Идеология социальной работы

Основу  французской просветительской философии  в области воззрений на общественное устройство составляла критика существующих порядков. Но этим было обусловлено противопоставление существующему (сущему) того «естественного идеала», реализация которого утвердила бы в жизни «царство разума» (должное). Дж. Локку и его последователям эпохи французского Просвещения не удалось найти адекватную методологию обоснования прав человека, поскольку на основании предложенного подхода понятие естественного права, имеющего онтологическую природу, приобретает предписывающий, императивный характер. Человек не столько реально обладает такими правами, сколько должен ими обладать. Просветители исходили не из реальной модели человека, а из идеальной, нормативной, а натурализм в трактовке естественного права приобретал все более буквальный смысл. «Просветительский натурализм, трактующий “естественное право” как такой закон социума, который, наподобие закона природы, выражает естественную необходимость, довел дело до проектов воспитующего государства и диктаторского обеспечения правопорядка» ⁴ . Выделенная трудность обоснования прав человека впоследствии была преодолена в учении И. Канта.

Существенный  вклад в развитие темы естественного права и договорного характера государства вносит учение Шарля Луи Монтескьё. Но он исходит из того, что социальное неравенство было всегда, что правит всегда привилегированная часть, однако каковы бы ни были сложившиеся социальные институты, социальный порядок, по своей сути, неоднороден и условием свободы всегда служит равновесие социальных сил. Он обосновывает идею разделения властей как гарантию политической свободы граждан. Р. Арон, характеризуя его исследовательский подход, пишет: «Монтескьё в каком-то смысле последний из классических философов, а в каком-то первый из социологов» ⁵ . Причисление философа к социологам, вернее их предвестникам, связано с методом, используемым Монтескьё: проанализировать форму общества в его разнородности и путем поисков равновесия внутренних сил общества обеспечить гарантии свободы и умеренности. Тем не менее Монтескьё остается классическим философом, поскольку исходит из того, что общество в основном определяется своим политическим строем, а также своей концепцией свободы. Философское учение Монтескьё выступает классическим основанием либерализма, ибо цель политического порядка усматривается в том, чтобы обеспечить умеренность власти с помощью поддержания равновесия тех или иных социально-политических сил, гарантируя тем самым свободу граждан.

Индивидуализм как основная идея и ценность эпохи  Просвещения был критично воспринят и развит в философских учениях Нового времени, но произошло своеобразное смещение акцентов при сохранении общей парадигмы в объяснении общественного устройства. Проблема состояла в том, могут ли люди, эгоистичные по своей природе и руководствующиеся в своих действиях частными интересами, следовать нормам поведения, ориентированным на общий интерес, общее благо? Логика просветителей неизбежно предполагала некую внешнюю по отношению к индивидам инстанцию для достижения общего интереса. И. Кант предлагает принципиально отличный от просветительского подход к теории естественных прав и общественного договора. Он в своей основе антропологический, так как апеллирует категорией «человека вообще», но ведущей становится моральная аргументация и акцент в обосновании прав смещается в сферу долженствования.

Индивиды  вступают в общественный договор, согласно Канту, не в качестве разумных индивидов, преследующих интересы собственной  выгоды, а в качестве моральных  существ. Кант развивает идею моральной  автономии индивида, в соответствии с которой именно разум индивида выступает внутренним законодателем, благодаря чему человек не подчиняется слепо внешним нормативным предписаниям. В его трактовке человек становится субъектом, поскольку способен «дать закон себе самому» и тем самым противостоять чужой воле, возведенной в закон. Индивид действует без внешнего принуждения, он сам знает, что является его долгом, имеет силу бороться за его исполнение и подчинять ему все иные мотивы своих действий. Моральная автономия индивида как нравственно конституированная свобода воли требует «внешних», «гражданских» свобод. Формирующийся правопорядок выступает как социальное пространство человеческой моральности. Моральное обоснование права для Канта является одновременно гарантией невмешательства государства в «самовоспитание» индивидов, отсутствия «отеческой» опеки, оборачивающейся деспотизмом, что существенно отличало его теорию от просветительских воззрений. При обосновании права он исходит не из сущего, а из должного, несводимого к реальности природной необходимости, и, согласно Канту, с реальностью должного следует считаться не в меньшей мере, чем с реальностью бесконечного космоса.

