Современные политические теории

Вторая формула  говорит нам, что каждый человек  считается за одного и никто не может считаться больше, чем одним. С утилитаристской точки зрения, удовольствие, которое получает князь, ничуть не важнее, чем счастье простого работника. То, кто именно получает удовольствие, никак не сказывается на самой ценности удовольствия. Это представляется вполне справедливым.

Третья формула  касается вопроса о том, какое  именно счастье рассматривается. Мы должны составить иерархию применения принципов, если мы хотим наметить план по их поддержке. Бентам описывал поль-

113

зу как такой  принцип, который содержит одобрение  или неодобрение любого действия, в зависимости от того, способствует ли оно или нет увеличению счастья  той партии или группы, о которой  идет речь.

Равенство, с  утилитаристской точки зрения, не поддерживается, хотя и есть упоминание о равном праве на счастье работника  и князя. Но это равное право на получение удовольствия, а не его  равная доля. Например, некое общество представляет военную угрозу для своих соседей. Оно может использовать эту угрозу для того, чтобы получить дешевые ресурсы (будь-то материальные или трудовые). Оно, таким образом, будет более счастливым обществом, нежели соседнее. Правильным решением будет, если более богатое общество тратило бы свои ресурсы не на шантаж и угрозы, а на программы помощи более бедным обществам с тем, чтобы ресурсы использовались с максимальной пользой. Утилитаристы полагают, что это вполне справедливое решение.

Для того, чтобы  понять, как именно происходит утилитаристский расчет, возьмем следующий пример:

Молодой человек  стоит перед проблемой — покинуть дом и строить жизнь самостоятельно, или остаться с родителями.

Очевидно, что +550 конструктивнее, чем —250, следовательно, молодой человек принимает решение покинуть дом.

Согласно Бентаму, рациональный человек выберет наибольшее суммарное удовольствие. Принял ли кто-либо когда-либо какое-то решение таким способом? А Вы приняли бы?¹

Четвертая проблема касается того, следует ли максимизировать  среднюю или совокупную пользу. Совокупная (общая) польза формируется путем суммирования показателей счастья каждого человека. Средняя польза — это общая польза, разделенная на число индивидов. Следует заметить, что мы можем увеличить общую сумму пользы, в то

¹ Вольф Р. О философии / Пер. с английского / Под ред. Т.А.Алексеевой и В.А.Лекторского. М.: Аспект-Пресс, 1996. С. 77.

114

же время понизив среднюю пользу посредством увеличения населения. Так случится, если ресурсы, которые сейчас используются для поддержания среднего уровня пользы, будут направлены на новых людей. Аналогичным образом мы сможем поднять средний уровень пользы и снизить общий, если уменьшить численность населения. Таким образом, от того, являетесь ли Вы сторонником общей или средней пользы, зависит подход к разрешению большинства мировых проблем.

Политический  утилитаризм, следовательно, направлен  на создание такого общественно-политического устройства, которое будет способствовать максимизации пользы.

Бентам не пытался  приписывать направление действий, которое привело бы к максимизации счастья. Определение пользы, в конечном счете, остается на совести членов общества. Каждый индивид сам определяет свою цель. На уровне принятия социальных решений (определяемом субъективно) интересы каждого индивида сходят на равных во всеобщую калькуляцию пользы.

«Классический» утилитаризм  подвергся серьезной критике. Сама по себе идея о том, что удовольствие и боль могут быть выражены количественно, что бесчисленные желания самых разных индивидов могут сравниваться безличностно, многими исследователями воспринимается как неприемлемая. Многие критики выражали беспокойство по поводу гарантий прав человека и прав меньшинства, которых теория утилитаризма не принимает во внимание, ибо рассматривает общество как агрегат и отрицает какие-либо ограничения социальных действий, без чего обеспечение прав человека невозможно. Утилитаризм строится на основе человеческих предпочтений, однако ничего не говорит о том, что некоторые желания могут быть антиобщественными (например, расистскими, антисемитскими и т.д.). Стремление к наивысшему счастью для наибольшего числа людей может санкционировать социальную инженерию. Сама по себе модель максимизации пользы представляет собой грубую апологетику идеи свободного рынка. Неудивительно, что естественными наследниками и последователями утилитаристов стали «новые правые». Представители культурной элиты, а также религиозные мыслители опасаются, что уравнивание всех предпочтений неизбежно приведет к подрыву «высокого искусства» и «высокой культуры» в целом, как и вообще всех высших ценностей.

