Шпаргалка по "Литературе"

После этого сборника начинается третий период творчества Блока, в котором  он пишет о труде рабочих, красоте  северных морей.

Третья книга стихов Блока. Цикл "Страшный мир". Лирический герой  – человек трагической судьбы. Здесь поэт показывает людей с  пустыми судьбами, живых мертвецов, по сути.

Следом шли циклы Возмездие  и Кармен. Цикл Родина – вершина  третьего тома лирики Блока.Тема борьбы за будущую Россию остро зазвучала  в стихах "На поле куликовом..". Лирический герой – воин. Образ  родины-матери, тоскующей жены, невесты.

После октябрьской революции  встал на сторону советов. Поэма 12, Скифы.

 

21. Лирические темы и  лирический герой поэзии Блока.

См. билет 20.

 

22. Художественные особенности  циклов любовной лирики Блока  ("Снежная маска", "Кармен", "Черная кровь")

В цикле "Снежная маска"  (1906-1907),  крайне важном в лирике Блока, бесплотный и отвлеченно-мечтательный образ Прекрасной Дамы отвергается  ради  земной  женщины  "с  живым  огнем  крылатых  глаз"  - воплощения любви-страсти, наполнившей  всю ее душу, которая  "никому,  ничему не верна".

В своей новой возлюбленной поэт сначала увидел новую  ипостась  "вечной женственности", совсем не похожую на ту, которая мерещилась ему в  юношеских снах  и  мечтах.  Поэт  встречает  "Незнакомку"  в  снежной  метельной  мгле огромного  города и, вглядываясь в ее черты, опаленный пламенем  ее  страсти, восклицает, словно в каком-то восторженном бреду:

Она была - живой костер

Из снега и вина.

Кто раз взглянул в желанный взор,

Тот знает, кто она...

 

Ему казалось, что в этом костре, поднявшемся от земли  до  неба,  можно переплавить всю  жизнь, превратить ее в сбывшееся  наяву чудо, сжечь дотла все  то, что было дотоле в жизни слишком  обыденным, спокойным, медленным,  словно бы затканным незримой паутиной, - и  в  словах  Снежной  маски,  Незнакомки, "встречной" поэту слышался голос  метели, бушующей вокруг него и  влекущей  к иной, вольной, окрыленной жизни  и открывающей ему новые дали:

Довольно жить, оставь слова,

Я, как метель, звонка,

Иною жизнию жива,

Иным огнем ярка.

 

Все  сплелось  и  соединилось  в  трагическом,  загадочном,   неодолимо влекущем образе женщины  с душою-бурей - безудержная страстность, необычайная прелесть, родство с  миром звезд и комет, и отныне, казалось бы,  все  стихии земли  и неба, все метели и вихри, все  планеты и звезды причастны той  любви, для которой нет ничего невозможного и запретного.

Но придет время, и, как  бы ни был  поэт  увлечен  явлением  Незнакомки, каждый раз возникающей  перед ним вновь, рано или поздно  он  различит  в  ее нечеловечески  прекрасном облике нечто враждебное, бесчеловечное  -  "мертвую куклу", перед  которой  всякий  живой  человек  не  может  не  задуматься  о "возвращении к жизни" (как  скажет поэт в  статье  "О  современном  состоянии русского символизма"), - и в его лирике прослеживается невероятное на первый взгляд превращение  женщины-кометы, Снежной маски, Незнакомки, в которой  еще так недавно  воплощалась вся прелесть, все  безграничные возможности  мира,  в жалкое, ничтожное существо с  мелкими чертами стяжателя и  хищника, ибо все ее чудесные возможности - в условиях  "страшного мира"  -  обретали  предельно ограниченный и извращенный характер, направленный  на  достижение  низменных целей и жалких интересов.  Вот почему  к любовному чувству у поэта все явственнее и навязчивее примешивались чувства совсем иные,  несущие в себе горечь гнева, презрения, сарказма, отравляющего ту страсть, которая некогда казалась безмерной и прекрасной.

