Бизнес элита России

Особенность корпоративистской системы в России состоит в том, что она строится на основе взаимозависимости наиболее влиятельных заинтересованных групп и государства и носит договорный характер. Так, например, бывшее Правительство В. Черномырдина, покровительствуя корпорации «Газпром», получало взамен возможность с его помощью «латать дыры» в социальной политике.

Государственная власть в  России, побуждаемая необходимостью преодоления кризиса, будет и  далее предоставлять возможности  подобной монополизации интересов  в обмен на политическую и финансовую поддержку. Об этом, в частности, свидетельствует  фактический договор Правительства  России с 12 крупнейшими российскими  банками во время финансового кризиса в августе 1998 г.

Поэтому корпорации следует  рассматривать в качестве главной  опоры существующего в России политического режима.

В итоге государственная  власть может оказаться заложником группы политических и экономических  монополистов и подвергаться целенаправленному  давлению со стороны представителей частных интересов, что ведет  к олигархизации политического режима и усилению социальной напряженности в стране.

Специфика распределения  российского «политического капитала» (и ныне, и в номенклатурные времена) состоит в монополизации властных функций узким кругом лиц, в существовании  формального или неформального  «политбюро». В «высший» состав включаются (зачастую неформально) лица, входящие в околоэлитное окружение (помощники, советники, начальники охраны, политические обозреватели, консультанты, редакторы газет, лечащие врачи, родственники). Серьезное воздействие на подготовку и принятие решений оказывают аналитические отделы и службы, осуществляющие работу с информацией и документами и ведающие правом доклада руководству или допуска на доклад. Канцелярия, общий отдел, Администрация Президента — вот примерно эквивалентные по значимости структуры, обслуживающие высшую власть России и серьезно влияющие на принятие государственных решений.

Отмеченные особенности  высшей политической элиты России проецируются по вертикали на высшие политические эшелоны регионального уровня и  по горизонтали на другие центры власти (правительство, парламент, центральные  аппараты политических партий и общественных движений).

Продолжая структурно-функциональный срез, характеризующий современную  российскую политико-административную элиту и сопоставляя ее общий  структурный портрет с западной элитой, мы видим существенные различия по ряду основных параметров.

Прежде всего, если в западной политической элите приоритетом  выступает социальное происхождение, то в современной российской элите  — корпоративное происхождение, т.е. предшествующая связь с номенклатурой  и приверженность лидеру-руководителю.

Образовательный уровень  российской политической элиты и  его профиль в целом соответствует  уровню западной элиты. Другие структурные показатели политико-административной элиты России в целом близки показателям западноевропейской. У нас так же значителен удельный вес выходцев из малых городов и поселков, низок процент женщин, более рельефно обозначился представительский отрыв от основных социальных слоев (рабочие, крестьяне, молодежь). Современная российская политико-административная элита моложе своей предшественницы и политической элиты Запада на 7—10 лет. Она более динамична психологически, процесс утверждения ее ценностных ориентации не завершен.

Важным в характеристике политических элит выступает анализ механизмов формирования, выстраивания карьерной лестницы, инфильтрации элит между собой. Новая российская элита прошла период «первичной стабилизации», и в значительной мере «утрамбовалась». Элита от открытого состояния опять постепенно движется в состояние закрытости. Действует в полной мере тенденция «аристократичности», открытая Моской. Внутри ее высшего эшелона возможны и неизбежны перестановки, но маловероятны прорывы совершенно новых, свежих сил. (Хотя все может быть, ведь элита лишь складывается.)

Этот этап сближает современную  российскую элиту с институционализированными формами воспроизводства и продвижения, характерными для западных элит. Вместе с тем сохранилась преемственность с номенклатурной ротацией кадров. Типичной становится ротационная кадровая схема: «политическая элита — административная элита — бизнес-элита». Она как бы воспроизводит в обратной последовательности прежнюю номенклатурную схему: «хозяйственный руководитель — административный работник — политический руководитель». Указанная особенность, с одной стороны, маргинализирует элиты, а с другой — за счет циркуляции и инфильтрации, повышает степень их корпоративности. В этом отношении новая российская политико-административная элита ближе к номенклатурной, нежели к западному типу политико-административной элиты. Такую систему можно назвать номенклатурно-демократической, поскольку власть фактически не избирается, а распределяется, но в рамках не одного политического центра, а нескольких. Затем идет борьба за перераспределение между несколькими центрами.