«НОВЫЕ ПРАВЫЕ» — политико-культурное течение консервативной направленности, возникшее на Западе в 1970 г. Они выступают против государственного вмешательства в экономику, за защиту традиционных культурных ценностей. Они являются сторонниками рационализма и индивидуализма.

115

Одним из ранних критиков Бентама  был Джон Стюарт Милль. Он отказался от чисто количественной оценки пользы, добавив ряд качественных аргументов. Например, он полагал, что определенный тип интеллектуального и эстетического опыта может быть выше других желаний. Обратимся к словам самого Милля в работе «Утилитаризм»:

«Это воззрение на жизнь  возбуждает против себя глубокое отвращение во многих людях, и даже в таких, которые  вполне заслуживают уважения и по своим чувствам, и по своим стремлениям. Утверждают, что жизнь не имеет более высокой цели, как удовольствие, что она не представляет другого более прекрасного предмета для желаний и стремлений, утверждать это — говорят они — и низко, и подло. Такая доктрина, по их мнению, достойна разве одних только свиней, с которыми в древнее время обыкновенно и сравнивали Эпикура. Даже в настоящее время сторонники утилитарианской доктрины нередко делаются предметом подобных же вежливых сравнений со стороны их германских, французских и английских противников.

На такое сравнение  эпикурейцы обычно отвечали, что не они, а их противники унижают человеческую природу, потому что предполагают человека неспособным иметь какие-либо другие удовольствия, кроме тех, какие свойственны свиньям, — и что если это предположение справедливо, то, разумеется, нельзя ничего возразить против самого сравнения, но только оно, в таком случае, перестает уже быть обвинением. Потому что если источники наслаждения одни и те же и для людей, и для свиней, то и правила жизни, годные для одних, будут одинаково годны и для других. Сравнение жизни эпикурейца с жизнью скота именно потому только унизительно, что скотские наслаждения не соответствуют человеческому представлению о счастье. Люди имеют потребности более возвышенные, чем простые скотские побуждения и, раз осознав их, не считают уже счастьем то, что не удовлетворяет этим потребностям...

......Я не вижу никакого  противоречия утилитарианскому  принципу,

— признать, что известного рода удовольствия более желательны и более ценны, чем удовольствия другого рода, а напротив, это было бы, по моему мнению, совершенной нелепостью утверждать, что удовольствия должны быть оцениваемы исключительно только по их количеству, тогда как при оценке всякого другого предмета мы принимаем во внимание и количество, и качество».

Милль полагал, что утилитаризм, защищающий конкретные жизненно важные интересы всех индивидов, это вопрос прав человека. Права сами по себе вносят свой вклад в общую пользу, гарантируя безопасность оснований нашего существования. Милль указал, что такие права временами будут приходить в конфликт с другими правами, и только калькуляции относительной пользы могут показать, какие из прав должны преобладать. Аргументы Милля означали переход от

116

«утилитаризма действия», в  соответствии с которым каждое действие должно оцениваться отдельно от других с точки зрения его последствий для максимизации счастья, к «утилитаризму правил», сохраняющих всю систему ограничивающих правил, исходя из преимуществ, которые они дают обществу в целом. «Утилитаризм правил» позволяет понять отношение Милля к свободе, представительской форме правления и капитализму свободного предпринимательства.