Что же изменилось и в самом  поэте и в окружающем мире? Почти  ничего, все осталось тем же самым, но просто рассеялись "обманы", которые  дотоле воспевал поэт; возлюбленная предстала  перед ним такою,  какою была наяву, а не только в его восторженном воображении, - и то, что казалось ему  сначала  "неземной  страстью",  неисповедимой  красотой,   каждый   раз неизменно  оборачивалось  чем-то  иным,  уже   издавна   знакомым,   заранее известным, затверженным, унизительным - лишь только оно познавалось в  своей истинной сути - бедной, однообразной,  бездушной.  Ведь  у  каждой  из  этих возлюбленных, сменявших одна другую, герой лирики Блока встречал одно  и  то же:

И те же ласки, те же речи,

Постылый трепет жадных уст

 

И, отрекаясь от такой любви, в  которой  все  заранее  известно  и  уже постыло, поэт предает издевке  те "таинства", какие некогда  казались  ему   божественными,   а   являлись всего только бесчеловечными.

Любовная лирика Блока - страстный  и торжественный гимн  любви,  готовой преобразить весь мир  и несущей с собою "освободительную  бурю",  возможность небывалого счастья, - но поэт видел, что в тех  условиях, в которых он жил  и  творил, это счастье неосуществимо, обманчиво, оно  приходит  в  непримиримое противоречие с основным призванием и назначением человека. Только "убив  всю ложь и уничтожив яд", человек  приобщается к  такой  любви,  в  которой  "все музыка и  свет";  только  такая  любовь,  верилось  поэту,  достойна  своего высокого и прекрасного имени, а  иной любви он не признавал.  Вот  почему  на своем пути к "вочеловечению" он с обостренной зоркостью и  чуткостью подмечал все то, что  противоречило этому  восприятию  любви,  как  и  любому  другому  подлинно человеческому началу. Так  любовная лирика Блока с годами все  больше становилась не просто голосом  стихии,  как  было  когда-то,  но  и  зовом  к будущему, знаменем, развернутым ветром, призывом к подвигу,  к  тому,  чтобы освободить возлюбленную, невесту, Россию, принести ей  "на  острие  копья  - весну"; вот  та любовь, которую отстаивал поэт и чей облик  никогда  не  мерк перед его внутренним взором в сумятице и  пестроте  "жизни  вседневной",  во мраке окружавшего  его "страшного мира".

     В глазах  поэта преображался весь мир  - и такое, казалось  бы,  интимное  чувство, как любовь, ни в малейшей  мере не  утрачивая  своей   напряженности, непосредственности, страстности, вместе с тем,  в сочетании  с  неизменным  у поэта ощущением "единства  с миром", обретало удивительную  широту и  огромное значение,  далеко  выходящее  за  пределы   сугубо  личных   переживаний,   и связывалось с осмыслением  всего человеческого бытия - как   это  мы  видим  в цикле  "Кармен" (да и не только  в нем). Острота,  непосредственность,  страстная  напряженность   чувства  сочетаются здесь  с необычайной широтой, словно  бы вбирают в  себя  весь  окоем,  что  и придает им  такое неповторимое звучание  и великое значение в судьбе  человека.

В духе  той  же  жажды  "единства  с  миром",  искони  присущей  Блоку, стремления к "вочеловечению", готовности любою ценою отстоять и  приумножить духовные сокровища  всей земли и родной страны, Блок решал и все другие  темы и  мотивы  своего  творчества,  величайшие  вопросы   бытия   и   назначения человеческой жизни, неотъемлемые в  его глазах от подвига "вочеловечения", от борьбы за то будущее, которое не знает лжи, унижений, корысти.  Вся  область человеческих чувств и отношений, подвергавшихся в условиях  и  под  влиянием "страшного мира" самым невероятным  превращениям,  искажающим  и  словно  бы выворачивающим наизнанку их истинную природу, была  скрупулезно  исследована Блоком; он обнаружил, что даже самые традиционные и,  казалось  бы,  извечно неизменные чувства и  переживания  человека  в  эпоху  реакции,  в  условиях "великого предательства", становятся  проводниками  и  агентурой  "страшного  мира", несут в себе враждебное истинной человечности начало.

