Шпаргалка по "Социологии"

1-й вариант  диглоссии: литературный язык — народно-разговорный язык. Пример: чешский литературный язык и чешский обиходно-разговорный язык.

2-й вариант  диглоссии: литературный язык — наддиалектное койне. Примеры: русский литературный язык националь¬ного досоциалистического периода и городские койне; совре¬менный аварский литературный язык и болмац — интердиа¬лект, возникший на базе северных диалектов аварского язы¬ка;

3-й вариант  диглоссии: литературный язык — просторечие. Это довольно редкое сочетание, однако оно все же встречается, так как в некоторых ситуациях владеющие литературной нор¬мой могут переходить на заведомо сниженную, ненормирован¬ную речь (иногда преследуя стилистические цели);

4-й вариант:  литературный язык — пиджин, возникший  на его основе. Тоже редкий  случай, однако теоретически до¬пустимый, например переход на пиджин (или кяхтинское на¬речие) лиц, владеющих литературным языком (английским, русским).

5-й вариант  диглоссии: литературный язык — креольский язык; примером может служить усвоение носителями литера¬турных языков (английского, испанского, португальского, французского) негритянско-английского, негритянско-испанского, негритянско-французского и других креольских язы¬ков в Африке, а также в районе Карибского моря, на островах Атлантического и Индийского океанов;

6-й вариант  диглоссии: литературный язык — террито¬риальный диалект; довольно частый случай, заключающийся в том, что носитель литературного языка, находясь длительное время в условиях диалектного окружения, усваивает местный говор и пользуется им в разговоре с односельчанами. Этот вариант диглоссии может возникнуть и иначе: выходец из де¬ревни полностью освоил литературный язык, но не забыл и свой родной диалект;

7-й вариант  диглоссии: литературный язык — социальный диалект (одного или нескольких его типов). Это случай, когда носители литературного языка, например учащиеся, студенты, солдаты, пользуются «молодежным жаргоном»;

8-й вариант  диглоссии: народно-разговорный язык — ли¬тературный язык;

9-й вариант  диглоссии: народно-разговорный язык — наддиалектное койне;

10-й   вариант   диглоссии:   народно-разговорный    язык — просторечие;

11-й вариант  диглоссии: народно-разговорный язык — пид¬жин;

12-й   вариант   диглоссии:   народно-разговорный    язык — креольский язык;

13-й вариант  диглоссии: народно-разговорный язык — территориальный диалект;

14-й вариант  диглоссии: народно-разговорный язык — со¬циальный   диалект;

15-й —  21-й варианты диглоссии: койне (наддиалектный язык) в сочетании с литературным языком, народно-разговор¬ной формой, просторечием, пиджином, креольским языком, территориальными   диалектами,   социальными   диалектами.

Следующие варианты диглоссии (не менее 30) получаются при сочетании просторечия с прочими вариантами языка, пиджина — с другими вариантами языка, креольского язы¬ка—с некоторыми другими формами, территориального диа¬лекта - с другим территориальным диалектом, а также дру-гими социально-функциональными вариантами языка. Что касается социальных диалектов, то они в роли основных форм общения не выступают.

Мы не перечислили  всех встречающихся в языках мира форм существования языка (опущены  в нашем перечне ри¬туальные языки, половые, половозрастные, варианты лите¬ратурных языков, варианты, противопоставляемые как «ста¬рый» и «новый» язык и др.) и тем самым не дали исчерпываю¬щего перечня диглоссных комбинаций.

В каждом конкретно  взятом языке на определенном синх¬ронном срезе действуют разные варианты диглоссий, и задача исследователя заключается в их выявлении и определении объемов общественных функций, выполняемых каждым из членов оппозиционной пары.

Для современного русского языка наиболее актуальны  следующие виды диглоссии: литературный язык — просторе¬чие; литературный язык — территориальный диалект; лите¬ратурный язык — социальный диалект (профессиональный «подъязык», групповой жаргон); народно-разговорный язык  — литературный язык; народно-разговорный язык — террито¬риальный диалект; народно-разговорный язык — социальный диалект (профессиональный говор, жаргон, арго); террито¬риальный диалект — литературный язык; территориальный диалект — территориальный диалект другого типа; террито-риальный диалект — социальный диалект (профессиональный говор, арго, групповой жаргон). Например, территориальный диалект и литературный язык как два члена диглоссной оппо¬зиции характерны для контингентов носителей русского язы¬ка, родившихся в сельской местности и с детства пользовав¬шихся диалектом, но затем с получением среднего (и высшего) образования усвоивших нормы литературного языка. Функ¬ционально диалект и литературный язык «разведены»: первый используется при посещении родной деревни (в разговоре с родителями, друзьями детства), второй — во всех остальных случаях (на работе, в общественной жизни, в условиях города).