Милль видел задачу политического  философа в том, чтобы описать  процедуры и институты, позволяющие  реализовать величайшее благо для  максимального числа людей. В своих трудах, посвященных проблеме свободы, в особенности в эссе «О свободе», Милль попытался представить такие социальные и политические условия, которые способны обеспечить индивидуальную свободу. В трудах об экономике он попытался описать, какие именно социальные и политические условия необходимы для того, чтобы преодолеть зло индустриализации, то есть увеличить общественное благо. Например, в эссе «О свободе» обсуждаются различные институциональные устройства, способные обеспечить свободный обмен идеями. Милля очень волновала проблема диктата общественного мнения, в особенности мнений необразованных людей. Одним из таких механизмов он назвал качественное голосование с тем, чтобы голоса образованных людей весили больше, чем голоса необразованных.

Таким образом, Милль способствовал  усилению утилитаризма, введя качественные различия между удовольствиями, а также отказавшись от упрощенных гедонистических калькуляций Бентама. Он нашел в утилитаризме место и для справедливости, и для индивидуальных прав.

6.2. УТИЛИТАРИЗМ  И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ЦЕННОСТИ

Со времен Бентама и  Милля утилитаризм прошел долгий путь. Ни утилитаризм действия, ни утилитаризм  правил не смогли одержать победу друг над другом. И сегодня продолжаются споры между адептами того и другого. Бентамовскую традицию утилитаризма действия продолжает, например, Дж.Смарт, а миллевскую утилитаризма правил — Ричард Брандт.

Смарт много размышляет над  проблемами справедливости и равенства. В нормальных условиях, считает он, необходимо поддерживать справедливость, а хорошо продуманные моральные правила не следует нарушать. Но иногда приходится это делать, особенно в тех редких случаях, когда польза может быть максимизирована благодаря их нарушению, а все последствия нарушения правил находятся под контролем. Однако в то же время исключительно трудно предсказать последствия действий, особенно предпринимаемых под давлением. Создается впе-

117

чатление, что утилитаризм  действия не в состоянии защитить другого человека, поскольку для  этого требуются точные оценки всех возможных последствий. Он сохраняет свой чисто индивидуалистический характер.

Ричард Брандт в книге  «Теория блага и право» (1979) утверждает, что утилитаристы должны выступить  в защиту максимизации благосостояния как моральной системы (своего рода моральный кодекс). Правила в такой системе будут соответствовать природе человека и будут принимать во внимание интеллектуальный потенциал среднего человека, равно как и негативные качества, присущие среднему человеку — эгоизм и импульсивность. Такой код морального поведения можно, по его мнению, преподавать в школах и университетах. Он должен включать конкретные правила для самых разных ситуаций.

Следовательно, полагает Брандт, утилитаризм — это принцип, который должен служить моральным гидом в процессе решения, какие же моральные нормы должны быть включены в моральную систему. Утилитаризм также требует от нас принимать во внимание психологические факторы в процессе принятия правил. Только таким путем может быть создана моральная система, нацеленная на максимизацию благосостояния.

Аналогичный аргумент может  быть применен по отношению к индивидуальным правам. Именно такие аргументы приводит в своей книге «Три экзамена для демократии: индивидуальные права, благосостояние людей и коллективные предпочтения» Дэвид Брейбрук (1968). Брейб-рук говорит о правах как средствах утилитаризма правил. Их главная цель — разрешить некоторые трудности, создаваемые утилитаризмом действия:

«Тем не менее, один из основных принципов, предопределяющих практику утверждения и заботы о правах, — это, прежде всего, формулирование общего представления о счастье и благополучии и тому подобном, через свободное разрешение конкретных случаев, охватываемых правами. Ни тот человек, который утверждает права, ни агент, либо агенты, призванные уважать их, не в состоянии в нормальных условиях в конкретном деле рассматривать альтернативные возможности и их последствия действительно очень тщательно. Было бы опасным дать агентам власть проводить подобные исследования: опасно не только потому, что агенты склонны действовать в собственных интересах, отклоняясь от требований утвержденных прав; но опасно также и потому, что агенты находятся вне коммуникации друг с другом и не обладают необходимой информацией для координации своих действий»².

С точки зрения Брейбрука, права — это институциональные  гарантии, защищающие нас от собственной близорукости и пристрастности