(из учебника)

В 1907 году вышел цикл стихов поэта «Снежная маска». Годы революционной  реакции вызывают у Блока чувства  смятения и тревоги, перерастающие  подчас в настроения отчаяния, тайной гибели – мотивы, которыми определяется поэтический цикл «Снежная маска». Эту книгу Блок называл до последней  степени субъективной. Незнакомка-судьба – «беззаконная комета», чародейная дева, цыганка, врывающиеся в повседневность как воплощение романтического протеста против ненавистной герою лживой и мучительной жизни, – таков  новый облик лирической героини  Блока. В книге выразились настроения, которые, по словам поэта, были внушены  временем и перекликались со сложными драматическими перипетиями его  личной судьбы.

 

В «Снежной маске» ярко выразились характерные черты тогдашней  художественной манеры Блока – метафорический стиль и музыкальность стиха. Мы встречаемся с самыми сложными приемами реализации метафор в самостоятельный  образ, предельной экспрессивностью интонации, эстетизированным словарем. Особое внимание Блок уделяет музыкальной выразительности  стиха. Строя стихотворение на развернутой  метафоре, поэт создает сложный метафорический ряд, который живет самостоятельной  поэтической жизнью, образуя свой поэтический сюжет (образы уносящейся в снежную даль тройки, Увлекающей счастье, молодость, любовь; снежной  вьюги, заметающей сердце, и др.).

 

«"Кармен"»,– пишет  Д. Максимов,– это апофеоз торжественной  и таинственной, земной и уводящей в неизмеримость космических  представлений любовной страсти»

«Чёрная кровь», цитаты (9 стихотворений):

«ты и не глядя глядишь  на меня», «Нет! Не смирит эту чёрную кровь//Даже – свидание, даже – любовь!»;

«Каждый демон в тебе сторожит», «Нет! Глаза отвратить, и не сметь, и не сметь//В эту страшную пропасть глядеть!»

«Но, когда ты сощуришь глаза,//Слышу, воет поток многопенный,//Из пустыни  подходит гроза», «Подойди. Подползи. Я  ударю - //И, как кошка, ощеришься ты…»

«объятья страшные», «Хочу  вернуть навек на синий берег  рая//Тебя, убив всю ложь и уничтожив  яд…//Но ты меня зовёшь! Твой ядовитый взгляд// Иной пророчит рай! – Я уступаю, зная, //Что твой змеиный рай –  бездонной скуки ад».

«В пустую грудь один, один проникнет взгляд,//Вопьётся жадный взгляд…//Всё отойдёт навек, настанет никогда, //Когда ты крикнешь: Да!»

-- ничего интересного

Во взгляде – ложь, слова  теряют значенье, едва забрезжит свет

«Я её победил, наконец!», «Гаснут свечи, глаза, слова…//Ты мертва, наконец, мертва!»

«Над лучшим созданием  божьим//Изведал я силу презренья.//Я  палкой ударил её», «Поют они (далёкие  долы - Н.К.) дикие песни//О том, что  свободным я стал!//О том, что  на лучшую долю//Я низкую страсть  променял.

Краткий анализ (мой): если говорить о трёх циклах любовной лирики («Снежная маска», «Кармен», «Чёрная кровь»), все  они, безусловно, больше посвящены страсти, а не любви (и уж тем более не той небесной любви, которая была свойственна Блоку в период его  увлечения аргонавтикой). Из трёх циклов «Чёрная кровь», пожалуй, описывает  самую земную страсть – «низкую  страсть». Женщина в этом цикле  – какая-то страшная, почти демоническая сила, в чём-то даже звериная («Каждый  демон в тебе сторожит, притаясь в грозовой тишине»). Герой пытается сопротивляться этой страсти, но не может, важен образ «ядовитого взгляда», обратите внимание – про взгляд говориться в шести из девяти стихотворений! В последнем стихотворении лирический герой смог победить эту низкую страсть  и стал свободен.

 

 

23. Проблематика, своеобразия  жанра и стиля поэм Блока  "Соловьиный сад" и "Возмездие".

