Социальная роль маргиналов в формировании социальной структуры

Типизирование ситуации в  большинстве случаев биографически  детерминировано, зависит от наличного  запаса знаний, определенным образом  систематизированного накопленного опыта . Если в нашем арсенале достаточно знаний для определения ситуации, мы определяем ее "естественным порядком", как несомненно данную. Сложность  опять-таки возникает в маргинальной, нестандартной, ситуации, которую мы не можем определить "автоматически" и исход которой нам неизвестен и потому потенциально опасен. "Маргинальным" определяется то, чего недостает в  предыдущем опыте общества. Это относится  как к индивидам и группам, которых мы, исходя из наличного  запаса знаний, не можем типизировать, так и к ситуациям, для поведения  в которых недостает предыдущего опыта. Это происходит, когда человек сталкивается с нетипичной формой типичных явлений либо вообще с принципиально новой ситуацией. В первом случае биографический опыт еще может помочь, предоставив типичные способы реакции на "типичные аномалии", в то время как во втором он бесполезен, а иногда вреден. Именно эта особенность социально-экономической ситуации в современной России дает основания для утверждений о "всеобщей маргинализации" в стране, поскольку в ней больше "не работают" прежние, исторически сложившиеся определения и модели поведения, "опыт отцов" [1, c. 85].

Итак, в рассматриваемом  контексте маргинальность - это то, что не поддается определению, типизации. Она характеризует явления или  группы (индивидов), для которых не предусмотрено места в существующих институтах. В отличие от девиации, они еще не представляют прямой угрозы обществу, но представляются непредсказуемыми и потому являются фактором беспокойства. Поэтому общество стремится либо возвратить эти группы "в нормальное состояние", либо изолировать их.

1.3 Маргинальность и социальная мобильность

Несмотря на то, что проблематика маргинальности пришла в социологию именно в связи с  исследованием миграции и проблем, возникающих у человека в новой  среде, объединения концепций маргинальности и мобильности не произошло. Можно говорить только о пересечении двух традиций, которое носит, в основном, инструментальный характер. Например, концепция мобильности привлекается в исследованиях маргинальности для уточнения эмпирических границ этого явления.

В исследованиях маргинальности одна из важнейших проблем эмпирическая фиксация этого феномена, решается с привлечением традиций исследования мобильности, когда мы диагностируем  состояние маргинальности по факту  перехода в другую (чаще всего, "окраинную") социальную группу. Одного факта перехода недостаточно. Возникает целый ряд  вопросов при любом ли социальном перемещении возникает состояние  маргинальности? Какие дополнительные индикаторы помогают нам его фиксировать?

Возникновение массовой социальной мобильности связано с процессами модернизации и активизация мобильности  происходит через разрушение представлений  о неизменности иерархии неравенства, формирование достижительских ценностей. Сегодня же мировоззренческие ориентиры  меняются, карьера, продвижение наверх перестает восприниматься как безусловная  ценность. Следовательно, возникает  вопрос об изучении мобильности на микроуровне, исследовании самого момента  перехода, его "движущих силах" и  субъективной значимости. И в этом анализе может быть полезна концепция  маргинальности [1, c. 110].

Маргинальность:

С первого взгляда  представляется, что концепция мобильности  согласуется со структурным пониманием маргинальности, поскольку именно в  рамках этого подхода отрабатывается связь маргинализации с процессами, происходящими в социальной структуре. Однако, в действительности, такое  решение оказывается непродуктивным. В рамках структурного подхода, прежде всего, рассматриваются группы, которые  в результате структурных преобразований перемещаются к периферийным областям социальной структуры.

Культурный подход, определяющий маргинальность как состояние групп  людей или личностей, поставленных на грань двух культур, участвующих  во взаимодействии этих культур, но не примыкающих полностью ни к одной  из них , представляется более адекватным, поскольку акцентирует внимание на общности ситуации для индивидов  и сущностных характеристиках этой ситуации. Ситуация маргинальности возникает  на основе противоречия систем ценностей  двух культур, в которых участвует  индивид, и проявляется в двусмысленности, неопределенности статуса и роли [4, c. 156].

По классификации маргинальности, предложенной Дж.Б.Манчини, можно говорить о сущностной и процессуальной маргинальности, различие между которыми статичность  или динамичность маргинальной позиции.