Оппозиция «территориальный диалект — социальный диа¬лект» сложна, поскольку включает один или два из четырех социальных диалектов. Чаще всего носители территориаль¬ного варианта русского языка (одного из севернорусских, южнорусских или среднерусских говоров) владеют профессио-нальным говором (знают ремесленно-промысловую лексику (терминологию) одного из таких народных промыслов, как рыболовство, охота, пастушество, пчеловодство, льнообработка, прядение и ткачество, изготовление и ремонт валяных са¬пог, лесозаготовка и первичная обработка леса, лесосплав, смолокурение и выгонка дегтя, углежжение, заготовка живи¬цы и др.), и условным языком (арго), в частности владимирские торговцы (офени), костромские и горьковские шерстобиты (жгоны), пензенские шерстобиты, жестянщики и портные, орловские шорники, калужские глинотопы-печники и другие ремесленники-отходники.

В заключение затронем два вопроса, имеющих прямое от¬ношение к понятиям «состояние языка» и «диглоссия».

Первый вопрос — о разговорной речи (РР), второй — о функциональных стилях литературного  языка 2. Разговорную речь, включаемую в литературный язык, но противопостав¬ляемую его кодифицированной разновидности (КЛЯ), обычно не признают особой формой существования языка. Не относят к категории форм существования языка и функциональные стили. Между тем своеобразие и разговорной речи, и каждого из функциональных стилей (с распределением сфер их приме¬нения) столь существенно, что некоторые авторы считают воз¬можным включать их в диглоссные оппозиции в пределах ли¬тературного языка. «Существует еще один тип диглоссии, ко¬торый характеризуется сосуществованием различных подси¬стем полифункционального литературного языка... Наиболее распространенным видом этой диглоссии является взаимодей¬ствие кодифицированного литературного языка и разговор¬ной речи. Другой разновидностью этого же функционального типа является владение несколькими функциональными стиля¬ми литературного языка. Диапазон функциональных стилей, которыми владеет говорящий, зависит от его социального происхождения, положения, уровня образования, профес¬сии» 3. Функциональные стили, как они понимаются в линг¬востилистике и как их представляет себе Г. В. Степанов (на¬пример, в приведенном выше определении «состояния языка»), не должны приравниваться к формам существования языка и, следовательно, не дают диглоссии при переходе с одного стиля на другой — с официально-делового на научный, с научного на публицистический, на обиходно-разговорный и т. д. Однако в социолингвистике некоторые авторы в термин «функциональ¬ный стиль» вкладывают иное содержание, здесь он — катего¬рия социально-функциональная и включает в себя другой набор разновидностей (официальный, неофициальный, про-фессиональный, ритуальный, или культовый, стили). В этом новом, социолингвистическом содержании функциональный стиль можно рассматривать как компонент диглоссии.

Помимо этого  термин «диглоссия» может обозначать и владение разными языками и попеременное их использование в зависимости от ситуации общения; в этом случае термин употребляется без определения «внутриязыковая».

Понятие диглоссии ввел в научный оборот американский исследователь Ч.Фергюсон в 1959. До этого в лингвистике использовался (и продолжает использоваться сейчас) термин «двуязычие» – как русский перевод интернационального термина «билингвизм». А для ситуаций, в которых возможно функционирование нескольких языков, принят термин «многоязычие» (англ. multilingualism, франц. plurilinguisme).

Двуязычие и  многоязычие, как следует из буквального  значения этих терминов, – это наличие  и функционирование в пределах одного общества (обычно – государства) двух или нескольких языков. Многие современные  страны дву- или многоязычны: Россия (ср. существование на ее территории, наряду с русским, таких языков, как башкирский, татарский, якутский, бурятский, осетинский и мн. др.), страны Африки, юго-восточной Азии, Индия и др.

О двуязычии  и многоязычии можно говорить также применительно к одному человеку, если он владеет не одним, а несколькими языками.

В отличие  от двуязычия и многоязычия, диглоссия обозначает такую форму владения двумя самостоятельными языками или подсистемами одного языка, при которой эти языки и подсистемы функционально распределены: например, в официальных ситуациях – законотворчестве, делопроизводстве, переписке между государственными учреждениями и т.п. – используется официальный (или государственный) язык, если речь идет о многоязычном обществе, или литературная форма национального языка (в одноязычных обществах), а в ситуациях бытовых, повседневных, в семейном общении – другие языки, не имеющие статуса официальных или государственных, иные языковые подсистемы – диалект, просторечие, жаргон.