Поэма «Соловьиный сад» (1915) была необычайно значительной вехой  и в личной биографии Блока  и в развитии его общих взглядов на мир. В сюжете и в развитии самой  поэтической идеи «Соловьиного сада»  прежде всего отразилась история  любви Блока к Дельмас, с именем котрой связан цикл «Кармен». План будущей  поэмы Блок набрасывает уже в  начале 1914 года, в пору страстных  поисков встречи с Дельмас. К  концу 1914 года Блок переходит от чисто  бытовой, почти житейски достоверной  описательности к свойственному  его таланту философскому «приподниманию»  темы до полемики с идеалом «личного уюта». Поэма создавалась в то время, когда родина поэта была вовлечена  в войну и находилась на пороге нового революционного взрыва. Своеобразная блоковская чуткость к «ритмам истории» заставила поэта прийти к мысли, что его современник. Стоящий  лицом к лицу с исторической бурей, «не имеет права на счастье». Обобщённая трактовка темы «личного счастья» в  «Соловьином саде» обогатила  философский подекст поэмы. При  этом Блок отвергает в своей поэме  не только особенно ненавистный ему  «личный уют», но даже некоторые  возвышенные идеалы своей юности. Такие обороты, как «синяя мгла»  в 1-й главе поэмы и «синяя муть»  в 3-й главе, совершенно отчётливо  свидетельствуют о разрыве поэта  с близкими ему раннее духовными  ценностями «объективного», или «религиозного» символизма, освящавшего синий цвет как обозначение «запредельных» гармоний.

Своей общественной идеей  «Соловьиный сад» созвучен другому  крупнейшему лиро-эпическому произведению зрелого Блока – поэме «Двенадцать», причём в «Двенадцати» сходная проблематика тоже решается на сюжетном материале  «любовной драмы». Тем не менее  современная Блоку литературная критика не уловила в полной мере духовной общности этих произведений.

Мнение марксиста Луначарского (не знаю, стоит ли говорить об этом мнении Красовскому, но, с другой стороны, если сказать: «А мне так понравился «Соловьиный сад», что я сразу  начала читать мнения разных критиков, и вот одно из мнений - такое-то», то может ему даже приятно будет. В любом случае, только на этом мнении зацикливаться не стоит - Н.К.). Блоковскую антитезу эгоистического «наслаждения»  и изнурительного, лишённого радости  аскетического труда («рабьей маяты») критик-марксист считает упрощённой, ибо в то время, как поэт исходит  лишь из доступных ему лично представлений  о призрачном счастье, перед его  современником открываются реальнейшие  возможности подлинно счастливого  существования. По Луначарскому, это  не самоотречение и смирное послушничество, а творческое революционное вмешательство  художника в ход мировых событий. (в Интернете огромное количество «сочинений» на тему своеобразия  поэтики «Соловьиного сада», но они  такие «школьные», что я даже не решилась сюда их скопировать. Если интересно, можете посмотреть, там немного говорится  и о символах, и о стиле, но насчёт достоверности этих суждений я не уверена – Н.К.)

Поэма «Возмездие». Над поэмой Блок работал с 1910 года до последних  дней жизни. Завершены были лишь пролог к поэме, первая глава, вступление ко второй главе и третья глава. Прозаическое вступление было написано в 1919 году к  публичному чтению третьей главы  на литературном вечере.

Эпический жанр оказался чрезвычайно  трудным для Блока. Внутри эпоса  избрал жанр развёрнутой автобиографии, исповеди. Многие наброски поэмы стали  самостоятельными лирическими стихотворениями. Трудность для эпического осмысления представляло и само бурное, «неустоявшееся время», когда создавалась поэма. Период между двумя революциями, крайне насыщенный крупнейшими историческими  событиями, был особенно драматичен и в личной биографии Блока. Поэма  задумывается, например, под непосредственном впечатлением от недавней смерти отца поэта в конце 1909 года. Блок много  размышлял над судьбой отца, над  «демоническим» отцовским наследием  в собственном характере.

Чисто «литературное» завершение судьбы главного героя, отступающее  от ранее избранного принципа биографической точности, дававлось Блоку с трудом. Подвести главного героя поэмы к  неизбежной и роковой, по мнению поэма, гибели как раз в то время, когда  перед самим Блоком в его творческих исканиях открывались всё новые  и новые светлые горизонты, было сложно.