Шпаргалка по "Социологии"

11. Векторы языкового взаимодействия и языковые союзы.

Согласно  распространенной практике социолингвистических описаний их объектами являются языковые ситуации отдельных стран, реже —  более мелких, но также политико-административных единиц. Это упорное стремление оставаться в пределах официальных границ —  отнюдь не случайная прихоть исследователей. Изучение языковой ситуации имеет ценность не столько само по себе, сколько  в плане практического применения его результатов в программах языкового строительства, а всякая политика, в том числе языковая, действует внутри государственных  границ. Ориентация социолингвистических исследований на масштабы и границы  государства существенно подкрепляется  также традицией изучения языковых ситуаций в странах Старого и  Нового Света, где это всегда казалось естественным.

Вопрос, однако, оказывается более сложным, если мы рассматриваем регионы, где  политико-административные границы  в значительной мере искусственно. Таким регионом является, например, Западная Африка ввиду общеизвестного факта искусственности политических границ расположенных здесь стран, сохраняющих, как правило, конфигурацию прежних колониальных территорий. При  этом необходимо иметь ввиду, что  европейцы застали Африку не первобытной, а имеющей значительную историю  собственной государственности, так  что проведение новых искусственных  границ ,по мнению Ольдерогге, уничтожило прежние политические объединения и разъединило уже сложившиеся этнические группы. И тем не менее, эпоха колониализма не в состоянии была начисто уничтожить все, что складывалось веками. Вновь созданные де юре административные территории оставались де факто разделенными старыми границами традиционно сложившихся и относительно замкнутых этнокультурно-хозяйственных ареалов. Это положение в значительной мере сохраняется и в наше время, и поэтому языковые ситуации практически во всех западноафриканских странах в действительности представляют собой не единой социально-языковое целое, как можно было бы заключить при знакомстве с их «социолингвистическим профилем», а мозаику более мелких этноязыковых ареалов, в границах которых и протекают реальные социолингвистические процессы. Заметим также, что несовпадение этнолингвистических и политических границ, столь очевидное в Западной Африке, наблюдается в различных частях земного шара. В Связи с этим можно напомнить замечание А. Пальяро и В. Беларди о том, что, например, Европа с лингвистической и Европа с политической точек зрения совпадают лишь частично.

Это важнейшее  обстоятельство заставляет отказаться при разработке первого яруса  социолингвистической типологии от единиц политико-административного  деления, и прежде всего — от единицы  «государство». Вместо него вводится понятие коммуникативной среды, которая определяется как исторически сложившаяся этносоциоязыковая общность, характеризуемая относительно стабильными и регулярными внутренними коммуникативными связями и определенной территориальной локализованностью. Это понятие впервые в социолингвистике вводится советскими социолингвистами В.А. Виноградовым, А.И. Коваль и В.Я. Порхомовским в книге «Социолингвистическая типология (Западная Африка)» в 1984 году, хотя идея оперирования более мелкими единицами, чем страна или общество, для социолингвистики вполне тривиальна. Так еще в 60-х годах ХХ века было предложено описывать языковые ситуации с опорой не на отдельные языки в границах государств, а на всю совокупность языковых образований, функционирующих в границах особых культурных областей (ареалов), которые в предельном случае могут соответствовать отдельному государству.

Понятие коммуникативная среда, однако, существенно  отличается от таких внешне аналогичных  понятий, как «социальная среда» или «языковая общность», причем отличается не только терминологически, хотя в данном случае и этот момент является существенным. Следует, впрочем, отметить, что среди различных  определений подобных единиц наиболее удачным и глубоким представляется определение языковой общности у Дж. Гамперца, который, кстати, попытался обрисовать и некоторые ее типы: «Мы определим ее как социальную группу, одноязычную или многоязычную, единство которой поддерживается частотой различных типов социального взаимодействия и которая отграничена от окружающих областей слабостью своих связей с ними. В зависимости от уровня абстракции, которого мы хотим достичь, языковые общности могут состоять из небольших групп, члены которых связаны личными контактами, или распространяться на значительные территории.» Как легко заметить, определение коммуникативной среды отчасти перекликается с этим определением, но чем заметнее паралллелизм, тем легче показать их существенные различия.

