Понятие и виды стратификации

Изменяясь во времени, высота профессиональной стратификации  колеблется также и в пространстве, от одного учреждения к другому, от одной профессиональной отрасли к другой. Нам говорят, что управление на предприятиях Форда более авторитарное, чем на многих других предприятиях. Личное влияние ректоров различных университетов опять же отличается. В военной сфере высота профессиональной стратификации между командующим и солдатом намного выше, чем между руководителем исследовательского института и научным работником. Профессиональное поведение солдата, особенно во время войны, полностью зависимо от его "босса", а роль солдата в руководстве армией почти равна нулю. В то время как научный работник более независим от своего "босса". Метод исследования, процесс и результаты определяются компетентностью самого ученого, а не приказами его руководителя. Все это иллюстрирует флуктуации высоты профессиональной стратификации в пространстве[40, c. 98].

Резюмируем  сказанное: точное измерение высоты профессиональной стратификации почти  невозможно, тем не менее попытка  хотя бы приблизительно ее измерить не даст никаких ровным счетом законных оснований считать, что существует постоянная тенденция в ее колебаниях.

1.3 Профессиональная  стратификация в советский период  истории 

Россия в  своей истории пережила не одну волну  переструктурирования социального  пространства, когда рушилось прежнее социальное устройство, менялся ценностный мир, формировались новые ориентиры, образцы и нормы поведения, гибли целые слои, рождались новые общности. На пороге XXI в. Россия вновь переживает сложный и противоречивый процесс обновления.

Для того чтобы  понять происходящие изменения, сначала  необходимо рассмотреть основы, на которых строилась социальная структура  советского общества до реформ второй половины 80-х гг. Раскрыть природу  социальной структуры советской  России можно путем анализа российского общества как комбинации раз личных стратификационных систем.

В стратификации  советского общества, пронизанного административным и политическим контролем, ключевую роль играла этакратическая система. Место  социальных групп в партийно-государственной иерархии предопределяло объем распределительных прав, уровень принятия решений и масштабов возможностей во всех областях. Стабильность политической системы обеспечивать устойчивостью положения властной элиты (“номенклатуры”), ключевые позиции в которой занимали политическая и военная элиты, а подчиненное место - хозяйственная и культурная. Для общества характерно слияние власти и 'собственности; преобладание государственной собственности; государственно-монополистический способ производства; доминирование централизованного распределения; милитаризация экономики; сословно-слоевая стратификация иерархического типа, в которой позиции индивидов и социальных групп определяются их место в структуре государственной власти, распространяющейся на подавляющую часть материальных, трудовых, информационных ресурсов; социальная мобильность в форме организуемой сверху лекции наиболее послушных и преданных системе людей[41, c. 89].

Отличительной характеристикой социальной структуры  общества советского типа являлось то, что она не была классовой по параметрам профессиональной структуры и экономической дифференциации оставалась внешне похожей на стратификацию западных обществ. Вследствие ликвидации основы классового разделения - частной собственности на средства производства - классы постепенно деструктуризировались.

Монополия государственной  собственности в принципе не может  дать классового общества, так как  все граждане - наемные работники  государства, различающиеся лишь объемом  делегированных им полномочий. Отличительными признаками социальных групп в СССР являлись особые функции, оформленные как право вое неравенство этих групп. Такое неравенство вело к замкнутости этих групп, уничтожению “социальных лифтов”, служащих для восходящей социальной мобильности. Соответственно все более знаковый характер приобретали быт и потребление элитных групп, напоминая явление, именуемое “престижным потреблением”. Все эти признаки составляют картину сословного общества.

Сословная стратификация  присуща обществу, в котором экономические отношения носят зачаточный характер и не выполняют дифференцирующей роли, а главным механизмом социальной регуляции является государство, делящее людей на неравные в правовом отношении сословия.

В социальном пространстве выделяются два основных измерения: горизонтальное и вертикальное. Горизонтальное измерение фиксирует вхождение индивида в определенную группу, например, католиков, демократов, итальянцев, немцев или русских, рабочих, врачей или художников. Простое отнесение индивида к группе, конечно, ничего не говорит о его положении внутри группы: занимает он рядовые или руководящие позиции, пользуется уважением или выслушивает порицания, какой они имеет доход по сравнению с другими членами этой группы и т.д., и т.п. Если говорить о совокупном социальном статусе человека, то надо учесть и положение его группы в вертикальном измерении относительно других групп. Например, положение группы врачей и группы рабочих различно в социальной иерархии общества[42, c. 89].

