Коррекционные техники речи пассивного словаря ребенка среднего дошкольного возраста с парааутистическими нарушениями

        Начало их функционирования отводится, по мнению одних авторов, к первым трем месяцам жизни, по мнению других — к первым часам новорожденного, не отрицая в развитии человека факта импринтинга или феномена запечатления, установленного в 24 часа после рождения у животных. Время наступления последнего, возможно, растянуто на первые месяцы жизни младенца.

В эти критические периоды у ребенка начинают действовать «функциональные органы»  — улыбка и плач, с помощью которых младенец устанавливает первые контакты с миром (с матерью или лицом, ее заменяющим).

        3. Первичная социализация и психическое развитие

         В новых работах американского психолога С. Гринспина  также приводятся факты о значимости первичных контактов, которые устанавливаются в первые дни и недели жизни младенца. Их свойства заключаются в том, что те или иные формы социализации, раз возникнув, оказываются малообратимыми. Кроме того, выявлено, что ребенок способен инициировать контакт со взрослым ограниченное число раз, после чего утрачивает интерес к этому действию, а затем и к общению.4

Отсюда становится понятным, что нарушения в первичной социализации, в основе которой лежит психическая депривация в той или иной форме, приводит к деформации психического развития ребенка, причем всех его психических, а в некоторых случаях и физических функций, но с преобладанием нарушений в сфере общения.

        Далее рассмотрим классификацию парааутистических нарушений обозначенную В.М. Бехтеревым5:

• парааутистические реакции как кратковременная реакция личности ребёнка или подростка на стрессовую или любую психологически неприятную для них ситуацию, при устранении которой реакция обычно проходит;
• парааутистическое состояние как более стабильное болезненное нарушение коммуникативного поведения, которое возникает вследствие длительно действующих на личность ребёнка психотравмирующих факторов;
• парааутистическое развитие личности, которое под влиянием  психологически неблагоприятных факторов приводит к изменению всей структуры личности и проявляется  в искажении  мотивов общения с людьми  и изменении всего поведения.

        Теперь обратимся к классификации парааутистических нарушений обозначенной автором Р. Е. Левиной:

• нарушения устной или письменной формы речи у детей с парааутистическими нарушениями;
• нарушенного вида речевой деятельности детей применительно к каждой из форм: для устной — нарушение говорения или слушания, для письменной — письма или чтения;
• нарушенного этапа или звена порождения или восприятия речи: применительно к продуктивным видам речевой деятельности (говорению и письму).6

Анализируя вышесказанное можно сделать вывод о том, что этиология парааутистических нарушений проявляется в нарушениях общения, недостаточностью коммуникативных функций, сиротстве, обусловливающим дефицит сенсорной, когнитивной и эмоциональной стимуляции на раннем уровне развития соответствующих систем организма. Патология парааутистических нарушений состоит в тревоге, неуверенности в себе и окружающем мире, падение психической активности, редукции любознательности.

1.2 Особенности развития речи детей  среднего дошкольного возраста  с парааутистическими нарушениями

Прежде всего, отметим, что  проявления нарушений речевого развития при парааутизме очень многообразны: мутизм, эхолалии, фразы-штампы и слова-штампы, отсутствие обращения, неправильное употребление местоимений, отсутствие «Я» в речи, нарушения лексики, семантики, грамматического строя речи, звукопроизношения, спонтанности высказывания и т.д., их описание приводится во многих отечественных книгах и статьях авторов К.С. Лебединская, О.С. Никольская.

Рассмотрим некоторые особенности развития речи у детей среднего дошкольного возраста с парааутистическими нарушениями.

       Стоит отметить, что раннее речевое развитие детей с парааутическим синдромом проходит в типичные сроки или даже несколько ускорено по сравнению с нормой. Первые слова не симпрактические, то есть не связаны с ближайшим окружением ребенка (не "мама", "папа", "баба" и т.п., а "листочек", "табуретка", "луна"). Первые фразы появляются вскоре после произнесенных слов, они обычно довольно сложны по строению и, как правило, также не являются симпрактическими. Чаще всего они представляют собой цитаты из стихов, радио- и телепередач (особенно часто повторяющихся реклам), фраз, произнесенных другими людьми в аффекте (иногда это даже бранные фразы). Все это ребенок произносит, не понимая (или очень плохо понимая) смысл произносимого, даже если это весьма сложные слова или речевые конструкции: они, прежде всего, отражают его внутреннее состояние и не направлены на общение; подобная речь не является коммуникативной.7