Прежде  всего понятие коммуникативной среды не может быть сведено к понятию социальной группы, лежащему в основе дефиниции Гамперца. Это понятие является собственно социологическим и потому не может механически переноситься в лингвистику. При всех различиях в понимании социальной группы — как объединения людей то ли на основе общности культурных систем и моделей, то ли на основе целевого взаимодействия — общим для них является акцентирование чисто социальных признаков, не имеющих обязательной соотнесенности с территориальными, этническими и языковыми характеристиками. Если обобщить различные определения социальной группы, то можно выделить следующие признаки, используемые в качестве дефиниционных характеристик: 1) непосредственное взаимодействие двух и более индивидуумов, 2) наличие у них относительно ясной цели, 3) наличие совместно установленных норм и 4) относительно развитые структуры.

Отдельные компоненты этого определения, соответствующим  образом переосмысленные, могли  бы применяться и к коммуникативной  среде, однако в строго м смысле этого слова, коммуникативная среда не совпадает с социальной группой. Коммуникативная среда шире социальной группы в том смысле, что что она может члениться на ряд социальных групп, и одновременно коммуникативная среда конкретнее, чем социальная группа, в том смысле, что она не является срезом со всего общества, а имеет определенные границы и определенное этноязыковое наполнение. Если придавать терминологическую значимость разграничению «общества» и «населения», то коммуникативная среда представляет собой в первую очередь фрагмент населения с его базовыми этноязыковыми характеристиками, на которые могут накладываться признаки, связанные с различиями социальных группировок и стратификаций. Выражением «могут накладываться» подчеркивается, что социальная дифференциация населения носит случайный или спорадический характер. Речь идет лишь о разграничении этнического и социального и о степени существенности того и другого в каждом конкретном случае.

Здесь же отметим, что коммуникативная среда  в равной мере несводима и к этнической общности, определяемой через признаки общности территории, единого языка или диалекта, большого сходства материальной и духовной культуры. Отметим, что при сравнении и типологизации этнических общностей целесообразно различать сходства в культуре, обусловленные взаимной культурной инфильтрацией, и сходства, обусловленные единой для данных культур экосферой. Если, например, два этноса обитают на территории, где нет ничего, кроме глины и тростника, то ясно, что их жилища будут строиться из глины и тростника. Такие общие черты материальной культуры этнологически неинформативны, но, скажем, архитектурные черты, принадлежащие к области, промежуточной между собственно технологической и собственно духовной (в частности, художественной) культурой, могут служить типологическими признаками, идентичность которых указывает либо на первичную генетическую общность культуры, либо на вторичную общность, возникшую в результате конвергентного развития двух культур.

Таким образом, определение коммуникативной среды, в отличие от определения этнической общности не предполагает никаких ограничений  относительно ее этнической гетерогенности,ми тем самым отпадает презумпция ее культурного и языкового единообразия. Границами коммуникативной среды не являются ни границы той или иной этнической общности, ни ни границы распространения языка. Коммуникативные среды выделяются лишь по степени интенсивности внутренних коммуникативных связей, характерных для определенных ареалов, из которых складывается общая коммуникативная картина страны или географической области.