И здесь возникает  вопрос о расстоянии между людьми по вертикали внутри одной и той же группы (и расстояниями между группами в пространстве общества). Каков профиль социальной стратификации в данной группе на данный момент и каковы его колебания во времени. При этом Сорокин предостерегает от оценочного подхода к неравенству выше/ниже. Не следует выплескивать слишком много моральных чувств по поводу того, что тем, кто “наверху”, – лучше, а тем, кто “внизу”, – хуже. Не следует думать, что все вертикальные различия между людьми нужно немедленно устранить и навести всеобщее равенство. Социальные факты – очень упрямая вещь. Можно записать большими буквами в Конституции, Декларации прав и прочих основополагающих документах, что все люди такой-то страны равны. Но это совершенно никак не повлияет на их реальное положение в социальном пространстве.

“Социальная стратификация  – это дифференциация некоей данной совокупности людей (населения) на классы в иерархическом ранге. Она находит  свое выражение в существовании  высших и низших слоев. Ее основание и сущность – в неравномерном распределении прав и привилегий, ответственности и обязанности, наличии или отсутствии социальных ценностей, власти и влияния среди членов того или иного сообщества”. Сорокин выделяет три основания стратификации: экономическое (по состоятельности), политическое (по наличию власти, влияния) и профессиональное (по положению человека внутри своей профессии, а также по положению его профессии в обществе)[43, c. 98].

Важное утверждение  автора гласит: “Любая организованная социальная группа всегда стратифицирована”. Нужно сказать, что для западного общества, и в особенности для общества США, понятие равенства имеет огромную социальную ценность. Оно относится к основополагающим генеральным осям, на которых держится западная культура. Можно спорить о том, была ли заложена ценность равенства в западную культуру изначально или она оформилась в таком высоком ранге только в период утверждения протестантизма и относится к той самой “личности”, которую нам всегда ставили в пример российские интеллигенты (и которая, безусловно, была создана протестантской этикой). Поэтому с точки зрения простого человека (и “простого ученого”) неравенство – это болезнь общества, требующая лечения. В некоторых вариантах эволюционной теории также предполагается, что в том светлом и разумном обществе (в прекрасном будущем), к которому мы все движемся, неравенство будет окончательно устранено, постольку оно несправедливо и неразумно. История знает множество коллизий, произошедших из-за того, что влиятельные силы никак не хотели признать, что стратификация – это механизм, работающий в обществе и осуществляющий какие-то функции. П.А. Сорокин, предупреждая сопротивление, с самого начала четко заявляет свою позицию: все общества, в том числе устремленные к социализму и коммунизму, непременно создают стратификацию, независимо от своих идеологических лозунгов и убеждений[44, c. 65].

Далее он разрушает  еще одну иллюзию: будто человечество движется от сильного экономического неравенства – к обществу экономически равных граждан, в котором постепенно уменьшается расстояние между “верхом” и “низом”. С фактами в руках (а фактов он всегда имел в своем распоряжении огромное количество) П.А. Сорокин показывает, что никакого однонаправленного движения в процессе истории нет. За исключением отдельных периодов социальных катаклизмов и разрушения социальной структуры, стратификация сохраняется – меняются формы, но профиль не меняется. В богатых странах люди (слава Богу) не умирают с голоду, но различие в экономическом положении между бедным и каким-нибудь президентом крупной нефтяной компании стало нисколько не меньше – скорее больше того, которое было в те времена, когда и в этих странах люди умирали от голода. Привлекая данные о разных периодах истории и разных стран, включая Индию, Китай, Египет, П.А. Сорокин приходит к выводу, что профиль стратификации (в данном случае экономической) обнаруживает ненаправленные флуктуации, то есть е. временные небольшие повышения и понижения, бессистемные качания вокруг каких-то устойчивые точек. Цифровой проверки не выдерживают ни гипотеза В. Па-рето (о том, что стратификация во все времена и во всех странах остается принципиально неизменной), ни гипотеза К. Маркса (о том, что происходит обнищание масс, а, следовательно, усиливается экономическая дифференциация), ни гипотезы современных П.А. Сорокину (а отчасти и нам) ученых, разделяющих мнение об уплощении стратификации и нарастании равенства.

Действительно, на ранних этапах первобытного общества экономическая дифференциация была незначительной, с развитием она увеличивалась, но, “достигнув кульминационной точки, начинала видоизменяться, время от времени разрушаясь”. Можно отметить только определенную корреляцию между интенсификацией развития экономики и увеличением уровня стратификации по этому показателю. Общий же вывод из анализа этого элемента стратификации таков: “при нормальных условиях, свободных от социальных потрясений в обществе, которое… обладает сложной структурой, в котором наличествует институт частной собственности, изменение высоты и профиля экономической стратификации ограничено”. “При чрезвычайных обстоятельствах эти пределы могут быть нарушены, и профиль экономической стратификации может стать или очень плоским, или очень выпуклым и высоким. В обоих случаях такое положение кратковременно. И если “экономически плоское общество” не погибает, то “плоскость” быстро вытесняется усилением экономической стратификации. Если экономическое неравенство становится слишком сильным и достигает точки перенапряжения, то верхушке общества суждено разрушиться или быть низвергнутой”.

