Теория отражения, рефлекторная деятельность мозга осознанные ощущения человека

3) В процессе анализа  ведущим, принципом должно быть  понимание психики как отражения  действительности, а сознания человека  — как высшей, наиболее развитой  формы отражения, связанной с  коллективной трудовой деятельностью,  языком и речью. 

4) При обсуждении сущности  функций нервной системы следует  полностью отказаться от по существу механистического взгляда на нервную деятельность как состоящую в продуцировании и проведении однообразных бескачественных безликих нервных импульсов.

Чтобы продемонстрировать возможность  реализации перечисленных принципов, возьмем в качестве удобного примера  вкусовые ощущения, возникающие у  нас во время еды. Они очень  разнообразны и тонко дифференцированы. Строящееся на этой основе рассуждение, приводящее к мысли об эпифеноменальности психического и к параллелизму, сводится примерно к следующему. Если при попадании в рот пищи происходит возбуждение рецепторов языка и это рефлекторно ведет к выделению слюны, так что все начальные этапы процесса пищеварения в ротовой полости совершенно благополучно совершаются чисто автоматически, то зачем нужны вкусовые ощущения, зачем и они еще возникают при раздражении вкусовых рецепторов? Ошибочность такой постановки вопроса коренится в ложности его первой посылки, в которой полностью отсутствует момент отображения в нервной системе качественных и количественных свойств пищевых веществ, действующих на вкусовые рецепторы языка. Если же принять за исходное положение, что именно отражение составляет опосредствующий механизм соответствующих рефлексов, то следует думать, что при действии огромного разнообразия вкусовых веществ на рецепторы языка в нервной системе складывается такое же разнообразие отличающихся друг от друга паттернов возбуждений. В таком случае наши осознанные вкусовые ощущения должны представлять собой особую форму выявления или проявления вкусовых паттернов возбуждений, возникающих при соответствующих воздействиях в корковых отделах вкусового анализатора и передающихся (условно говоря) во вторую сигнальную систему. Зададимся теперь вопросом, что произойдет, если вкусовые ощущения исчезнут? Предыдущий анализ приводит к заключению, что это могло бы произойти по двум совершенно разным причинам и поэтому с разным результатом. Во-первых, могли бы оказаться поврежденными корковые зоны вкусового анализатора или нарушена, прервана его связь с речевыми механизмами левого полушария при полной сохранности нижележащих отделов вкусового анализатора и полноценном формировании в них вкусовых паттернов возбуждений. В этом случае, человек должен был бы говорить, что он не чувствует вкуса пищи, но его слюнные рефлексы оставались бы вполне нормальными. Если же по каким-либо причинам оказался бы нарушенным процесс формирования вкусовых паттернов возбуждений в соответствующих рефлекторных центрах, то в этом случае исчезли бы и вкусовые ощущения, и слюнные рефлексы.

Все сказанное, очевидно, может  быть применено и ко всем другим ощущениям: болевым, температурным, зрительным, слуховым и т. д., возникающим как  будто бы параллельно некоторым  простым рефлекторным актам, запускающимся якобы «чисто автоматически» при возбуждении определенных рецепторов. На самом же деле никакого параллелизма здесь также нет. В основе осуществления мигания при попадании в глаз струи воздуха или инородного тела, отдергивания руки при уколе и т. д. должны лежать вполне определенные (и необычайно многообразные в Качественном и структурном отношении) паттерны возбуждений, складывающиеся на уровне спинного и нижних областей головного мозга. У высших животных и человека наряду с этим разные стимулы приводят также к формированию специфических паттернов возбуждений на уровне коры больших полушарий, а у человека соответствующие корковые паттерны связываются и с соответствующими словами (сладкий, горький, круглый, холодный и т. д. и т. п.). 

Эти многочисленные паттерны, связанные со словом, и представляют собой реальный нервный субстрат того богатства самых разнообразных  осознанных чувственных впечатлений, которые человек получает из внешнего мира и со стороны своего собственного тела.

Теперь, мы думаем, не сложно показать, как может быть разрешен спор между И. Мюллером и М. Холлом по вопросу, участвует ли ощущение в  осуществлении рефлекторных актов. Да, несомненно, участвует, если при определении ощущения не отталкиваться от явлений нашего субъективного мира, не трактовать его с интроспекционистских позиций как явление сознания, а. понимать под ощущением отражение определенных свойств внешних воздействий в паттернах нервной активности, складывающихся в тех областях спинного и головного мозга, где происходит передача соответствующих возбуждений на эффекторные пути. Нет, не участвует, если под ощущением понимать его высшую осознанную форму, связанную с формированием соответствующих стимулу паттернов возбуждений в корковых областях мозга и с их (условно говоря) передачей во вторую сигнальную систему. Для осуществления простых рефлексов, центры которых расположены на уровне низших отделов мозга, ни корковые возбуждения, ни тем более передача их во вторую сигнальную систему не нужны. Они нужны — и поэтому возникают в процессе эволюции и антропогенеза — для организации других форм поведения, связанных с выработкой условных рефлексов, а у человека — с формированием второй сигнальной системы в связи с необходимостью обмена предметной информацией в условиях коллективной трудовой деятельности.

В работе «Что такое "друзья народа" и как они воюют против социал-демократов» В. И. Ленин, развивая положения диалектического материализма, со всей определенностью писал, что  прогресс в понимании сущности души лежит не на пути абстрактных рассуждений  и построения метафизических априорных  теорий, а на пути изучения «материального субстрата психических явлений  — нервных процессов»

Тем не менее, несмотря на все  успехи обширного комплекса наук о деятельности мозга, некоторым  все еще продолжает казаться, что  изучение нервных процессов не имеет  никакого прямого и непосредственного  отношения к психологии, не только не ведет к познанию природы психического, но даже уводит все дальше и дальше от тех явлений, которые традиционно, начиная с античности, связаны  с термином души и душевной деятельности. И это действительно так, если нервная деятельность трактуется с механистических позиций, а не как отражательная деятельность по своей фундаментальной функции, а психическая душевная деятельность — с позиций субъективизма и интроспекционизма. Но материалистическая диалектика и ее реализация в физиологии и психологии исключают и ту и другую трактовку. И тогда становится предельно ясной глубокая правота мысли В. И. Ленина, что изучение работы мозга не только не уводит в сторону от вопроса о природе души, но является прямым путем к ее познанию.