По изложенным соображениям в определении коммуникативной  среды отсутствует признак «социального взаимодействия», играющий важную роль в определении языковой общности Гамперца. Этот признак является основным при выделении социальных групп, однако, он теряет свою определенность при экстраполяции его в лингвистический контекст. Критикуя понятие «языковая общность», ряд исследователей настаивает на различении, с одной стороны, языковых и речевых коллективов и, с другой стороны, языковых и речевых общностей. Полезность такого разграничения не вызывает сомнения, и в связи с этим можно указать на определенный параллелизм понятий «коммуникативная среда» и «языковой (речевой) коллектив», понимаемый как совокупность людей, выделяемая «на основе социально-коммуникативных связей». Весьма близким к обсуждаемому понятию коллектива в лингвистическом контексте пользовался еще в 1929 году Е.Д. Поливанов, говоря о необходимости изучать эволюцию языка в связи с эволюцией коллектива, причем в связи не только с его культурными характеристиками, но и с «кооперативной деятельностью этого коллектива , обуславливающей как экстенсивность (притом и в территориальном,  и в социально-групповом направлениях), так и интенсивность языкового общения как для всего данного коллектива, так и для группировок внутри него». Обращает на себя внимание акцентирование коммуникативной характеристики коллектива, что делает эту социологическую единицу лингвистически значимой. Вместе с тем, и в этом случае коммуникативная среда не может быть отождествлена ни с языковым, ни с речевым коллективом, для которых характерно соответственно либо единство языковых признаков (инвентаря) либо единообразие употребления языковых единиц в речи. Понятие коллектива, даже в сопровождении определения «языковой», остается в значительной мере социологически ориентированным, так как оно покоится на признаке социального взаимодействия индивидуумов, «в том числе взаимодействия коммуникативного». Для понятия «коммуникативная среда» же степень коммуникативного взаимодействия является признаком не «в том числе», а «в особенности».

Такое акцентирование коммуникативных связей, цементирующих  коммуникативную среду, не означает игнорирования собственно социального  взаимодействия. Само собой разумеется, что коммуникация невозможна без  такого взаимодействия, поскольку она является его вербальным выражением. Однако при определении коммуникативной среды мы делаем упор на ее коммуникативной спаянности, полагая, что задачей лингвистики вообще, а социолингвистики в частности является описание и моделирование именно вербальных форм поведения и взаимодействия человеческих коллективов, разумеется с учетом всех сопутствующих экстралингвистических факторов.

И еще  одно немаловажное отличи коммуникативной  среды от таких единиц, как социальная группа, коллектив, общность, заслуживает  упоминания, поскольку оно подтверждает правомерность выделения коммуникативного признака в качестве ведущего. Коммуникативная  среда в отличие от перечисленных  единиц формируется не в рамках общества, а в рамках населения. Необходимо помнить, что понятие «коммуникативная среда» вводится не как социологическое, а как социолингвистическое. Поэтому  вся проблематика, которой мы намерены заниматься, вращается не вокруг оси  «личность — общество», а вокруг оси «этническая группа — язык». И если коллектив или общность не могут состоять ни из кого как  из отдельных индивидуумов, то коммуникативная  среда состоит непосредственно  состоит не из отдельных лиц, а  из этнических (или, если угодно, этносоциальных ) блоков, хотя, конечно, коммуникативные закономерности каждой данной коммуникативной среды непосредственно наблюдаемы лишь на уровне личностного контактирования. Любая коммуникативная среда может рассматриваться и под социологическим углом зрения, и тогда она будет представлена в виде совокупности социальных коллективов (групп, общностей); при решении определенных задач такой подход становится социолингвистически релевантным.

А.Д. Швейцер, вводя понятия языкового и речевого коллектива, подчеркивает отсутствие взаимно однозначных соответствий между ними и такими понятиями, как нация, народность, этническая группа. Вместе с тем, стремление сделать эти понятия универсальными заставляет его признать, что речевой коллектив может совпадать и с этносоциологическими единицами (клан, племя, общество). С другой стороны, в качесте примера языковых коллективов он приводит коллективы носителей языка, диалекта, говора, и в этом случае, очевидно, критерий выделения языкового коллектива оказывается чисто лингвистическим, поскольку его границы автоматически совпадают с границами того или иного идиома. В этом последнем смысле языковой коллектив может непосредственно соотноситься с коммуникативной средой как ее часть; в предельном случае коммуникативная среда может состоять из одного такого коллектива, который автоматически соответствует той или иной этнологической единице (этническая группа, племя, клан). Таким образом, понятие языкового и речевого коллектива могут легко интерпретироваться и в этнолингвистических терминах, а тем самым становятся факультативными при описании тех особых этноязыковых ареалов, которые мы называем коммуникативными средами. Основным и первичным для коммуникативной среды как социолингвистического феномена является, таким образом, не факт социального взаимодействия индивидуумов, а наличие особых коммуникативных отношений между блоками, составляющими коммуникативную среду.