Изнутри элита остается гораздо  более неоднородной и дифференцированной, нежели ранее. Все это проявляется  в существовании различных крупных  группировок в политической, да отчасти  и в политико-административной элите. Но более явно это просматривается в типологии региональных элит.

По вопросу выделения  типов элит есть различные, но достаточно близкие точки зрения. Например, О. Гаман в качестве основания типологии выделяет отношение элит к осуществлению модернизации в России. И с этой точки зрения говорит о либеральном, неоконсервативном и социалистическом типах модернизаторских элит. «Сферой влияния лидеров либерального направления стали промышленно развитые северные и восточные районы РФ, крупные мегаполисы — Москва, Санкт-Петербург, Н. Новгород. Территории среднего уровня развития и преимущественно аграрного профиля Юга и Центра России (Орловская, Белгородская.области и ряд других), для которых характерны традиционно консервативные установки, стали социальной базой политиков неоконсервативной ориентации. В регионах, сочетающих высокий уровень промышленного развития и современный агрокомплекс, руководство стремится выработать.стратегическую линию, равноудаленную от крайностей радикальных модернизационных проектов (Ростовская область, Краснодарский край, Алтай). К модернизации социалистического типа тяготеет Ульяновская область». В близкой к этой классификации Д. В. Бадовского и А. Ю. Шутова говорится о патриархально-консервативной и практическом типах модернизации регионов и соответствующих элит.

Соответственно фрагменты  центральной элиты с различной  ориентацией имеют в своих  регионах социальную базу и поддержку региональных элит. Структурно-функциональный срез в исследовании политико-административной элиты позволяет составить ее портрет, но он будет не полон и не вполне понятен, если его не дополнить генетическим срезом, из которого вытекает объяснение базовых деятельностных характеристик современной российской элиты.

Поэтому вторым основополагающим аспектом изучения политико-административной современной элиты является генетический. Непосредственной предшественницей современной элиты была номенклатурная элита. Ей посвящены многочисленные работы 3. Бжезинского, Р. Такера, М. Джиласа, М. Восленского, А. Авторханова, Е. Старикова, А. Зиновьева, О. Крыштановской, С. Кислицына и др. Значительное место анализу этого типа российской политической элиты было уделено и в наших работах. [См.: Понеделков А. В. Политическая элита: генезис и проблемы ее становления в России. Ростов н/Д, 1995; он же. Компетентность востребована (социологический аспект). М., 1991.] Не повторяя известные характерологические и количественные показатели этого типа элиты, заметим, что подавляющая часть исследований рассматривала номенклатуру либо в критическом, либо в апологетическом ключе. Между тем следует обратить внимание и на ту сторону цивилизационного соответствия этой элиты задачам развития России.

Прежде нужно подчеркнуть, рассматривая генезис и эволюцию советской партийно-номенклатурной системы, ее соответствие основным критериям  элитизма. Однако это весьма своеобразный элитизм. При всей враждебности партийных теоретиков к парадигме элитизма сама жизнь привела их к созданию особого элитизма — «элитизма низов». Это явление в политической жизни носило инновационный характер, и до XX в. не имело прецедентов на уровне государственной власти и государственно-политической системы.

Рассмотрение этапов генезиса и эволюции партийно-номенклатурной системы показывает, что в социально-функциональном отношении здесь мы имеем дело с формированием программно-целевого типа государственного управления. Вначале  этот тип управления реализовался в  процессе борьбы за завоевание государственной  власти, а затем при использовании  государственной власти — в решении  социально-экономических и военно-политических задач. По мере изменения и усложнения этих задач трансформировалась и  партийно-номенклатурная система.

Внутрисистемные дефекты  качеств и деятельности представителей партийно-номенклатурной системы всегда компенсировались и дополнялись  общественными механизмами. Партийно-номенклатурная система рухнула не в результате внутренних дефектов, а при попытке  трансформации типа государственно-политического управления.