Важным условием при диглоссии является то обстоятельство, что говорящие делают сознательный выбор между разными коммуникативными средствами и используют то из них, которое наилучшим образом способно обеспечить успех коммуникации.

Билингвизм  — это двуязычие, т. е. сосуществование  у человека или у всего на¬рода двух языков, обычно первого — родного, и второго — приобретенного. Если знание двух языков свойственно отдель¬ным членам социума, то это индивидуальный би¬лингвизм, если большим контингентам говорящих, то это массовый   билингвизм.

Массовый  билингвизм может охватывать население  одного из регионов страны (административно-территориальную  об¬ласть или экономический район), а может — всю нацию (на¬циональность). В первом случае говорят о региональ¬ном двуязычии, во втором — о национальном двуязычии (билингвизме). Если билингвизм свойствен всем без исключения социально-культурным группам народа, то такой билингвизм называют полным или сплошным, если он характерен лишь для отдельных социальных слоев (торговцев, транспортников, мореходов, научных работ¬ников и др.), то его называют частичным или груп¬повым.

Не при  всяком билингвизме налицо взаимодействие между сосуществующими языками. Если билингв (носитель двух языков) свободно переводит с одного языка на другой, т. е. если в его сознании одному понятию соответствует два слова, то имеет место смешанное двуязычие (по Л. В. Щербе — «смешанный язык с двумя терминами»), если этого нет и языки функционируют как две автономные знаковые систе¬мы, то здесь так называемое чистое двуязычие (оно бывает очень редко — лишь как исключение).

Билингвизм  — явление многостороннее и может  изучаться в разных аспектах. Наиболее рельефно выделяется три аспек¬та изучения билингвизма: 1) лингвистический (социолингви¬стический), 2) психологический, 3) педагогический. Методо¬логической основой исследования двуязычия во всех назван¬ных аспектах должно быть ленинское учение о нациях,'о на¬ционально-языковой политике, о языковом строительстве в условиях многонационального и многоязычного государства. Теория и практика национально-языкового строительства в СССР дали мощный стимул для разработки теории билинг¬визма.

В социолингвистическом аспекте важен вопрос о функцио¬нальной нагруженности второго языка — о сферах его исполь¬зования (в сопоставлении с первым языком), о степени свобо¬ды владения им (здесь различают несколько стадий — началь¬ную, переходную, высшую), о конкретном наборе используе¬мых социально-функциональных компонентов второго языка, т. е. его форм существования (литературный язык, койне, диалект и др.), о распределении коммуникативных функций между первым и вторым языками (включая все наличные фор- мы их существования), о контингентах, охваченных двуязы¬чием, о широте использования второго языка и его восприя¬тии (например, о принятии русского языка в качестве второго родного языка), об оценке двуязычия как социально-лингви¬стического феномена.

Касаясь последнего пункта, сразу подчеркнем, что в  со¬ветской науке билингвизм признается положительным явле¬нием. «В условиях советской действительности высшая цель развития двуязычия (и прежде всего основного типа двуязычия в нашей стране — национально-русского) — всемерно спо¬собствовать тесному сближению народов, взаимообогащению их культур, овладению всеми народами Советского Союза выс¬шими достижениями культуры, науки и техники. Этому спо¬собствует овладение русским языком — одним из наиболее развитых языков международного и межнационального обще¬ния»,— говорится в предисловии к монографии, изданной Ин¬ститутом языкознания АН СССР, «Развитие национально-рус¬ского двуязычия».

Русский язык выступает в качестве компонента многих разновидностей двуязычия: украинско-русского, белорусско-русского, узбекско-русского и т. д. Практически им владеют  все нации и народности СССР, и  потому он является всеобщим для народов  нашей страны, или межнациональным, языком. Однако в качестве средства общения представителей разных наций  и народностей могут выступать  и региональные языки, обслуживающие  лишь часть народов в определенных регио¬нах страны. Так, коми-языком, кроме самих коми, пользуют¬ся и ненцы, живущие в Коми АССР, якутским языком — эвен¬ки, эвены и юкагиры, проживающие в Якутии, грузинским языком — осетины, абхазы и курды, живущие в Грузии, азер¬байджанским языком — дагестанцы, армяне и лезгины, про¬живающие в Азербайджанской ССР. Кроме региональных общих языков связь между представителями разных народ¬ностей и наций на территории союзных и автономных респуб¬лик осуществляется и на русском языке. Следовательно, на¬родам отдельных регионов нашей страны свойственно мно¬гоязычие, или полилингвизм.