Несмотря  на нравственный внутренний закон, человек  может нарушать его, и свободный  произвол одного человека может наталкиваться на произвол другого. Для ограничения произвола, нарушающего свободу других, возникает право как совокупность условий, при которых произвол одного лица совместим с произволом другого с точки зрения всеобщего закона свободы ⁶ . Последний формулируется как категорический императив: «…Поступай внешне так, чтобы свободное проявление твоего произвола было совместимо со свободой каждого, сообразно со всеобщим законом» ⁷ . Всякое право должно иметь принудительный характер, носителем этой принудительной силы выступает государство ⁸ . Право подразделяется Кантом на частное и публичное, образуя определенную систему. Сфера частного права распространяется на отношения между людьми как отдельными личностями, разумными существами, действующими свободно, оно является необходимым элементом естественного состояния, но для того, чтобы оно действовало, в том числе и принудительно, требуется государство. Государство превращает естественное состояние людей в гражданское общество. Публичное право представляет собой совокупность законов, создающих правовое состояние. «Такое противопоставление частных интересов общим, политического государства гражданскому обществу коренится в самих основах буржуазного общества эпохи промышленного капитализма, где экономическая жизнь строится на началах частной собственности и рыночной конкуренции, а государству отводится роль как бы “ночного сторожа”, охраняющего отношения между членами гражданского общества» ⁹ . Идею общественного договора Кант применяет для оценки институтов публичного права с точки зрения их соответствия требованиям категорического императива – сообразовывать свободу каждого со свободой всех членов гражданского общества. Само государство приобретает правовой характер в том случае, когда политическая организация основана на принципе разделения властей, тем самым оно приобретает «автономию», то есть само себя создает и поддерживает в соответствии с законами свободы, в чем и заключается его благо. «…Под благом государства подразумевается высшая степень согласованности государственного устройства с правовыми принципами, стремиться к которым обязывает нас разум через некий категорический императив» ¹⁰ .

Таким образом, в теории Канта учение о  неотъемлемых правах человека и общественном договоре через развитие представлений  о гражданском обществе, правовом государстве, индивидуальной независимости  и свободе каждого гражданина на основе равенства перед законом приобрело стройную обоснованную систему, а сам автор является признанным идеологом правового государства.

Нам необходимо подчеркнуть, что кантовское учение по своей сути признано идеологами либерализма теорией справедливости, содержащей обоснование приоритета справедливости над другими этическими и политическими идеалами. Его ключевой тезис – общество, состоящее из множества индивидов, каждый из которых имеет свои собственные цели, интересы и представления о благе, лучше всего обустроено, когда оно подчиняется принципам, которые сами не предполагают никакого конкретного представления о благе. Преимущественным оправданием этих регулятивных принципов служит не то, что они максимизируют общественное благосостояние или как-то иначе способствуют благу, а то, что они согласуются с понятием права – моральной категорией, не зависящей от блага и имеющей приоритет над ним ¹¹ . В этом состоит либерализм Канта, и в его учении содержится два рода аргументов в этическом обосновании справедливости. Во-первых, аргументы с точки зрения собственно морального содержания. Право предшествует благу в том смысле, что его требования имеют приоритетное выполнение, а справедливость – первейшая общественная добродетель, предшествующая всем другим. Во-вторых, аргументы с точки зрения способа обоснования моральных требований. Требования права выводятся независимо от каких-либо практических принципов; принципы справедливости не зависят ни от какого конкретного понимания блага и в силу своего независимого статуса определяют его пределы. «Понятие доброго и злого должно быть определено не до морального закона (в основе которого оно даже должно, как нам кажется, лежать), а только (как здесь и бывает) согласно ему же и им же» ¹² .