Социальная мобильность:

Наиболее общее  определение социальной мобильности  перемещение индивида в социальном пространстве. Поэтому выбор методологического  подхода к анализу мобильности, в рамках которого возможно взаимодействие с концепцией маргинальности, имеет  смысл основывать на базовом различии в понимании социального пространства, сложившемся в современной социологии. Существует два основных подхода  к пониманию социального пространства: субстанциалистский и структуралистский, различия между которыми можно свести к двум блокам:

Логика анализа социального  пространства. Если субстанциалистская традиция идет от распознавания, определения  элементов социального пространства к описанию связей между ними, то структуралистский подход предполагает обратный путь -- от социальных связей к описанию элементов, причем сущностные черты элементов определяются именно через социальные отношения, в которые они вовлечены.

Представление о единице  социального пространства. Для субстанциалистского  подхода это индивид, вступающий во взаимодействие с другими индивидами. В структуралистском понимании  единицей социального пространства является статусная позиция. Индивиды только занимают статусные позиции [1, c. 111-112].

Социальные позиции конструируются в ходе сложных общественных взаимодействий и существуют независимо от индивида, мобильность же представляет собой  процесс перемещения из одной  позиции в другую.

Важная характеристика позиции  набор ролей и идентичностей, который предоставляет место  в структуре человеку, занимающему  это место. Переход в иную социальную позицию ставит индивида перед необходимостью изменения привычных образцов поведения, адаптации к новому ролевому набору, выработки новой системы координат  для различения своего положения  в обществе.

Можно заключить, что структуралистское  видение социального пространства открывает эвристические возможности  для понимания взаимосвязи между  маргинальностью и мобильностью. Любое перемещение в социальном пространстве ведет к временному состоянию маргинальности. Можно  говорить о степени маргинальности, которая зависит от дистанции  между социальными позициями  точками перемещения. Чем больше эта дистанция, тем более отличается новый ценностно-нормативный комплекс от прежнего и тем больше усилий и времени требуется для адаптации. Можно говорить о том, что дальность  перехода содержит не только пространственную, но и временную характеристику. Совместное рассмотрение проблематики маргинальности и мобильности методологически  возможно и продуктивно. Важнейшими теоретическими основаниями такого анализа должны стать:

Подход к маргинальности как динамически развивающейся  ситуации, связанной с перемещением индивида между социальными статусами. Основной характеристикой этой ситуации становится нормативная и ценностная неопределенность, связанная с изменением позиции в социальном пространстве [1, c. 115].

Признание временного характера  маргинальности. Перемещение между  социальными статусами имеет  и временной параметр измерения  время, необходимое для адаптации  к новому ролевому комплексу, наработки  новых социальных связей.

Универсальность связи мобильности  и маргинальности. Иными словами, любое перемещение в социальной структуре сопровождается временной  маргинальностью. В социологии основное внимание уделяется изучению проблем, связанных с нисходящими перемещениями  потерей работы, бедностью и пр. Маргинальность, сопутствующая восходящей мобильности, новая тема, требующая  специального изучения.

При восходящей и нисходящей мобильности общие признаки маргинальности ценностная и нормативная неопределенность, кризис идентичности, сочетаются со специфичными для каждого из типов чертами. Эти различия зависят, прежде всего, от особенностей социального конструирования  высших и низших социальных позиций, и, соответственно, ситуаций восходящей и нисходящей мобильности.

2. Маргинальный слой в  российском обществе

2.1 Бедность и маргинализация  населения

В России, как и в бывшем СССР, а также во многих развитых странах бедность существовала всегда. Только она была везде разная. В  качестве социальной проблемы в нашей  стране обсуждаться и осмысливаться  бедность стала лишь тогда, когда  исследователи отошли от затушевывающих средних характеристик жизненного уровня и взглянули на заработную плату и семейные доходы через  призму их дифференциации.

Категории "прожиточный  минимум" и "уровень малообеспеченности", определяемые как некоторый минимальный  предел, обеспечивающий биологическое  и социальное воспроизводство человека и работника, имели большое практическое значение.

В 2001 г. прожиточный минимум (ПМ) в среднем по стране составлял 1500 руб. на душу в месяц (по переводному  курсу - это 50 долл. США, т.е. 1,7 долл. в  день). Между тем ООН считает, что  для разных стран уровень нищеты определяется доходом -2-4 долл. в день. Кризис 17 августа 1998 г. явился вторым сокрушительным ударом по российскому населению. В  январе 1999 г. минимальная заработная плата составляла 10,6% от прожиточного минимума и равнялась 3 долларам США  в месяц, т.е полностью утратила свой социально-экономический смысл. К 2000 г. стало очевидным, что установленный  в 1992 г. прожиточный минимум не может  больше использоваться в качестве границы  бедности, тем более, что он и был  ориентирован на 1,5-2 года, а прошло 8 лет. Был "построен" новый прожиточный  минимум, в основе которого лежала иная методология, и было предусмотрено  его содержательное изменение один раз в четыре года. За первые три  квартала 2003 года с учетом инфляции прожиточный минимум достиг в  среднем по населению России размера 2121 руб. в месяц на человека, доля питания в соответствующем ему  потребительском бюджете теперь соответствует около 50% [7, c. 34-35].