Глубина парааутистических расстройств не позволяет оценить уровень развития импрессивной речи в дошкольном возрасте. Вместе с тем, по мнению О.С. Никольской с соавторами8, в дальнейшем при общении с ребенком и внимательном наблюдении за его поведением почти всегда удается установить, что импрессивная речь все-таки развивается. На это указывают появляющиеся иногда на высоте аффекта «плавающие» слова и даже фразы (хотя они не закрепляются в речи), а также способность ребенка выполнять простые инструкции по просьбе взрослых (но это возможно не всегда, а чаще только в контексте ситуации и(или) после длительной коррекционной работы). Для многих детей с этим вариантом речевого развития характерны стереотипные вокализации (то есть ребенок может произносить какие-то лепетные звуки, свистеть, подражать неречевым звукам – скрипу дверей, писку животных и т.д.).

Есть группа детей, у которых нарушения речи возникают также в 5 – 5,5 года, но до этого возраста речевое развитие в значительной степени приближено к норме.

После 5 – 5,5 лет в поведении таких детей начинают отчетливо проявляться парааутистические черты. Судя по анамнестическим данным, это начало провоцируется различными внешними факторами (соматическое заболевание, психотравмирующая ситуация). Парааутизм здесь, прежде всего, проявляется в избегании контакта с детьми, страхах и тревоге, усилении стереотипий, появлении ритуалов, самоагрессии, обострении феномена тождества, регрессе речи. В экспрессивной речи остаются немногочисленные слова (или фразы) - штампы, а иногда не остается и этого, но понимание речи при этом сохраняется.

Нарушения звукопроизношения встречаются очень часто (сигматизм, иногда ламбдацизм и другие нарушения), но они достаточно нестойки: когда ребенок говорит на эмоциональном подъеме, когда он уверен в себе и увлечен чем-то, а также по мере накопления речевой практики звукопроизношение улучшается, становится все более правильным грамматический строй. Это позволяет думать о значительном вкладе моментов депривации в генез нарушений звукопроизношения и грамматического строя речи, не спешить с постановкой звуков и работой над грамматическими нормами.

Для детей с парааутическим синдромом характерна значительная задержка и нарушение (инверсия) употребления личных местоимений. Это отклонение речевого развития требует комплексного психолого-педагогического воздействия, так как без коррекции эта особенность сохраняется долгие годы.

Нарушения звукопроизношения свойственны почти всем детям с этим вариантом речевого развития: это нечеткость произнесения многих звуков, замены одних звуков другими, пропуски звуков. Генез нарушений звукопроизношения может быть различным: следует учесть и чисто парааутистические причины (малую речевую практику, несклонность к подражанию), возможность неврологических нарушений, в некоторых случаях нарушения фонематического слуха и очень редко отклонения в строении периферического речевого аппарата.

Стоит отметить, что если у ребенка нет эмоционального контакта с собеседником, речь отличается монотонностью, нередко ринофоничностью, к концу фразы тон голоса или повышается, или, наоборот, затухает (в зависимости от тонуса ребенка). В условиях эмоционального контакта ребенок может адекватно (а иногда даже утрированно) перенимать интонации собеседника.

Крайний консерватизм проявляется в так называемом «феномене тождества» - стремлении к сохранению постоянства в окружающем мире, противодействии (пассивном, в форме тревоги и страхов, или активном, в форме различных видов агрессии) любым изменениям в нем. В быту это может выразиться в стремлении сохранять обстановку в доме неизменной во всех ее деталях, в желании пользоваться одной и той же посудой, в трудностях перехода от одного вида сезонной одежды к другой, в избирательности в еде, в стереотипных играх, прослушивании одних и тех же книг, музыки, просмотре одних и тех же мультфильмов и диафильмов, в выборе одних и тех же маршрутов на прогулках, в педантичном следовании режиму дня и т.п.9

Нужно сказать, что все же главной особенностью речи у детей с парааутистическими нарушениями является редкое употребление личных местоимений, так как данные дети не идут на какие либо контакту, не вступают в переговоры. Детям приходится очень не просто менять привычную им обстановку, что в последствии может привести к негативным отношениям со всеми окружающими людьми и миров в целом.

Примером  развития подобного состояния может служить случай из практики. Рассмотрим и проанализируем его.10

       Оля, 6 лет. Мама с девочкой обратилась в консультативную поликлинику с жалобами на «отгороженное поведение» и потерю речи.