С первых лет  советской власти в особое сословие оформлялось, например, крестьянство: его политические права ограничивала вплоть до 1936 г. Неравенство прав рабочих  и крестьян проявлялось многие годы (прикрепление к колхозам через систему беспаспортного режима, привилегии рабочим при получении образован и продвижении по службе, система прописки и т.д.). Фактически в особое сословие с целым комплексом особых прав и привилегий превратились работники партийно-государственного аппарат правовом и административном порядке был закреплен социальный статус массового и неоднородного сословия заключенных[45, c. 69].

В 60-70-е гг. в  условиях хронического дефицита и ограничен  ной покупательной способности  денег усиливается процесс нивелирования зарплаты при параллельном дроблении потребительского рынка на закрытые “спецсекторы” и возрастания роли привилегий. Улучшилось материальное и социальное положение групп, причастных к распределительным процессам в сфере торговли, транспорта. Социальное влияние этих групп возрастало по мере обострения дефицита товаров и услуг. В этот период возникают и развиваются теневые социально-экономические связи и объяснения. Формируется более открытый тип общественных отношений: в экономике бюрократия приобретает возможности добиваться наиболее благоприятных для себя результатов; дух предпринимательства охватывает и низовые социальные слои - формируются многочисленные группы торговцев-частников, производителей “левой” продукции, строителей-“шабашников”. Таким образом, происходит удвоение социальной структуры, когда в ее рамках причудливо сосуществуют принципиально различные социальные группы.

Важные социальные изменения, которые произошли в Советском  Союзе в 1965 - 1985 гг., связаны с развитием  научно-технической революции, урбанизацией и соответственно повышением общего уровня образования[46, c. 56].

С начала 60-х  до середины 80-х гг. в город мигрировало  более 35 млн. жителей. Однако урбанизация  в нашей стране имела явно деформированный  характер: массовые перемещения сельских миг рантов в город не сопровождались соответствующим развертыванием социальной инфраструктуры. Появилась огромная масса лишних людей, социальных аутсайдеров. Потеряв связь с деревенской субкультурой и не имея возможности включиться в городскую, миг ранты создавали типично маргинальную субкультуру.

Фигура мигранта из села в город - классическая модель маргинала: уже не крестьянин, еще  не рабочий; нормы деревенской субкультуры  подорваны, городская субкультура  еще не усвоена. Главный признак  маргинализации - разрыв социальных, экономических, духовных связей.

Экономическими  причинами маргинализации явилось  экстенсивное развитие советской экономики, засилье устаревших технологи й  и примитивных форм труда, несоответствие системы образования реальным потребностям производства и т.д. С этим вплотную связаны социальные причины маргинализации гипертрофия фонда накопления в ущерб фонду потребления, что порождало предельно низкий уровень жизни и товарный дефицит. Среди политико-правовых причин маргинализации общества главная заключается в том, что в советский период в стране происходило разрушение каких бы то ни было социальных связей “по горизонтали”, государство стремилось к глобальному господству над всеми сферами общественной жизни, деформируя гражданское общество, сводил” к минимуму автономию и самостоятельность индивидов и социальных групп.

В 60-80-е гг. повышение  общего уровня образования, развитие городской  субкультуры породили более сложную  и дифференцированную общественную структуру. В начале 80-х гг. специалисты, получившие высшее или среднее специальное образование, составляли уже 40% городского населения.

К началу 90-х  гг. по своему образовательному уровню и профессиональным позициям советский  средний слой не уступал западному  “новому среднему классу”. В этой связи английский политолог Р. Саква заметил: “Коммунистический режим породил своеобразный парадокс: миллионы людей являлись буржуа по своей культуре и устремлениям, но были включены в социально-экономическую систему, отрицавшую эти устремления”[47, c. 58].

Под воздействием социально-экономических и политических ре форм во второй половине 80-х гг. в  России произошли большие перемены. По сравнению с советским временем структура российского общества претерпела значительные изменения, хотя и сохраняет многие прежние черты. Трансформация институтов российского общества серьезно сказалась на его социальной структуре: изменились и продолжают меняться отношения собственности и власти, появляются новые социальные группы, изменяются уровень и качество жизни каждой социальной группы, перестраиваете механизм социальной стратификации.