Возникли две формы  бедности: "устойчивая" и "плавающая". Первая связана с тем, что низкий уровень материальной обеспеченности, как правило, ведет к ухудшению  здоровья, деквалификации, депрофессионализации, а в конечном счете - к деградации. Бедные родители воспроизводят потенциально бедных детей, что определяется их здоровьем, образованием, полученной квалификацией. Драматичность ситуации состоит  в том, что две трети детей  и одна треть престарелого населения  оказались "за порогом" социальных гарантий, в группе бедности. Между  тем основная часть пожилых людей  своим прошлым трудом обеспечила себе право на, по крайней мере, безбедное (по "новой метрике") существование, а с бедностью детей нельзя мириться, т.к. она несомненно приводит к снижению качества будущих поколений  и, как следствие - основных характеристик  человеческого потенциала нации [7, c. 40-41].

Наблюдается интенсивный  процесс феминизации бедности, которая  имеет крайние формы проявления в виде застойной и глубокой бедности. Наряду с традиционными бедными (одинокие матери и многодетные семьи, инвалиды и престарелые) возникла категория "новых бедных", представляющих те группы населения, которые по своему образованию и квалификации, социальному  статусу и демографическим характеристикам  никогда ранее (в советское время) не были малообеспеченными. Все специалисты  пришли к выводу о том, что работающие бедные - это чисто российский феномен.

Динамика доли малоимущего  населения, по данным Госкомстата РФ, начиная с 1992 г. до 1998 г. имела формально  тенденцию к снижению (с 33,5% до 20,8%); однако с III квартала 1998 г. (в результате дефолта 17 августа) произошел существенный рост удельного веса бедных с максимальной точкой в I квартале 2000 г. (41,2%). Истекшее десятилетие, когда численность  бедного населения колебалась в  пределах от 30 до 60 млн. чел., характеризует  весьма тяжелую ситуацию в стране, если учитывать, что сам уровень  прожиточного минимума (ПМ) обеспечивает лишь физическое выживание: от 68 до 52% его  объема составляют расходы на питание. Таким образом, в этих условиях около 45 млн. чел. либо вырабатывали стратегию  выживания, либо пауперизировались, переходя в слой маргиналов [5, c. 173].

По данным Госкомстата  РФ в III квартале 2003 г. доля населения  с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума от общей численности  составляла 21,9% или 31,2 млн. человек. Эти  цифры свидетельствуют о динамике существенного снижения бедности. Для  того чтобы определить факторы и  эффективность мероприятий по снижению бедности, необходимо, как минимум, располагать информацией двух типов: а) о социально-демографическом составе  бедных и б) о динамике структуры  бедного населения. Именно показатели, характеризующие изменение структуры  бедных, на самом деле отражают пути и конкретные методы решения проблемы бедности. Детальный анализ состава  бедных семей или то, что называется "профилем" бедных, показывает, что  в демографическом плане из общего числа членов семей более четверти (27,3%) - это дети до 16 лет, около пятой  части (17,2%) - лица старше трудоспособного  возраста, а остальные - более половины (55,5%) - трудоспособное население. Специальные  расчеты показывают, что по половозрастному  признаку в состав населения с  располагаемыми ресурсами ниже прожиточного минимума в 1999 г. входило 59,1 млн. чел., в  том числе 15,2 млн. детей, 24,9 млн. женщин и 19,0 млн. мужчин. Это означает, что  бедными были: 52,4% от общей численности  детей до 16 лет, 39,5% от числа женщин и 35,6% от числа мужчин. Такова самая  общая характеристика. Она свидетельствует  о том, что по уровню материальной обеспеченности более половины детей  находятся ниже "границы" достойной  жизни, а доля бедных женщин выше, чем доля бедных мужчин. Несмотря на то, что разница по полу невелика, все-таки есть все основания говорить о феминизации бедности, что подтверждается и формирующими ее факторами [7, c. 40-41].