Перестройка, начатая элитной  группой М. С. Горбачева и частью партийной номенклатуры, подготовила  начальный этап перехода от системы  программно-целевого политического  управления к социально-представительскому типу политического управления, который  призван реализовать социально-экономические  интересы разных слоев и групп  населения. В этих условиях партийно-номенклатурная система оказалась просто неэффективной  и ненужной, а вовсе не «изжившей  себя». Изжившими себя оказываются  некоторые организационные формы  и методы номенклатурной системы, отставшие  от требований времени. Что же касается системы в целом — она содержала еще ресурсы развития.

Между тем анализ политических, социально-экономических и цивилизационных  особенностей развития России показывает, что, в отличие от западных государств, для российской действительности программно-целевой  метод политического управления оказывается наиболее адекватным и едва ли не единственным, позволяющим сохранять государственную целостность и идентичность. Что касается социально-представительского типа управления, к которому тяготеет Запад, то он более адекватен для развития России на региональном уровне, да и то — не повсеместно (значительная часть северных и восточных регионов не сможет длительное время существовать без опоры на программно-целевые методы и на региональном уровне).

Так что воспроизведение  современной политической элитой некоторых  форм и методов деятельности номенклатурной системы объясняется не только генетическими  причинами, но и цивилизационными особенностями России.

Переход от партийно-номенклатурной системы к представительской  демократии привел в советском обществе, с одной стороны, к освобождению от давления прежней идеологии, а  с другой — к потере политического  управления, системному кризису общества, распаду государства и реализации социально-групповых и этнических интересов, которые десятилетиями.не находили выхода.

На первом этапе этого  процесса сама демократическая система  начала складываться как народно-демократическое  государство в традиционных советских  формах. Однако в последующем под  воздействием части прежней номенклатуры, трансформировавшейся в «новый»  элитарный слой и новые социальные группы, произошло преобразование политической системы в узкоэлитарный слой административно-бюрократического типа.

В составе новой политической элиты России произошли значительные изменения в образовательном, возрастном и профессиональном планах.

Так, Правительство и элита  в регионах стали моложе почти  на десять лет. В то же время парламент  постарел на шесть лет, это объясняется  лишь искусственным его омоложением  в брежневский период. Прекращение  квотирования по возрасту освободило высшую законодательную власть страны, как от комсомольцев, так и от квотируемых молодых рабочих и колхозников.

Б. Ельцин приблизил к  себе молодых, блестяще образованных городских  политиков, экономистов, юристов. Доля «сельчан» в его окружении  падает почти в 5 раз (с 58% до 12,5% против брежневской элиты). Даже среди региональных руководителей (самой близкой к  селу группы) доля «сельчан» ныне меньше в 2 раза. В целом доля сельских выходцев в элитных слоях упала за последние 10 лет в 2,5 раза.

Элита всегда была одной  из самых образованных групп общества. Даже в брежневские времена, когда  элита происходила из низких слоев  общества, доля тех, кто имел высшее образование, была близка к 100%. Резкий скачок образовательного ценза элиты произошел в современной России. Так, в состав ближайшего окружения Б. Ельцина входят известные ученые, общественные деятели. Президентская команда Б.Н.Ельцина на 2/3 состояла из докторов наук. Высок также процент имеющих ученую степень в Правительстве и среди лидеров партий. Отсюда можно сделать вывод: власть в России стала более интеллектуальной.

Изменения затронули не только уровень образования элиты, но и  характер образования. Брежневская  элита была технократической. Подавляющее  большинство руководителей партии и государства 80-х гг. имели инженерное, военное или сельскохозяйственное образование. Причем 2/3 брежневской  когорты заканчивали провинциальные политехнические вузы. При М. Горбачеве  процент технократов снизился, но не за счет прироста числа гуманитариев, а за счет роста доли партократов (имеющих высшее политическое или партийное образование). И, наконец, резкое снижение удельного веса лиц, получивших техническое образование, мы видим при Б. Ельцине (почти в 1,5 раза). Причем это происходит на фоне все той же образовательной системы в России, где по-прежнему 70% вузов имеют технический профиль.