Выделенные  два аспекта обоснования приоритета справедливости Кант рассматривает как взаимосвязанные между собой.

Анализируя  систему доказательств нравственного  закона, предложенных Кантом, М. Сэндел заключает: «Теперь мы более ясно видим, в чем состоит требование приоритета справедливости, выдвигаемое  деонтологической этикой. С кантовской точки зрения, приоритет права имеет отношение как к содержанию морали, так и к ее основаниям. В основе его лежит понятие субъекта, предшествующего своим целям и необходимого для нашего восприятия себя как способных к свободному выбору автономных существ. Общество наилучшим образом обустроено, когда оно подчиняется принципам, не связанным ни с каким конкретным представлением о благе, ибо любое другое социальное устройство не обеспечивало бы уважения к человеку как к существу, способному к выбору, а относилось бы к людям как к объектам, а не субъектам, как к средствам, а не как к целям в себе» ¹³ . Вместе с тем он считает, что в предложенной теории существуют ограничения справедливости. В первую очередь он приводит социологические возражения против предложенного этического обоснования либерального представления о справедливом общественном устройстве, подчеркивая глубокое влияние социальных условий на формирование индивидуальных ценностей и политических устройств. Заметим, что учение Канта подвергалось и подвергается подобной критике, и помимо названного аргумента, приводятся обвинения в формализме его этики, абстрактном индивидуализме, бессодержательности: «Возвышенность основного принципа нравственного он оплачивает его бессодержательностью» ¹⁴ . Достаточно основательно критиковалось его учение за гносеологический и этический идеализм.

Для нас важна другая сторона оценки учения И. Канта. Политическое устройство общества деспотических режимов  держалось на насилии. В пришедшем  им не смену общественном устройстве должна была восторжествовать свобода как противоположность деспотии. На вопрос о том, как она возможна, поскольку любое общество предполагает определенные ограничения, Кант дает свой ответ. П. И. Новгородцев, анализируя его взгляды, подчеркивает, что кантовское учение об автономии воли было настоящим откровением, поскольку устраняло крайности предшествующих философских воззрений на общество, в которых оно рассматривалось либо как внешняя граница личной свободы, либо как всеобъемлющий принцип, поглощающий все другие начала. Предложенный Кантом подход, по его мнению, обозначил твердую точку опоры для стремлений истинного индивидуализма: «Понятие свободы связывалось с понятием внутреннего самоопределения или внутреннего закона воли, который охраняет самую сущность свободы, – ее согласие с собою, ее разумное постоянство, ее независимость от случайных колебаний ничем не связанного произвола» ¹⁵ .

Идея  нравственной самозаконности отрицала «рабское подчинение» случайным  побуждениям человека, как и безусловное  господство общества над ним, рассматривая отношения личности и общества как  отношения взаимного признания. С этих пор утверждается сознание, что нравственная основа общественности состоит в признании за человеком безусловного достоинства и безусловного права на свободное развитие своих положительных сил» ¹⁶ . В этом состоит великая заслуга И. Канта в этическом обосновании идеологии, утвердившейся в эпоху Нового времени и признанной в новейшей истории. Предложенные им аргументы получили дальнейшее продолжение в истории современной философии, в этических учениях, в частности во второй половине ХХ столетия в теории Дж. Ролза и его последователей.

Учение  Г. В. Ф. Гегеля завершает интеллектуальную классическую традицию, согласно которой  общество определяется политическим устройством и концепцией свободы. Он во многом продолжает предложенный Кантом подход определения истоков права и его критерия в самом человеке, человеческом разуме, в моральном обосновании. В терминологии Гегеля, это сфера человеческого сознания, человеческого духа: человек «внутри себя обладает масштабом правого», «его внутренняя сущность всегда говорит ему, как должно быть, и он в самом себе находит подтверждение или не подтверждение того, что имеет силу закона» ¹⁷ . Право в гегелевской философии выступает способом бытия человеческого духа, выражающим его «зрелое» состояние. Любая ступень развития духа несет в себе понятие права. Он выделяет формальное право, носителем которого является абстрактная личность; мораль как внутреннюю, субъективную зрелость духа; нравственность, высшей формой которой является право государства, то есть право является своеобразной субстанцией всей человеческой жизни, простым же его состоянием выступает свободная воля человека. Естественное право трактуется как живая сущность права, осуществляющая себя в правопорядке.