        Из анамнеза: девочка родилась от первой благоприятно проходившей беременности и нормальных родов у матери-одиночки. Мать была готова к тому, что ей придётся самостоятельно воспитывать девочку. Но обстоятельства жизни нарушили её планы: она вначале потеряла работу возле своего дома, а затем устроилась на новую работу в большом городе. Туда  вначале мать не смогла забрать с собой девочку, и Оля осталась жить с престарелой бабушкой в селе. Детей там было мало, играть было не с кем. Оля росла бойкой, активной и любознательной девочкой. Речь у неё развивалась нормально, но словарный  запас был ограничен бытовыми словами.  В возрасте трёх лет мать забрала её в город и устроила в детский сад. Вот здесь и начались проблемы Оли. С ней никто не хотел играть, так как она многого не знала, а   речевой запас оставлял желать лучшего. Она получала бесконечные замечания от воспитателей, и дети над ней смеялись. А ей ведь так хотелось играть с детками, чего она до сих пор была лишена.

        Далее консультация логопеда не выявила каких-либо структурных недостатков в речи, кроме малого словарного запаса и лексического построения фраз.

Но, к сожалению, это было ещё не всё. Кто-то рассказал воспитательнице, что девочка растёт без отца, и это стало достоянием всех детей в группе. С тех пор её иначе не называли, как «байстрючка». Подобная ситуация заставила мать поговорить с воспитательницей, но реакция была отрицательной. Этот скандал слышала и Оля.

С тех пор она замкнулась в себе, перестала отвечать на вопросы этой воспитательницы. Та не осталась в долгу и буквально настроила  всех против девочки. Оля перестала говорить со всеми, кроме матери. Матери пришлось забрать ребёнка и снова отвезти к бабушке. Через год бабушка умерла, и матери пришлось искать девочке пристанище. Но так как Оля перестала говорить с незнакомыми людьми и противилась общению, то им отказывали в приёме во всех детских учреждениях. На протяжении 2,5 лет девочка неоднократно лечилась в больнице психоневрологического профиля, где ей ставили диагноз «шизофрения» и назначали соответствующее лечение.

На протяжении последующих месяцев Оля совершенно утратила речь, отгораживалась от людей, лучше себя чувствовала в знакомой  обстановке.

        На приёме у врача с участием детского психолога было обращено внимание на характер контакта с ребёнком: Оля внимательно слушала рассказы матери о своих проблемах и возможных причинах их возникновения. При этом она очень активно мимикой и жестами показывала своё  согласие или несогласие с рассказом матери, проявляла соответственные ситуации эмоции. Сам характер контакта, наличие психической активности, живые эмоциональные реакции Оли на различные ситуации, а также данные психологического обследования позволили усомниться в диагнозе  «шизофрения».

Но экспрессивная речь (умение выражать свои мысли речью) отсутствовала.

Логопед выявил полное понимание речи окружающих и блокаду экспрессивной речи. Наличие длительной психотравмирующей ситуации, которая воздействовала на ребёнка на протяжении ряда лет, привело к тому, что Оля  перестала использовать речь как средство общения.  Поведение её с явной отгороженностью и негативизмом по отношению к новым ситуациям и людям только усугубляло торможение речевой функции, как наиболее слабого звена у девочки. Так как она нигде не училась, то объём знаний и школьных навыков был также незначителен.

Занятия с логопедом Оля посещала охотно – она хотела говорить, но артикулировать звуки она разучилась. Через четыре месяца девочка стала говорить, правильно выговаривала слова и строила сложные фразы, но только в присутствии логопеда.

        Работа с психологом помогла девочке избавиться от негативизма, наладить общение с детьми и персоналом.

Далее необходимо было возвращать её в реальную жизнь, что оказалось не так просто.

Из анамнеза: Оля  за три года успешно окончила вспомогательную школу и поступила в вечернюю школу. Затем она окончила техникум, устроилась на работу, вышла замуж, имеет двух здоровых детей, счастлива в браке. Оля о своих детских проблемах и жизненных перипетиях старается не вспоминать.

Таким образом, безусловно, ни о какой шизофрении речи быть не могло. У девочки, находившейся в длительной  психотравмирующей ситуации, сначала  проявилась парааутистическая реакция на ситуацию, а затем она развилась в длительное парааутистическое состояние. Психологическая, педагогическая и логопедическая коррекция сняли это состояние, и Оля благополучно социализировалась.

У подростков длительные фрустрирующие ситуации могут привести к изменению всей структуры личности – парааутистическому развитию личности. Такое патологическое формирование личности обычно происходит у лиц с определенными чертами характера – пассивность, недостаточное умение общаться, наличие отрицательных комплексов  типа «я ничтожный человек, никому не нужен».11