие  -

отдельно.

     III. К этому присоединяется  еще третье различие, заключающееся   в  том,

как подражать в каждом из этих случаев. Именно подражать в одном  и том же  и

одному и тому же можно, рассказывая  о событии, как  о  чем-то  отдельном  от

себя, как это делает Гомер, или  вести рассказ от своего же лица, не  заменяя

себя другим, или же представляя  всех изображаемых  лиц,  как  действующих  и

деятельных.  Вот  в  каких  трех  различиях  заключается  всякое  подражание