Гражданское общество и государство находятся  в диалектической связи. Он рассматривает гражданское общество как важную стадию перехода от семьи к государству. Гражданское общество, связанное с правом частной собственности, по Гегелю, включает экономические отношения и различные формы организации индивидов в рамках этих отношений, это сфера индивидуализма и подразумеваемого коллективизма. Индивиды со своими интересами вступают в социальную связь, взаимно завися друг от друга, но для гражданского общества, пронизанного эгоистическими интересами, свойственны неравенство, конфликты. Государство – это институт общего интереса, в нем преодолеваются противоречия, свойственные гражданскому обществу. Гегель пишет: «Определения индивидуальной воли приводятся государством в объективное наличное бытие и только благодаря ему достигают своей истины и своего осуществления. Государство есть единственное условие достижения особенной цели и особенного блага» ¹⁸ . Рассматривая государство как воплощение идеи разума, свободы и права, он характеризует его следующим образом: «…Государство – это шествие Бога в мире; его основанием служит власть разума, осуществляющего себя как волю» ¹⁹ . Гегелевское учение о разумном государстве, по сути, выступает философско-правовым обоснованием правового государства; при этом Гегель допускает вмешательство государства и считает его легитимным, если оно исправляет несправедливость и неравенство гражданского общества и защищает интересы народа.

Таким образом, основная ценность классического  либерализма – индивидуализм, взятый за основу построения гражданского общества, получил этическое обоснование в принципе автономности личности, который означал, что каждый человек способен выбирать свои цели, и право ставить свои собственные цели было более важно для либеральной традиции, чем благо, на достижение которого ориентированы индивидуальные цели. Признание «естественных прав человека» – гражданских прав и политических свобод – на практике означало, что каждый человек имеет право на свободу от власти и государства в частной жизни, и в то же время обязывало государство воздерживаться от вмешательства в духовную и материальную сферу деятельности граждан. Утверждался принцип правового равенства как условие социальной справедливости.

Классический  либерализм, получивший обоснование  в рассмотренных философских  учениях, эволюционировал. Последовательно отстаивая принцип индивидуальной свободы, правового равенства граждан, невмешательства государства, в экономической сфере он основывался на идее свободной конкуренции. Но со временем акцент перемещается на понятие социального блага, внутри либерализма появляется направление (неолиберализм, социальный либерализм или социал-демократизм конца XIX века), в рамках которого развиваются идеи о необходимости регулирующей роли государства и умеренном социальном реформизме. Либеральное понимание свободы в данном варианте предполагало осуществление государственных мер по защите индивида от жизненных обстоятельств, которым он не был в состоянии противодействовать. Философия гражданских и политических прав человека расширяется до социальных прав. С позиций обозначившегося подхода государству необходимо заботиться не только о гражданских правах, но и о достижении экономической справедливости, поскольку в рыночные отношения вступают люди, существенно различающиеся между собой. Часть из них оказывается не в состоянии сохранять необходимую конкурентоспособность в силу разных обстоятельств, поэтому государству следует обеспечить социальную защиту таким категориям граждан, некоторый минимум благосостояния и стабильности. Формируются системы социального обеспечения, включая пенсионное; создаются структуры, оказывающие услуги, направленные на обеспечение занятости, на решение вопросов жилья, доступности услуг здравоохранения и образования. Предложенное взаимодействие общества, государства (Welfare State) и граждан признавалось справедливым, и проблема заключалось в том, каким образом реализовать новый взгляд на существо справедливости и сохранить эффективность рынка. Потребовалось новое теоретическое обоснование.